Аркадий Недбаев - По следам собаки Страница 5

– Здорово, мент!

– Ой! – Андрей стукнулся головой о полку сейфа и вынырнул наружу. – А, конкурирующая фирма! Здорово, проходи, какими судьбами?

– Да шел мимо, дай думаю, загляну.

– Ага, сказочник еще нашелся, ты только с пенсии и заглядываешь, собутыльников поискать, давай колись, зачем пожаловал. Чай, кстати, будешь?

– Да, можно кружечку. Слушай, тут на днях должны были кражу собачки заявить.

– Было такое дело, Танкист на этой собачьей теме совсем крышей двинулся!

Танкист, он же сапог, он же Дартаньян, он же ИА-ИА, ни кто иной, как мой бывший начальник розыска, пришедший в милицию из танковых войск.

– Это как?

– Давеча собирает нас на вечернюю планерку и говорит, по краже Крыжковой, сумку все-таки вор обронил? Мы ему, да, мол, вор. А он так прищурившись: «А с собакой договорились?» Немая сцена, а он продолжает: «Я в кино видел, зовут собаку, она вещь нюхает и говорит, кто вор. Чего уставились?! Немедленно созвониться, договориться, завтра доложить о результате!». Ну, чего ты ржешь!? Самое ужасное, он же это на полном серьезе выдал! Мы всем отделом до полуночи бегали: банку трехлитровую искали, чтобы запах законсервировать, а потом еще полночи отбивались от кинолога, который хотел нас в психушку направить после нашего ему звонка с вопросом – как с собакой договориться. На, лучше чайку выпей.

Я взял кружку с кипятком, помакал туда пакетик и с наслаждением отхлебнул получившейся бурды. Дома я всегда пью крепко заваренный настоящий чай, но, оказывается, за прошедшие годы службы, успел привыкнуть и к такому нехитрому способу чаепития. Даже соскучился немного, скорее, по самому процессу, чем по напитку.

– А что тебе до той собачки?

– Да наняли меня ее искать.

– Собачку?

– Именно, собачку. Если при этом, случайно, поймаю и воров, заказчик велел – передать их в суровые руки правосудия, то есть в твои. Так у кого материал?

– Какой материал?! Давно уголовное дело возбудили, у Осипова в производстве.

– А что так, по собачке и сразу дело? Вдруг сбежала?

– Ну да, сбежала, ты эту крепость видел? Захочешь, не сбежишь, а еще цена собачки, закачаешься.

– И какая цена?

– Ты что – дело ведешь и не знаешь стоимость пропавшего имущества? Круто. Две тысячи евро.

– Да ну!

– Палки гну! Так что возбудили и, причем третью часть, все показатели из-за этой псины коту под хвост, блин.

– Сам-то понял что сказал? Зацепки, какие есть?

– Да все я понял. Нет там ничего, глухо, как в танке. Ежели ее и похитили, то тут без своих не обошлось, к бабке ходить не надо, а народ в том домике живет такой, что с наскока не подступиться. Вот, кстати, ты частник – может у тебя чего получится.

– Да, плохо дело, ну если что нароете – звони, я тоже чего узнаю – сообщу сразу, надеюсь, нам делить на этом фронте нечего.

– Обижаете, господин частный сыщик! Да, кстати, ты в какую сторону?

– Домой собирался, а что – подвезти хочешь?

– Подвезти, как же, тут завал такой, пообедать сходить некогда, просто ты же мимо судмедэкспертов идти будешь? Будь другом, занеси эту справку Николаичу, зашиваюсь.

– Да не проблема, давай.

Андрей дал мне запечатанный конверт, на котором было написано «Нич. сп. по обух». Что, по моему разумению, могло означать «Уважаемый Сергей Николаевич, предоставляю Вам справку по истории болезни потерпевшего Обухова». Кивнув на выходе рядовой, я тормознул на крылечке и закурил, спешить было совершенно некуда, поиски собаки зашли в тупик.

Нельзя сказать, что я отчаялся и опустил руки, просто составленный накануне план действий никуда не годился, а новых идей в голову не приходило.

Тупик. Или как сейчас стало модно говорить – кризис. А когда следствие заходит в тупик, лучший способ сдвинуть дело с мертвой точки, это отпустить события развиваться самим по себе и ничего не делать, время само все расставит по своим местам.

Впрочем, мне еще надо объявления распечатать, вот этим и займемся. Приняв решение, я пошел в сторону дома.

Путь лежал мимо городской больницы, в дальнем крыле которой расположился отдел судебно-медицинской экспертизы и травпункт. Городок не мог себе позволить персонального судмедэксперта, в связи с чем, Николаич совмещал в себе хирурга-травматолога и паталогоанатома.

Мне повезло, что на дворе стояло лето и в отделении, практически не было больных. Уточнив у скучающей медсестры, где Николаич, я направился в перевязочную. Дверь в помещение была приоткрыта и, подойдя к ней, я увидел, как наш эскулап «на все руки», ковыряясь зубочисткой в зубах, читал мораль какому-то неопрятному субъекту. Субъект постанывал, а одна из медсестер бинтовала ему руку.

– Вот вы, дружище, сейчас отказываетесь от парочки безобидных укольчиков, а глядишь, дней через десять, будете лежать у меня в прозекторской, и я буду вдумчиво рассматривать ваши нездоровые внутренности, подумайте хорошенько.

– Нет, доктор, я в ней уверен, – буркнул субъект.

– Я тоже был уверен в своей жене, а потом лечиться пришлось.

Медсестра хихикнула и чуть не уронила бинт.

– Осторожней Света, – вздохнул Николаич. – И ничего смешного здесь нет, такова жизнь. Я бы все же Вам настоятельно посоветовал сделать укольчики.

– Нет!

– Как говорится, на нет и суда нет, пишите отказ.

Я решил не мешать медицине исполнять свой служебный долг и присел на лавочку в коридоре. В перевязочной чем-то шуршали и звякали, потом в коридор вышел субъект с рукой на перевязи и Николаич.

– О! Сережа, здравствуй, сто лет тебя не видел, случилось что?

– Почему же сразу случилось?

– Я слышал ты на пенсии, значит, заглянуть сюда можешь, только если что-то сломается в твоем хрупком теле.

– Не угадали, по пути зашел, вот, просили передать лично в руки, – и я отдал загадочно подписанный конверт.

– Что такое? А! Ну наконец-то сподобились, спасибо, давно жду. Заглянешь на минуточку или спешишь куда?

– Куда пенсионеру спешить?

– Тогда милости просим, свежий анекдотик расскажу, – Николаич подхватил меня под руку и повлек в дальний конец коридора.

Я подчинился нажиму и скоро оказался в ординаторской. С момента моего последнего визита тут мало что изменилось, разве что рыбок в аквариуме стало больше, да гитара из угла перекочевала за сейф, видимо и у них начальство борется за рациональное использование рабочего времени. Николаич тем временем уже извлек из сейфа бутылёк темного стекла с медицинской лейбой, парочку подозрительных то ли рюмок, то ли мензурок.

– Тут на днях «чудаки» одного привезли, – начал обещанный анекдот Николаич. Правда, в силу профессиональной деформации, анекдоты у него были сплошь из жизни паталогоанатомического отделения, и только «черные». Кстати, «чудаками» он называл санитаров из морга, так как они были вечно навеселе и постоянно чудачили. – На место Сережка ездил, я тут чинил. Он вернулся поздно и говорит мне: «Клиент несвежий, недельку в квартире полежал, но вроде бы ничего криминального». Ну, ничего криминального – я и сижу, спокойно истории заполняю. Но сиди – не сиди, надо идти резать. Прихожу, а он не то, чтоб несвежий, а совсем даже несвежий: гнилостный, смердит, течет… – на этом месте Николаич начал нарезать помидоры и меня замутило.

– Николаич! Я же теперь гражданский мирный человек! Может не к столу, а?

– Тоже верно, – легко согласился эскулап, он вообще за рюмочкой всегда был покладистым мужиком, – Все, забыли, налили, и давай за Свободу!

Я опрокинул пятьдесят граммов спирта в горло, пришалел слегка и подумал о сомнительном звучании тоста. Видимо, Николаич хотел сказать – за пенсионеров.

– Чем теперь занимаешься? – спросил Николаич, пережевывая помидорчик.

– Частным сыском, агентство организовал.

– Как Ниро Вульф? Не надоело за эти годы-то?

– Ну, вроде того, а насчет надоело, так тут совсем другое дело, начальства нет, справок, совещаний и прочей мути, самое время поработать себе в радость, а не для отчета.

– Да, это хорошо, а я вот все чиню и вскрываю, чиню и вскрываю. Народец, какой-то глупый пошел. Я ему говорю: вдруг собака бешеная, а он – нет, я в ней уверен! Мне бы его уверенность.

– Это вы о ком? – встрепенулся я, все, что касалось собак, теперь меня интересовало несказанно.

– Да вот, перед тобой был, собачка за руку укусила. Я ему говорю, два укола от бешенства для профилактики. А он ни в какую, собака соседская, с прививками, не буду делать уколы и точка. Правильно, сделай уколы пить нельзя, а ему бутылка дороже матери родной.

– Знакомый?

– Кто?

– Укушенный. Коли вы о нем так-то.

– А, нет, да я что, так не вижу его жизненных приоритетов? Глаз наметанный, ох, спивается народ. Ну, давай по второй, за трезвый образ жизни.

– За трезвый, – чокнулись и я выпив вторые пятьдесят, запоздало подумал, что день теперь пройдет даром, пить чистый спирт, практически не закусывая, надолго меня не хватит. А не пить, такой номер с Николаичем не пройдет.