Антон Локк - Марципан Страница 5

Посуда стояла везде. Её было настолько много, что Дима, пока искал чашки для кофе, нашёл только одну литровую банку и красный пластиковый патикап.

– Тебе какой? – он дал мне право выбора.

– Давай банку.

– Ура, – он обрадовался тому, что ему достался стаканчик. – Хотя постой, – он в трусах и в зимних не зашнурованных ботинках выбежал из кухни, а вернулся с огромной стопкой картонных стаканчиков.

– Откуда у тебя они? – я удивился.

– Купил на днях. Уже забыл про них, – он улыбался. – Я же знаю, что у меня посуды никогда нет.

– Ты когда-нибудь мыл её?

– Пару раз мне её мыли девочки после вечеринок, – он засмеялся и засыпал кофе в кофеварку. Весь кувшин изнутри был разрисован коричневыми кольцами.

– Ты же можешь нанять кого-нибудь для уборки.

– Серьёзно? Так можно? – Дима посмотрел на меня, высоко приподняв густые брови.

– Ну, всегда было можно.

– Прикольно.

Кофе потихоньку наливался в кувшин. Он снова ушёл из комнаты. Вернулся с коробкой с пиццей и положил её на стол.

– Ей часов пять, наверное. Девочка будила меня, просила поесть что-нибудь. Я велел пиццы заказать. Ты с ананасами ешь?

– Какая девочка?

– Не знаю, если честно. Второй день здесь тусуется. Её зовут Алина. Посуду не моет. Ты же знаешь, как это бывает.

– Нет, не знаю, – я состроил грустную гримасу.

Дима разлил кофе по стаканам, понюхал молоко из холодильника, скривился, убрал его обратно, достал оттуда порционные сливки и разлил нам по две. Пустые пластмасски бросил в раковину.

– Ты будешь? – он протянул мне какой-то флакончик.

– Что это?

– Это жидкость для электронных сигарет.

– А зачем? – я с недоверием посмотрел на него.

– Ну. В кофе добавить. Я в последнее время часто лью это в кофе. Бодрит. Я же курить бросаю. Будешь?

– Нет, спасибо.

– Какой ты скучный, – он плеснул себе немного странной жидкости в кофе и прикрыл стаканы пластмассовыми крышечками. – Тыквенно-карамельный мокаччино на обезжиренной ряженке для Артёма! – кричал он, пока писал маркером на стакане моё имя. – И орехово-морковный глясе с корицей для, – он задумался с маркером в руке, – для Юры, который мразь! – он написал «Юра мразь» на стаканчике. – Я понял, о ком ты!

– Да ты в ударе, – я сделал глоток из стаканчика.

– Я всегда в ударе…

Его перебила своим криком девушка из соседней комнаты:

– Ты что разорался?!

Через несколько секунд она вошла на кухню совершенно голая. Не заметив меня, она подошла к холодильнику и достала оттуда белую футболку.

– У тебя такая жара. Вообще я всегда охлаждаю футболки в холодильнике. После этого они пахнут холодильником, но недолго, – она надела её и посмотрела на меня. – Привет. А ты кто?

– Это Артём, – представил меня Дима.

– Альбина, – коротко ответила она.

– Тебя зовут Альбина? – удивился Дима.

– Вообще-то да. Я здесь уже… – она задумалась, – дня два, да?

– Классно.

– Альбина, – сказал я.

– Что? – она была недовольна.

– У тебя футболка грязная, – я указал на розовые полосы вдоль всей футболки.

– Да, – пояснил Дима, – это сок из холодильника. Решётка грязная.

– Это его футболка, как его там, – она посмотрела на Диму.

– Ой, бля, – Дима встал из-за стола, – пошла вон отсюда, – и показал на выход. Его лицо резко поменялось, стало очень серьёзным.

– Дебил, – она цокнула языком и вышла, но через десять секунд вернулась. – Где моя пицца?

– Пошла вон, я сказал.

Она снова цокнула языком и вышла.

– Угощайся, – с довольным видом открыл коробку Дима. – Вот сука. Один кусок сожрала. Я думал, что её зовут Алина. Отвечаю, она отзывалась на Алину. Она Алина. В любом случае… – он уже жадно ел пиццу и не договорил.

– Спасибо, – я улыбнулся Диме, а он улыбнулся в ответ.

Мы ели холодную пиццу, пили кофе и переговаривались фразами похвалы или недовольства нашей трапезой. Там сыр застыл, а там ананасы подсохли, а курица здесь вообще не к месту. Возможно, это вообще не курица. С оливками было бы лучше. Нет, оливки дрянь, – они для взрослых. Альбина, или Алина, показательно громко хлопнула дверью. Дима был доволен, а мне было в принципе всё равно. С другой стороны, становиться свидетелем подобных ситуаций всегда бывает неловко.

Когда мы доели, Дима достал что-то скрученное в лист и закурил. Предложил мне.

– Ты решил накуриться с утра? – я не понял его.

– Не, Тём, ты чего. Я всякое дерьмо не курю. Это биди – индийские сигареты или что-то вроде этого. Воняют жутко, но я же бросаю курить, поэтому нормально. Попробуешь?

– Нет, спасибо, – я совершенно не доверял косяку, завёрнутому в какой-то грязно-зелёный лист, затянутый ниточкой. Воняло от него сеном или пластилином. – Там хотя бы табак?

– Да, – скривив лицо, ответил Дима. – У тебя сиги есть? Нормальные сиги.

– Да, – я улыбнулся и протянул ему одну.

Мы покурили, допили кофе.

– Ну, можно начать жить, – развалился на стуле Дима и посмотрел на меня. – Как вообще твои дела? – внезапно он вспомнил. – Что нового? Как Ксюша? Не звонит?

– Нет, не звонит. Я ей набирал пару раз, она не брала трубку. Хочу картины твои забрать. Когда она меня выгоняла, я не успел даже черепаху взять. Но черепаха пусть с ней остаётся, она сильно нравится Ксюше, а вот картины нужно забрать.

– Давай вместе заберём? Сейчас я ополоснусь и поедем.

– Она с мужиком живёт. Нехорошо будет врываться.

– Мы поедем к тебе домой за твоими вещами. Тем более у них на стенах шедевр висит. Не дарить же его? – он засмеялся. – Уже месяц прошёл?

– Нет, две недели всего.

– А она не могла их продать? Хотя нет, – он понял, – мне бы позвонили и сказали, что мои картины продают. Да и времени немного прошло.

– А ещё меня уволили позавчера, – решил сразу похвастаться я.

– За что? – Дима даже рассмеялся.

– Короче, мой друг с работы, с которым мы дружим только на работе, попросил ему помочь. Ты же знаешь, у нас компания многопрофильная – все есть. Он нотариус. Ему нужно было куда-то ехать, и он попросил меня по адресу прокатиться к одному деду, чтобы просто заверить его завещание. Я согласился, чтобы время убить. Тем более он сказал, что проблем это никаких не вызовет. Я провёл у этого деда почти два часа. Мы пили чай, говорили о его покойной жене, он мне подарок подарил.

– Подарок?

– Да. Какую-то безделушку, – очень неубедительно соврал я. – Уже и не помню, где она.

– Классно.

– Наверное, да. Если быть честным, – я выровнялся на стуле, – я ему сказал, что хочу жениться.

– Идиот, – Дима бросил в меня корочку от пиццы. – А он что?

– А она заулыбался и велел немедля делать предложение.

– И ты сделал? – Дима был взволнован.

– Я ехал в тот вечер с кольцом в кармане и серьёзно думал сделать ей предложение.

– Ты не шутишь? – Дима снова рассмеялся.

– Представляешь! Купил вино, захожу домой – в кармане кольцо, – а она меня гонит. Говорит, Дамир скоро придёт. Дальше ты знаешь.

– Смешно. Очень смешно. А за что уволили?

– Я что-то не так подписал, а дед на следующий день застрелился. Представляешь? Завещание пришлось перезаверять, причём за счёт компании, доказывать, что это именно тот дед ставил подписи. Все, естественно, узнали, что это не Саня, мой рабочий друг, занимался бумагами, но он уже всё ловко свалил на меня. Ну, нас обоих уволили, а зарплаты удержали. Говорят, что их как раз достаточно, чтобы решить все проблемы, – я достал ещё одну сигарету и закурил.

Дима посмотрел по сторонам, щёлкнул пальцами и тоже взял у меня сигарету.

– Сколько ты там проработал?

– Почти три года.

– Это были неплохие три года.

– Да, – у него они были намного лучше, но и мои мне нравились.

Мы посидели ещё немного, посмеялись над моей ситуацией. Я рассказал ему ещё про Михаила Валерьевича. Дима предложил выпить за него и даже достал бутылку и два новых картонных стаканчика, но я отказался. Потом он пошёл в душ, а я перешёл в комнату и сел на диван.

В ней уже было не так грязно, как на кухне. Я осмотрелся получше, потому что редко бывал у Димы в гостях. Огромный матрас, прикрытый мятой простынёй, лежал на полу под открытым настежь окном, за которым виднелись только деревья. Я подумал, что, скорее всего, совсем недавно вся комната была в тополином пухе. Больше меня, конечно, удивило, что его кто-то убрал, – значит, не всё так печально. Но если представить, сколько у Димы было женщин, то удивляться нечему. Женщины потрясающие существа: когда они впервые попадают к тебе домой и хотят произвести впечатление, они начинают наводить повсюду порядок, но стоит им хоть на минутку освоиться, они сразу включают брюзгу и недотрогу, требуя от тебя немедленно всё вычистить.

Диван, матрас на полу, здоровенный телевизор на стене и всё. Даже в дешёвых гостиницах есть хотя бы зеркала, тумбы или комоды. Там же не было ничего. Я встал и пошёл посмотреть другую комнату, которую Дима называл шкафом. Я открыл дверь и попал в ещё больше захламлённую комнату, чем та, какой она была раньше. Наверное, в два раза больше по площади, чем первая, комната служила Диме гардеробом, складом всего нового, старого и краденого, – ну, к примеру, он иногда крал горшечные растения из ресторанов и баров, – а главной функцией помещения всегда была мастерская. Дима был потрясающим художником. А признанным художником он стал на моих глазах, даже при моём участии, два года назад.