Марьяна Романова - Дневник Саши Кашеваровой Страница 5

– Пока мне все нравится, – назло Лере, добивавшейся эффекта противоположного, сказала я. – Ты же знаешь, саморазрушение – наше все. Тем более с темноволосым и темноглазым, да еще и под лимонную «Маргариту». Что же будет с нами потом? Чай-кофе-пасадобль или сказочка о Петре и Февронии?

– Ага, разбежалась, – хмыкнула она. – Вы какое-то время будете мыкаться по отелям, которые будут становиться все дешевле. Потом поедете отдохнуть – куда-нибудь на другой конец света, чтобы ненароком не встретить друзей его жены. А потом, рано или поздно, ты поймешь, что это бег по кругу. Стадион комфортабельный, навороченные кроссовки, все дела… Но суть дела от этого не меняется. И тогда ты снова позвонишь мне – чтобы сообщить, что он оказался мудаком.

– И мы пойдем в бар и закажем по двойному виски, потому что плевать мы хотели на координаты фаллоцентричного общества, и еще потому что инфантильными коктейлями можно только начинать отношения, а заканчивать – чем-нибудь крепким.

– Так и будет. Если хочешь, можем сэкономить время и встретиться на виски прямо сейчас.

– Браво, подруга. Только вот с какой стати я должна отказываться от бега по кругу в комфортабельных кроссовках, если я все равно не верю в то, что горожане вроде нас привыкли называть «любовью»? И считаю институт брака давно почившим.

– Дело твое, – флегматично согласилась Лера.

– Кстати, его зовут Олег, он действительно брюнет, у него красивые крупные руки и мятый пиджак цвета хаки, скоро мы встречаемся на кальян.

Повесив трубку, я встала перед зеркалом, зачем-то накрасила губы алой помадой, которую купила тысячу лет назад, в последний день двадцатидевятилетия.

Я давно заметила, что большинство женщин боится цифры «тридцать», как будто бы пересечение этой черты подобно зловещему вудуистскому ритуалу. Хотя ничего, по сути, не меняется. Но я тоже поддалась массовой панике и даже перестала применять относительно себя слово «девушка». Мои ровесницы шарахались от статуса «женщина» как черт от ладана, им казалось, что это слово похоже на вонзающийся в гробовую доску гвоздь.

И вот я пошла в магазин и купила, во-первых, умопомрачительно вульгарные чулки с блестками, а во-вторых, красную помаду. Это было что-то среднее между предменструальной истерикой и попыткой утвердить в материальном предмете лозунг «Жизнь после тридцати только начинается!». Ни чулки, ни помада так и не увидели белый свет – во всем этом я напоминала проститутку из какого-нибудь портового португальского городка.

Так вот, повесив трубку, я густо-густо накрасила губы. И продекламировала:

О, роза, ты больна!Во мраке ночи бурнойРазведал червь тайникЛюбви твоей пурпурной.И он туда проник,Незримый, ненасытный,И жизнь твою сгубилСвоей любовью скрытной.

Потом вытерла помаду рукавом махрового халата и подумала: «Лера все-таки такая дура. Ну зачем читать Блейка, да еще и про мастурбирующую розу, симпатичным мужикам?»

15 января

Репка. Грустная московская сказка.

В соседней квартире с некими Артамоновыми поселился молодой состоятельный холостяк. У Артамоновых была Варя, дочь на выданье – хорошая девочка из приличной московской семьи. Музыкальная школа, русая коса, бессмысленное, но тяжеловесное, гуманитарное образование, миллион впечатляющих навыков (например, она могла растопить в кастрюле десять «обмылков» и слепить из них новый кусочек мыла, да еще и не простой, а в виде розы с десятками тонких нежных лепестков).

И вот дед Артамонов, генерал в отставке, пошел сватать Вареньку соседу. Взял с собою поллитрушку, как водится, детские внученькины фото и килограмм красной икры. Сидели весь вечер, дед вернулся домой румяный и навеселе, а сосед на следующее утро прислал для Вари корзину нарциссов, но этим все и ограничилось. «Проку от тебя, дед, нет!» – сказала Варина бабушка, заслуженный учитель на пенсии. Напекла гору блинов и пошла к соседу. Тоже прекрасно вечер провела, и они даже вместе посмотрели очередную серию какой-то там «Дикой Розы». Но ничего.

Не захотел перспективный холостяк на Вареньке жениться. Артамоновы подождали пару недель и решились на новый ход – подослали к бедному мужику бабкину подругу, жучку редкостную. Та весь вечер мозги ему промывала, и с той стороны зайдет, и с этой. Но вернулась тоже с пустыми руками.

А потом еще несколько недель прошло, и симпатичный сосед представил Артамоновым свою невесту. Типичную серую мышь – приехала откуда-то из Воронежа и поймала нашего холостяка на сайте знакомств. И теперь живет в его трехкомнатной квартире, водит его «ниссан» и растит ему двоих детей, мальчика и девочку. И ведь выглядит – без слез не взглянешь, мышь она и есть мышь. В общем, просто повезло. Сучке.

18 января

Встреча была назначена в «Петровиче», и это не предвещало ничего хорошего – слишком много связано у меня с этим местом. Впервые я попала туда еще студенткой. Не передать, сколько литров местной «хреновухи» перекочевало в мой желудок, сколько бессонных ночей было потрачено на танцы под «Летящей походкой ты вышла из мая» и странные разговоры с подвыпившими богемными персонажами. И сколько раз я уходила оттуда под утро с кем-нибудь, чье плечо воспринималось надежной опорой и чье лицо казалось сошедшим с портрета Леонардо. Таким же нездешним и одухотворенным. Все-таки «хреновуха» – лучший фотошоп.

На Мясницкую меня вез таксист – вез и бубнил себе под нос, как его достала Москва, пробки, цены, неприветливые люди, толпы. Бубнил не растерянно, а зло, даже не задумываясь о том, что рядом сидит человек, которому может быть неприятно слышать такое о родном городе. Мне и было неприятно. Причем я не то чтобы московский патриот. Я легкомысленно влюбляюсь в чужие города. В Одессу. В Ростов. В Ярославль. В Углич. В Будву. В Амстердам.

И мне симпатичны те, кто влюблен в мой город. Кто приехал, очаровался и остался жить. Некоторые из них – более москвичи, чем я сама.

Но я недолюбливаю тех, кто относится к Москве так, как потрепанная проститутка относится к прошедшему мимо олигарху. Она потянула его за рукав, рассчитывая как минимум на соболя, а он брезгливо дал сто долларов на водку, лишь бы отстала. И вот она жалуется товаркам: мол, что он нашел в этой девке, которая идет рядом, чем я-то хуже, я бы с ним смогла, пусть он старый и вонючий. Которые стонут, как тут все плохо, но продолжают мрачно доить мой город.

Я стараюсь с ними не общаться.

Олег уже ждал меня. Это был хороший знак. Даже удивительно, почему так получилось и это возможно в принципе, но я, будучи великим раздолбаем всея Руси, тем не менее всегда прихожу вовремя. И для меня мучителен московский пятнадцатиминутный люфт вежливости – если ты договорился встретиться в полдень, прийти в четверть первого считается вполне нормальным, в лучшем случае требующим лаконичного «извини» без дополнительных объяснений.

Хотя эти самые объяснения иногда тоже умиляют – например, большинство плюющих на чужое время разводят руками: мол, пробки же. Как будто нельзя поехать заранее или воспользоваться метро, если не умеешь, заглянув в яндекс-карту, время рассчитать.

Олег выглядел уставшим – бледное лицо, тени под глазами, – но улыбался приветливо и тепло. На нем был тот же кашемировый свитер, а на столе перед ним стоял запотевший графинчик с «хреновухой». Я села напротив.

– Привет! Если ты не возражаешь, закажу себе что-нибудь более куртуазное… А то после местных настоек от меня добра ждать не приходится.

– Звучит многообещающе… Очень рад тебя, Саша, видеть… Значит, ты тут часто бываешь?

– А ты, наверное, наоборот. Несвободные мужчины устраивают тайные ужины в клубах, где нет шансов встретить знакомых.

– Вижу, ты большой специалист по несвободным мужчинам и тайным свиданиям. Да расслабься, у меня тут просто переговоры были… Как провела праздники?

– Не поверишь, но за работой. Пыталась написать сценарий сериала.

– Ого, ты еще и сценарист! – восхитился Олег.

– Ах, если бы. Просто периодически рассылаю заявки. Веером. И пока ничего. Может быть, дело в том, что я претендую на обновление жанра. И даже не авторское – подсмотренное у западных студий. Но у нас все такие инертные, Олег. И в журналистике, и в кино. Если сериал, то должны быть засахаренные сопли.

– И тебе приятного аппетита, да!

– Если героиня – женщина, то она должна быть либо немного нелепой и вызывающей снисходительную реакцию, либо кремень-бабой, круче, чем Джеки Чан, но с прилагающимся бонусом в виде горькой доли. И чтобы она выла по ночам в подушку и мечтала избавиться от внутреннего бабоконя, лишь бы было кому пожарить яичницу. Ну и понятное дело, чтобы в финале ей встретился этот гипотетический пожиратель яичниц. И это был бы хеппи-энд…. А мне бы так хотелось, чтобы появился русский сериал с нормальной героиней. Просто современной умной женщиной, не жеманной, не мечтающей загнать в ЗАГС олигарха. Чтобы все как в жизни.