Ольга Иванова - Не повернуть время вспять… Дневник мамы особого ребенка Страница 5

И она была абсолютно права. Наши соседи по палате – Лена и ее сын, ровесник Анюты, не помню уже, как звали мальчика, остались 31 декабря в больнице. У ребенка была злокачественная опухоль головного мозга, я так и не знаю, как сложилась их судьба дальше, к сожалению, или к счастью, в стационарах мы с ними больше не встретились. А сколько еще детей разного возраста с таким же диагнозом мы видели. Скорее всего, судьба их была предрешена.

Рисунок, нарисованный мной простым карандашом прямо на листе в клеточку в 4-й городской больнице – по мотивам книги Масару Ибука «После трех уже поздно»

Глава 3. Детский сад

Когда Анюте исполнилось почти 4 года, мы с мужем решили, что пора бы отдать ее в детский сад. Страшно ли нам было? Разумеется. Гораздо страшнее, чем тогда, когда в возрасте двух с небольшим лет в детский сад пошел Ваня.

Но мы рассудили так, что ребенку нужен коллектив, и решили, что пойдет Анюта в тот же детский сад, что и Ваня. А когда-то давно, много лет назад, в этот же садик ходил и папа Вани и Анюты, мой муж.

Хорошо помню свои ощущения, когда я впервые оставила свою дочь, по-моему, всего на час, максимум на два. Я не знала, что мне делать и куда идти. Все мысли крутились вокруг ее пребывания в детском саду – не ушиблась ли? Не стукнулась ли? Не обидел ли кто ее?

Хотя на дворе был август-месяц, прекрасная пора, было тепло, и дети с воспитательницей гуляли на улице. А я металась. То ли вернуться? То ли пойти погулять? Может, пойти обратно домой? Я правда не знала, что мне делать.

Через полтора-два часа, когда я подходила к детскому саду, сердце мое ёкало от страха и бешено колотилось. Как она там? Наверное, точно так же оно каждый раз билось, когда Анюте делали очередную операцию. Подхожу к воротам детского сада и вижу, что все хорошо, Анюта, радостная, бежит мне навстречу – ей очень понравилось в детском саду.

Привыкла она очень легко – воспитатели потом в пример ставили мою дочь, которая без проблем адаптировалась к новым для нее условиям. Несмотря на то, что адаптировалась Анюта к детскому саду очень хорошо, даже легче, чем Ваня, болела она все равно достаточно много, как и все дети, только начинающие посещать детские дошкольные учреждения. А нам этого с нашим заболеванием не очень хотелось, конечно.

Апрель 2004 года принес нам новые проблемы и новые пути и способы их решения. Было такое ощущение, что все, что могло случиться плохого, сконцентрировалось в одном месте и в одно и то же время.

Сначала серьезно заболел свекор. Ему было тогда 56 лет, он много лет проработал сварщиком на заводе «Буммаш», там же, где начинал свой трудовой путь и мой муж. Вернее, мой муж начал работать кузнецом на заводе именно потому, что там работали его мама и папа.

Естественно, Сергей Михайлович имел право выйти на пенсию раньше положенного по закону возраста. И работал он тогда, после того, как вышел на пенсию, дворником на пивзаводе. Казалось бы, труд на свежем воздухе полезен для здоровья. Но неожиданно однажды утром ему стало плохо, он упал в туалете, и свекровь вызвала скорую. Оказалось, что это инсульт, и бывает он часто как раз у мужчин такого возраста.

Лечили свёкра совсем не от того инсульта, который у него был. Он бывает двух видов – геморрагический и ишемический. Лечение и в том, и в другом случае абсолютно противоположное. Я уже не помню сейчас точно, какой инсульт был у свёкра, но лечили его совсем не от того инсульта и в итоге сказали: «Забирайте и ждите».

– Куда забирать? Чего ждать? – недоумевали все мы.

– Ну как чего? Либо умрет, либо выживет. Мы сделали все, что было в наших силах, больше ничего сделать не можем, – отвечали нам врачи.

Примерно в это же самое время, чуть раньше или чуть позже, я не помню сейчас точную хронологию событий, для того, чтобы передать их суть, это абсолютно не важно – мы с Анютой снова попали в нейрохирургию, на этот раз – с гайморитом. Но это выяснилось позже.

А тогда я шла по городу, от нейрохирургии в 7-й медсанчасти пешком к себе домой и мне было так плохо. Я шла и плакала – о несправедливости жизни, о том, что мне плохо, я шла и себя жалела. Я уже не помню, почему меня тогда не оставили в больнице с дочкой, скорее всего, мы снова попали спонтанно, и я шла домой за нашими вещами. Почему ночью? Не знаю. Но мне в этот момент очень хотелось побыть именно одной, наедине с самой собой, мне было очень важно это и нужно. А то, что со мной точно ничего плохого не случится по дороге домой, это я откуда-то знала.

И вот начались такие будни у Вани с Сашей – они ездили из больницы в больницу, благо, эти медицинские учреждения были расположены не слишком далеко от нашего дома.

Когда деда (свёкра) выписали из больницы помирать, моя свекровь вдруг обратилась ко мне и сказала: «У тебя ведь много хороших знакомых врачей в нейрохирургии, может, найдётся какой-нибудь хороший невропатолог?»

И невропатолог, действительно, нашёлся, Лариса Вячеславовна, которая ясно дала понять, что если мы не будем (читай – не сможем по финансовым причинам) покупать те дорогие лекарства, которые она будет назначать, то она за результат не ручается. Мы, разумеется, сказали, что будем покупать все, что она скажет.

Дед восстанавливался тяжело. Лежал, как овощ, и ничегошеньки не соображал!

Не помню уже даже, откуда, но откуда-то вдруг с биодобавкой «Биоланом» и другой продукцией «Счастья Жизни» возникла женщина, которая нам всю эту продукцию и посоветовала, сказав, что результат обязательно будет. Так и случилось. Стали давать деду и «Счастье жизни» тоже.

Самое удивительное, что заговорил он первый раз не у свекрови или Татьяны, Сашиной сестры, а у меня. Я сама была в шоке. Кормила его с ложечки кашей и вдруг он что-то сказал. По-моему, это было слово «ещё», да сейчас это уже и не важно. Главное, что после этого первого осознанно сказанного слова Сергей Михайлович пошел на поправку и практически полностью восстановился.

Когда Лариса Вячеславовна увидела его, делающего свои робкие, несмелые первые шаги с палочкой после долгого пребывания в горизонтальном положении, она была очень удивлена и сказала:

– Ну вы, Ивановы, даете. Сильная семья. Сначала ребенка на ноги поставили, теперь вот деда.

Действительно, про то, как наш дед исцелился от инсульта и из овоща превратился в абсолютно адекватного, нормального человека, впору написать отдельную книгу, но это уже совсем другая история.

***

После того, как Анюта побывала в стационаре с гайморитом, воспитатели в детском саду очень настороженно отнеслись к тому, что она вернулась, переживали, боялись принимать ее обратно, даже потребовали справку о том, что ей можно посещать детский садик. Мне пришлось поехать в стационар, наш лечащий врач, Пашкин Владимир Алексеевич, прямо на выписке написал синей шариковой ручкой о том, что Анюте пребывание в детском дошкольном учреждении не противопоказано. У меня до сих пор сохранилась эта выписка. Только после того, как я ее принесла в детский сад, воспитатели успокоились и перестали переживать.

Анюта летом 2004 года

Глава 4. В первый раз – в первый класс

Вообще, я всегда была за то, чтобы Анюта считала себя нормальным ребенком. Она училась до 9 класса в обычной средней школе, в обыкновенном классе. Правда, пошла она в школу чуть позже, но так поступают и родители многих здоровых детей – отдают ребенка, родившегося осенью, в октябре или ноябре, в школу не со своим возрастом, а на год позже, то есть не в 7 лет, а в 8. В сентябре такому ребенку еще семь лет, как и всем, а через месяц-два он становится старше своих одноклассников почти на целый год.

В школе подруг у Анюты сначала не было. Но к окончанию школы их было много везде – и в музыкальной школе, и в общеобразовательной. Когда мы начали задумываться о школе и о том, в какую школу отдавать Анюту и когда – в 7 лет или в 8, мы, посоветовавшись с мужем, единодушно решили, что, во-первых, отдадим ее на год позже, она у нас родилась в октябре, ну вот и пойдет в школу в 7 лет, а через месяц ей исполнится 8.

Кроме того, во-вторых мы решили, что отдавать будем в обычную школу, в ту, где уже учился Ваня. Теперь встал вопрос о том, к какой учительнице отдавать дочку. Мы пошли на курсы подготовки к школе, занятия проходили в этом же здании школы, только по вечерам и по выходным дням с утра. Мне там очень нравилась одна учительница, Лариса Петровна, она была в меру строгая, но знания давала очень хорошие, все о ней отзывались положительно. У нас в «Гулливере», так называлась школа для малышей, она преподавала русский язык.