Анна Борец - Семья без комплексов Страница 5

– Угощайся. Это Наталья Алексеевна приготовила. Наша домработница.

– У вас есть домработница?

– Да, теперь есть. Я сказала своим, что я не могу одна готовить на всю семью. Да еще и уборка!

– А сколько вас здесь?

– Много. Я, Артем, дети в количестве трех штук, включая Игоря, собаки и три кошки.

– Три? Я пока одну видела.

– Еще парочка на кухне. Терроризируют Наталью Алексеевну.

У Нелли было очень уютно. Она принялась рассказывать о детях, о том, как с ними интересно.

Я спросила:

– Ты именно для этого пошла в институт?

– Да. Я решила сама разобраться с том, в чем, по-моему, мне никто помочь не сможет.

– Почему?

– Дело в том, что Ирочка – приемный ребенок.

– Как?

– Да. Обычный приемный ребенок. Из детского дома. Я взяла ее в два года, а это самый сложный возраст. Тебе приходилось видеть, как мама тащит упирающегося ребенка, а тот орет: «Уйди! Не пойду!», падает на пол?

– Ну… да, – я удивилась услышанному и не знала, что сказать.

– Да, это тот самый чудный возраст. Я читала об этом, я проходила все это с Сережей, но все равно мне страшно, что она меня не любит из-за того, что я ей не родная мать. Мне хотелось посоветоваться с психологом, поговорить с кем-то об этом. Я пошла к нашей Ларисе. И знаешь, что она спросила, после того как я ей это рассказала?

– Что?

– Она спросила: «А она хоть называет тебя мамой?» И тут я поняла, что это бесполезно, что она не понимает ничего.

– Но почему?

– Потому что приемные дети готовы называть мамой кого угодно. У них все воспитательницы – «мамы». И это ничего не доказывает. И психолог должен это знать! – Нелли покраснела от возмущения. Потом вдруг расслабилась и улыбнулась:

– После этого разговора я решила сама пойти учиться.

– А ты не боишься, что Ирочка узнает, что ты не ее мама?

– Я не собираюсь делать из этого тайну. Всегда найдется добрый человек, который скажет правду. Придет время, и я сама ей все скажу. Слишком много людей знают, что она – приемный ребенок. Да я и не пыталась это скрывать.

Судя по откровенности Нелли, с которой она была готова раскрыть мне семейные тайны, скрыть что-либо ей было непросто.

Но мне было любопытно другое, и я решилась задать вопрос.

– Нелли, а в прошлый раз, когда ты была у меня, с тобой был Дима и…

– А, ты об этом? Дима – тот самый шестой лягушонок. Он – крестный Ирочки, это он, а не Артем, забирал ее со мной из детского дома. Ирочка до сих пор готова называть его папой.

– А Артем?

– С Артемом мы уже десять лет женаты. Поженились, когда ему было шестнадцать, а мне восемнадцать. Первая любовь. Мы привыкли друг к другу. И сейчас я уже не представляю себе жизни без него. Дима хочет, чтобы я вышла за него замуж, и я уже готова дать согласие. Но Артем попросил меня не спешить пока с этим, сейчас ему и так тяжело. Вот мы и решили временно пожить все вместе. Сейчас мы ищем большой дом, чтобы всем поместиться – мне с Димой, Артему и детям.

– И вы собираетесь жить все вместе?

– Временно. Мы давно решили с Артемом, что каждый из нас свободен и может жить своей жизнью. Но решили не разводиться и не разъезжаться. Так проще с детьми, с деньгами. И меня все устраивало. Я сохранила хорошие отношения с Артемом до сих пор.

А потом я встретила Диму. И поняла, что хочу быть только с ним. Он сделал мне предложение. Я не знала, как сказать об этом Артему. Но он сам пришел ко мне. Он плакал, представляешь? Сказал, что виноват передо мной в том, что не может сдержать обещание и жить со мной. Он встретил женщину своей мечты, хочет нормальную семью и готов развестись. Я была счастлива! Но виду не подала, конечно. Ее звали Ксюша, они познакомились на тренинге, на который я сама же его отправила. Артем терпеть не может всю эту «психологическую анатомию», но тут вдруг согласился. Там они и познакомились.

– И сейчас они хотят уехать? А ты не хочешь?

– Нет. Уже ничего не хотят. Они расстались. И Артем теперь не хочет, чтобы я уезжала.

– А почему расстались?

– Трудно сказать. Артем – человек тяжелый. Трудно ему с женщинами. Познакомишься поближе, сама узнаешь. Ксюша не очень-то ему подходила. Мы с ней ссориться стали. Например, она не смогла принять Игоря. Она его упрекала, что он по дому ничего не делает. Сама понимаешь – подростковый кризис, в этом возрасте к ребенку нужен особый подход. Ксюша не хотела его понимать. Заставляла его мусор выносить. А он не хотел, чтобы соседи видели, что он с нами живет. Он не хотел, чтобы его друзья знали, что он у нас живет. Ему стыдно, что родители его бросили. И тогда Ксюша сказала ему: «Игорь, выбирай – или ты помогаешь по дому, или собираешь вещи и уходишь отсюда». Я услышала. В этом доме я никому не позволю выгнать ребенка на улицу. Поэтому уйти пришлось Ксюше. Она собрала вещи и уехала к себе.

– А Артем?

– Ксюша ему поставила ультиматум: или я и, или твоя прежняя семья. Ксюша вообще любит ставить перед выбором. Артему это не понравилось, и они расстались.

Все, что рассказывала Нелли, было удивительно для меня.

Это был другой мир, в котором люди жили не так, как я. И мне хотелось приблизиться к этому миру. Мне нравилась свобода и легкость, с которой эти люди решали неразрешимые для меня вещи, их способность не обращать внимания на правила.

Нелли вдруг спросила:

– А как там Олег? Он не обиделся на меня?

– На тебя? За что? – удивилась я.

– Что я стала спрашивать его о работе.

– Да нет, не обиделся. В конце концов, это его право. – Мне впервые вдруг захотелось пожаловаться кому-то на Олега, высказать то, в чем я сама себе не решалась признаться. И в то же время мне было стыдно говорить о своем муже.

– Да, конечно. Это его право, – задумчиво повторила Нелли. – Но есть и твои права, не так ли? Главное, чтобы свобода одного не нарушала права другого. Иначе это уже не свобода.

Я молчала. Нелли встала:

– Ну что, пойдем смотреть «Шрека?»

* * *

После долгой-долгой зимы наступила весна. Медленно, словно стесняясь, она вступала в свои права, одаривая нерешительной улыбкой уставших людей. Это была моя первая весна без мамы. Чем больше времени проходило, тем, как ни странно, все острее я чувствовала боль. Мне все время казалось, что она не умерла, что она где-то рядом, и искала ее в лицах прохожих.

Мне часто снились сны, в которых мама говорила мне: «Я еще поживу чуть-чуть». И я просыпалась с надеждой, что я сейчас увижу ее и успею сказать то, что так и не успела, пока она была жива. Но ее уже не было.

Олег говорил, что это пройдет со временем, нужно просто ждать. Но боль не проходила.

Мы продолжали учиться, пора уже было определяться с дипломом и подыскивать работу.

За зиму мы сблизились с Нелли. Мы виделись по нескольку раз в неделю, обсуждали друг с другом многие проблемы, и я очень привязалась к ней. Ее мнение для меня было очень важным, мне хотелось советоваться с ней по любому поводу, и в то же время я хотела заботиться о ней, оберегать от чего—то. В ней сочетались сила и хрупкость, материнская забота и сексуальность.

Однажды я пришла к ней домой, но ее еще не было. Дома была домработница. Нелли опоздала, пришла через полчаса. Она вбежала в квартиру необычно возбужденная, радостная и словно недоумевающая. На ней была дорогая блузка, выглядевшая трогательно старомодно – темно-бордовая, шелковая, переливающаяся на свету, с бантом на груди.

– Один провожал меня в Москву со слезами на глазах, второй плакал, когда я уезжала оттуда.

– Да? – я не совсем поняла, о чем она говорит, но не стала спрашивать. Сама сейчас обо всем расскажет.

– Артем уехал в Москву по делам на две недели. А потом позвонил и сказал, что его поселили в квартире, а не в гостинице, и для меня есть возможность приехать. Я поехала. Он сказал, что очень соскучился. Он получил премию, и практически все деньги на меня потратил. Мы ходили по городу, он водил меня в дорогие рестораны, а потом мы поехали в ЦУМ, и выбирали мне одежду. Эта блузка оттуда. Как я могла ему отказать? Я знаю, что между нами все кончено, но это же не повод ссориться с Артемом, правда? Ему и так сейчас тяжело.

Это замечательно, что после развода можно остаться друзьями. А Дима очень не хотел меня отпускать, провожал меня. А когда я вернулась, он подарил мне цепочку и букет темно-красных роз. Такое впечатление, что они соревнуются между собой. Глупый… Он не понимает, что эта поездка ничего для меня не значит, – возбужденно рассказывала Нелли.

– Тебе приятно, что о тебе заботятся сразу двое мужчин? – спросила я.

– Конечно. А какой женщине это неприятно?

– Я никогда не была в ситуации любовного треугольника. Хотя у вас вроде и не треугольник – все настолько мирно и без обид и ревности.

– Ревность есть, но ее не демонстрируют. Запрет на такое чувство.