Алиса Орлова-Вязовская - Детонька Страница 5

Влада очень хорошо запомнила, как на выпускном награждали медалистов, их всего двое было, она и Лидка Терехина. Но Лидка получала всего лишь серебряную медаль, да и то больше за оголтелое рвение в общественной работе. И как чужие родители завистливо поглядывали на папу с мамой. Для Влады это был сладкий миг достигнутой цели. Хотя бы на несколько минут отец стал удачливым счастливчиком. Значит, правильно Галя говорила, муж умный, дочка видно в него пошла. Ну, хоть какой-то толк от мужика. Но триумф продолжался не долго, уже на следующий день все опять стало по-прежнему. И о них опять все забыли. Гораздо интересней посудачить о Гридневых, как их Наташка, только закончив школу, выходит замуж. У отца жениха, между прочим, своя автомастерская в городе. Вот повезло! Мишина дочка поступила в Московский ВУЗ. Ну, хорошо, а что еще ей делать? Не пропадать же медали. Если повезет, выйдет замуж за москвича, или пристроится на хлебное место.

Пусть конечная цель королевского появления в поселке еще не достигнута, но теперь Влада чувствовала себя уверенней. За спиной, незримо стояла пани бабуся, нагловатая, язвительная, знающая себе цену. Маме о бабушке сообщала скупо, мол, ходит иногда проведать, ну кофейку попьет, так ничего особенного. Только ночью, рассказывает Аньке о дедушке, Мареке и самой бабушке.

Сестры забираются в одну кровать, и Влада шепотом говорит и говорит. Анька охает, иногда хватает рассказчицу за руку:

– И что, Марек так на смерть и разбился?! Ой, бедная! Такого молоденького сына схоронила!

Анька готова зареветь от жалости и сострадания к пани бабусе. Жалобно всхлипывает, дедушка то оказывается, как рано умер. Бедная, бедная женщина, столько перенесла, может, и характер испортился по-этому. Влада хмыкает, в точности как Стефания Юзефовна, характер испортился? Да она с таким родилась!

Анька заслушавшись, машинально двигается в сторону старшей сестры, еще чуть-чуть и как в детстве, окажется на полу рядом с кроватью. Владу то смешила, то раздражала Анькина манера смотреть в рот рассказчику. Когда девочки были маленькими и папа читал им вслух, Владиславе было достаточно прильнуть к его боку, а младшая сестренка начинала ерзать на диване, стараясь придвинуться к папе близко-близко, и зачарованно смотрела, как его губы произносят слова. В итоге, если Влада не успевала заметить, Анька кубарем скатывалась с дивана, но плакала не от боли, а от того что по глупости прервала интересную историю.

– Ань, подушка уже съехала, сядь ты как человек! Брякнешься, маму разбудишь! – Шипела Влада. – Ну, слушай дальше…

И вот, перед младшей сестрой проносилась история папиной родни, тех, о ком ни она, ни мама и до недавнего времени сама Владислава, ничего не знали. У них ведь из родственников была только прабабушка Вера.

Старшая сестра рассказывала интересно, словно передавала сюжет старого фильма. Такого старого, что картинки перед Анькой возникали черно-белые, и раскрашивались по мере приближения к современности. И начиналась история как в сказке: В давние, давние времена… Прадедушка Юзеф, двадцати с небольшим лет, похоронил родителей и получил в наследство покосившийся домик и десятилетнюю сестру Зосю. Вот родители молодцы! На старости лет «слепили» себе снегурочку! По-хорошему, надо было отправить сестру в детский дом. У него пока ни кола, ни двора, только огромное желание жить в большом городе и ни как-нибудь, а богато. Конечно, Зоська получается гиря и хвост. Но поразмыслив, хитроумный Юзеф (пани бабуся наверняка пошла в него) продал дом развалюху и, прихватив сестренку, отправился за счастьем.

Самым близким большим городом был Миасс. И вот правдами и не правдами, Юзеф начал налаживать жизнь. И Зоська из гири превратилась в счастливый билетик, как отказать в помощи молодому парню на руках, у которого сирота сестренка? Юзеф наловчился проходить в разные кабинеты к важным начальникам, толкая впереди себя сестренку. В зависимости от наставлений брата, Зося или жалостливо всхлипывала, теребя выцветший подол старенького платья, или мило улыбалась, встряхивая кукольными локонами.

Наедине, Юзеф шепотом втолковывал сестренке, что сирот из без нее хватает, главное нужное впечатление произвести. Зося уже поняла, что если хозяйка важного кабинета некрасивая и суровая тетка, надо гладко заплести волосы в косу и в руках желательно держать правильную книгу. Какую именно, девочке было все равно, читать она не любила. А когда за столом сидит грузный пожилой дядечка, надо испуганно прижиматься к брату. У таких дядек, обычно были свои дети, или даже внуки. Они-то, счастливчики, жили при маме с папой, а Зоська бедная сиротка. Как не пожалеть?

В итоге, Юзеф добился ордера на комнатенку, правда на окраине города, и в густонаселенном старом доме. И пристроился работать не на завод, а в ресторан при вокзале.

Через два года он женился. Буфетчица Наташа была некрасивая, высокая и худая как палка. К тому же на шесть лет старше. Но у нее была большая комната в доме, что стоял почти на центральной улице. Отчаявшись когда-нибудь устроить личную жизнь, Наташа Вострякова была рада-радешенька.

Когда родилась Стефания, дом почти соответствовал мечтам родителей о правильной жизни. На окнах в два слоя весели занавеси, шелковые с вышивкой и бархатные с бомбошками. Стол накрывался ковровой скатертью, поверх нее тонкая с узкой кружевной каймой, а на нее уже стелилась клеенка. В «горке» за стеклом красовались хрустальные рюмочки, фужеры цветного стекла, пузатая сахарница с серебряной крышкой. Огромный ковер спускался со стены прямо на кушетку. Шелковый абажур настольной лампы, обшитый бахромой. Отец с матерью работали в ресторане, домой возвращались поздно, и маленькая Стефа была на попечении Зоськи.

Не смотря на разницу в возрасте и невзрачную Наташину внешность, Юзеф был вполне доволен своим браком. Жена полностью разделяла взгляды мужа на жизнь. Дружбу водили только с нужными людьми. К себе почти никого не приглашали, и сами по гостям не разгуливали. Чего гуртом собираться? Есть семья, свои, а чужие им без надобности. Лишние завидущие глаза ни к чему. Теперь осталось дождаться, когда сестре исполниться восемнадцать лет и выдать ее замуж за большого начальника. А что? Зоська хорошенькая блондинка с маленьким аккуратным носиком и голубыми, блестящими словно эмаль, глазами. А зять-начальник в семью нужен до зарезу. Спокойнее будет. Итак, они вынуждены разогревать ресторанную еду на керосинке прямо в комнате. На общей кухне, под бдительными взглядами соседей, мать варит картошку и постные щи. За шкафом, словно в норе, мешки и банки с провизией. Так и томится в шкафу не надеванная шуба. В холщовом мешочке, под кроватью, за вынутой половицей, припрятаны кольца, серьги с жемчужинками, браслет черненого серебра и с десяток золотых монет. Да еще отрезы ткани, батистовая скатерть с вышивкой и бархатное одеяло, Зоське на приданое. И что? Живи с оглядкой? Недавно пришлось маленькой Стефке отвесить хорошую оплеуху, что бы не таскалась по общему коридору с пирожным в руках. Заодно и Зосе шипящим голосом высказать, хороша нянька, не уследила. Но на нее грех жаловаться, почти каждый день, взяв с собой Стефу, она, выйдя из комнаты громко спрашивает:

– Тетя Наташа, чего на ужин-то купить?

– Капусты кочанчик помельче, да картошки. А если денежка останется, то баранку с маком для маленькой. – Постным голосом вещает из-за двери мать.

Ленивая на учебу Зося, окончив с грехом пополам семь классов, ждет, когда брат с женой найдут жениха начальника, или на худой конец, пристроят ее в буфет при ресторане.

Но, свадьбы Зоськи родители не дождались. У Наташи померла в деревне тетка. Старуха была одинокой и родственники давно о ней позабыли, а теперь выходит, какое-никакое наследство. Вроде дом у нее был свой. Да и мало ли одинокий человек добра мог нажить? Тратиться то не на кого.

Родители мигом собрались. Путь не близкий, надо поездом часа три ехать, а там может, повезет, и попутная машина попадется, или подвода.

Наследство оказалось ерундовое. Избу сумасшедшая старуха отписала колхозу! Только и осталось, что перина, три подушки и по мелочи еще. Зря только на дорогу потратились. Но не бросать же. Увязали два узла, и отправились восвояси. Зимний день угасал быстро, в темноте да с узлами страшновато. И мать с отцом решили сократить путь. До моста часа полтора ходу, напрямки через замерзшую речку, в пол – часа обернутся. Коварная полынья, словно нарочно поджидала самонадеянных путников. Ровно на середине реки, лед под ногами предательски хрустнул. В сумерках заметили их не сразу, и когда подоспела помощь, оказывать ее было уже некому.

Зареванная Зоська мигом пришла в себя, когда к ним явились тетки из женсовета. Вспомнив, что покойные брат с женой незваных гостей не жаловали, наскоро вытерла слезы, пригладила волосы и вышла в коридор. К ним нельзя, Стефка плакала, теперь задремала, пусть поспит. Нет, ни в какой приют племянница не пойдет. Зосе через полгода восемнадцать исполнится, имеет право девочку у себя оставить. Пусть лучше пособие оформят по потере кормильца, Стефка же получается круглая сирота, да и Зося круглая сирота. Им положено.