Борис Штейман - Изменение маршрута. Остросюжетный роман Страница 5

– Жертв нет? – спросил капитан.

– Одного ранил Илья. Да еще вашего сотрудника стукнули по голове. Приходит в себя. Вон, на заднем сидении!

– А это что? – капитан показал на останки РАФа.

– Взорвался! – опередил Евгения Павловича Илья.

– Ладно! Все придется подробно описать! Не ожидал, признаться, от вас! Прыткие вы, ребята! Ничего не скажешь!

Контуженного милиционера перегрузили в подошедшую «Скорую помощь». Вскоре подъехали еще машины. Прибывшие сотрудники стали осматривать место происшествия, фотографировать, делать замеры.

Из выставочного зала выскочил мужчина, подбежал к капитану, глаза его безумно блуждали.

– Где аппаратура?! Что с аппаратурой?! – заорал он. Сделал несколько кругов и скрылся в здании.

– Кто это? – поинтересовался Евгений Павлович.

– Из организаторов. Эколог! – пояснил капитан. – Что-нибудь успели увезти?

– Нет. Что вынесли, сгорело в рафике, – ответил Евгений Павлович.

Неожиданно появился ветеран. Он был в тапочках. К пиджаку был приколот орден Отечественной войны.

– Я все видел! – радостно крикнул он. – Молодцы! Герои!

Ветеран сгреб в охапку Евгения Павловича и Илью. Крепко обнял.

– Кто? Дружинники? Да нет, что я! Видимо, группа захвата! Побольше бы таких ребят и был бы порядок! Обязательно представьте к награде! – строго наказал он капитану. – А особенно этот, ну хорош, подлец! Наверно, футболист? Гранату ногой! Высший класс! – Он снова обнял, на этот: раз одного Евгения Павловича.

– Какую гранату? – полюбопытствовал капитан. – Вы же сказали, сам взорвался!

– Правильно, взорвался! – подтвердил с досадой Илья. – Они бросили гранату, а я переправил ее обратно, в рафик!

«Он что, с ума сошел?» – подумал, ничего не понимая, Евгений Павлович.

– Да нет! Я все видел! – перебил Илью ветеран. – Гранату этот! Ногой! Высший пилотаж! А этот тоже орел! Из пистолета с такого расстояния! Одного подбил!

– У меня уже билет почти в кармане! – шепнул Илья Евгению Павловичу. – Все будет нормально! – и уже громко добавил: – Товарищ немного путает! Возраст, зрение как-никак!

– Ничего я не путаю! – с раздражением возразил ветеран. – Это ты все путаешь! А зрение у меня единица! Благодаря специальным упражнениям по системе йогов! Каждый день делаю! Вон, что там написано? – Он показал в сторону дымившего вдалеке завода.

Евгений Павлович напрягся, но разглядеть лозунг не смог.

– Не вижу, – признался он.

– А я вам скажу! – торжествуя, произнес ветеран. – «Слава труду! Слава КПСС! Слава…»

– Верно, – подтвердил Илья. – Зрение, как у орла! Не единица, а наверное, еще лучше? – предположил он.

– То-то! – снисходительно похлопал его по плечу ветеран. – И Анна Ивановна тоже может подтвердить! Мы, старики, еще вам, молодым, дадим прикурить!

– Это точно, – мрачно согласился Илья.

Капитан, сморщив лоб, о чем-то напряженно думал.

– Ладно! – наконец сказал он. – Разберемся! Не впервой! Анна Ивановна кто? Супруга?

– Соседка, – ответил старик.

– Вот это хорошо! – похвалил капитан. – А то, если родственники, могут сговориться!

Он записал адреса свидетелей. Поблагодарил ветерана за инициативу.

– Не забудьте все подробно описать! – напоследок напомнил капитан Евгению Павловичу. – Пострадали крупные материальные ценности! Ошибок и расхождений быть не должно!

Глава четвертая.

Визит

Евгений Павлович медленно, с удовольствием поднимался по широким светлым ступеням, слегка касаясь рукой темной дубовой, отполированной ладонями нескольких поколений жильцов, накладки. Она покоилась на очень солидных, как, впрочем, и весь дом постройки начала века, чугунного литья перилах. Сам он тоже жил в старом, в прошлом доходном доме. Но этот был на порядок, если не на два, лучше. «Даже при нашей убогой действительности кое-кто умудряется неплохо обустроиться… – подумал он не без зависти. – Пожалуй, даже в какой-нибудь там Австрии такой домик бы сгодился…» Евгений Павлович нашел нужную квартиру. Дверь украшала хорошо вычищенная бронзовая ручка с множеством шишечек, переходящих одна в другую. «Солидно, иного слова не подберешь, – снова констатировал он. – А в ручке вполне можно что-нибудь хранить! Конечно, не золото и не бриллианты, а, скажем, какую-нибудь записочку вполне…» Чуть помедлив и оглядевшись: «Даже витражи умудрились сохранить» – сверху в полукруглое оконце, фильтруясь, проникал слабый свет, – Евгений Павлович нажал на кнопку звонка.

Послышались неторопливые шаги. Дверь приоткрылась. «Никого не боится… Даже в глазок не посмотрел!» – успел подумать Евгений Павлович.

– Вам кто нужен? – спросил мужской голос.

Евгений Павлович узнал старика-оружейника.

– Добрый день, Иван Емельянович!

– Вы ошиблись! Здесь таких нет! – разглядев посетителя, не сразу ответил мужчина и собрался захлопнуть дверь.

– Один момент! – Евгений Павлович придержал дверь за ту самую приятную ручку. – У меня наверху живет одна французская бульдожка. Черная с белым. Очень оголтелая. Ну чтобы вам было ясно, совершенно, можно сказать, без тормозов!

Мужчина задумался, дверь на себя тянуть перестал и уже весьма любезно произнес:

– Прошу, прошу заходить! Я сначала и не понял, кто собственно вам нужен! – и впустил Евгения Павловича в квартиру.

Евгений Павлович ожидал увидеть старика-оружейника, а перед ним стоял худощавый, подтянутый, спортивного вида мужчина лет эдак пятидесяти. Весьма холеного вида. Евгений Павлович представился.

Заметив его некоторую растерянность, мужчина приветливо сказал:

– Нет никакой ошибки! Просто оружие, знаете ли, сильно старит человека да к тому же еще синий халат. Ничего не поделаешь, рабочая одежда! Немудрено и ошибиться! Ну, мы с вами квиты. Сначала я вас не признал, потом вы меня. Еще раз подтверждается теория парных случаев. Ну а она, как вам известно, есть не что иное, как просто следствие симметрии. Да, еще некоторое уточнение. На работе я Иван Емельянович, а дома, среди своих, Аркадий Михайлович.

– Почему? – не удержался от ненужного вопроса Евгений Павлович.

– Так удобней, – объяснил Аркадий Михайлович. – Полное переключение. Работа – это одно, а дом – другое. Да и Ленусе нравится.

– Кто там, Аркаша? – поинтересовался из комнаты женский голос.

– К нам гости, дорогая! Евгений Павлович любезно заглянул на огонек!

– Я сейчас! – откликнулась Ленуся.

– А я сразу понял, что мы непременно еще с вами встретимся. Еще когда вы у меня автоматик вымогали! Ну что, не плохая игрушка? Ценю в людях настойчивость, ценю! – Аркадий Михайлович засмеялся и, взяв под руку Евгения Павловича, повел его в апартаменты. – Нет-нет, у нас обувь не снимают, у нас запросто! Уж так не хотелось его отдавать! – вспомнил он снова про автомат.

Паркет сильно блестел, нигде не было ни единой соринки.

– Я на пару минут. Можно и в прихожей, – предложил Евгений Павлович.

– Ну что вы, ей-богу! Неужели мы управимся за пару минут?! – возразил хозяин дома.

– Тогда пойду, как следует, вытру ноги.

– А я на секунду отлучусь, переоденусь!

Аркадий Михайлович был в синей бархатной куртке, отделанной витым шелковым шнуром, серых фланелевых брюках и белоснежной рубашке. Он исчез, а на смену ему появилась Ленуся в черном вечернем платье с глубокими вырезами спереди и сзади. Поблескивали бриллианты сережек.

– Как вам не стыдно! – кокетливо прошептала она. – Вы меня просто преследуете!

«Им, видимо, скучно. И они решили немного встряхнуться за мой счет…» – предположил Евгений Павлович.

– Да я, собственно, на пару минут. Кое-что выяснить. И уверяю вас, вы ошибаетесь… У меня две любовницы… Одна, кстати, прекрасно знает английский… А другая – из прекрасной семьи. Работает на железной дороге, объявляет разное… – забубнил он, навязывая свою игру Ленусе.

– Я и не сомневалась в вашем коварстве, Казанова вы эдакий! Вы не боитесь Аркадия? Он невозможный ревнивец! Причем прекрасно стреляет с обеих рук! – Она вплотную приблизилась к Евгению Павловичу.

В комнату вошел Аркадий Михайлович. Он был в белом смокинге. Евгений Павлович обратил внимание, что к лацкану был приколот значок «50 лет в партии».

– Я чувствую, что вы уже нашли общий язык, – довольно проговорил Аркадий Михайлович. – Ленуся! Свари нам кофеек, будь добра!

– С удовольствием! – протяжно проговорила Ленуся.

– Вы знаете, я потомственный оружейник, – продолжил Аркадий Михайлович. – И отец, и дед, все были при оружии. А один из предков чуть ли не у Ивана Грозного этим делом занимался. Да вроде был казнен за какой-то пустяк. Плохо заточил кинжал или алебарду. Бог его знает! Раньше такие вещи не прощали. Может, и наши все строгости оттуда? Как вы думаете? А то многие любят на революцию все сваливать… Вы как считаете?