Артемий Гвазава - Жизнь между схватками Страница 5

– Я рыбу режу. – И изо рта у нее при этом текла пена.

Наверное, у нее началась белая горячка. Тогда нервы стали сдавать у меня.

– Ну все, п…ц, пора валить, – прошептала я в отчаянии и, наскоро собрав детей, побежала к бабушке.

Мы мчались без оглядки, я захлебывалась в собственных соплях, мы неслись со скоростью ветра. Мне было так обидно: я так надеялась, что все будет по-новому, хорошо. И я поняла, что мама снова не сдержалась, не смогла выполнить своего обещания, не сумев пережить очередной кризисный момент. Она не смогла быть сильной и так обманула мои ожидания.

«Зачем, зачем она опять все испортила?» – то и дело проносилось в моей голове.

Через пару дней мы пошли проведать маму, постучались в дверь, но нам никто не открыл. Через окно я увидела, что наш пес Грей в одиночестве лает и бросается на шторы. Тогда я заподозрила неладное.

В следующий раз мы пришли уже с бабулей, сосед оперативно помог нам взломать дверь. Навстречу нам из квартиры выбежал Грей и без оглядки помчался во двор. Стало ясно, что пес был взаперти больше чем два дня, а значит, с момента нашего ухода дома никто не появлялся. Мы, конечно же, сразу накормили Грея.

Бедный пес порядком изголодался. А меня мучило нехорошее предчувствие: мама не могла уехать, не оставив ключа и записки. Это был ее любимый пес – она б ни за что не бросила его. Сама же квартирка выглядела совершенно нормально: кругом было очень чисто, деньги лежали в шкафу, каждая вещь – на привычном месте, не хватало только мамы. Грея мы забрали с собой и отправились жить к бабуле.

На следующий день бабуля написала заявление в местное отделение милиции о пропаже дочери.

Когда меня вызвали на допрос в ту же комнату, куда я попала после «спецоперации», я удивила ментов своей сговорчивостью. На этот раз я рассказала все, что знала, постаралась вспомнить все до мельчайших подробностей: куда ушла мама, в чем, какое золото на ней было и какой разговор слышала накануне, как угрожал ей Юра Никитюк. Через некоторое время оказалось, однако, что последним свидетелем была вовсе не я: еще позже видел маму дядя Паша.

По его словам, мама из кабака пошла к себе домой, а он – к себе. Так он говорил, а как было на самом деле, никто не знал.

Как маму не искали, а найти не смогли. Ее исчезновение почти тридцать лет оставалось большой тайной. В Торжке много про это судачили, молва даже растрезвонила, что видели ее через десяток лет всю в золоте на дорогой машине, в окружении богачей. И по сей день она считается без вести пропавшей. А я была уверена, что мама по своей воле ну никак не согласилась бы оставить нас одних – хоть что там ни говорили люди, а я сердцем чувствовала, что троих детей и любимого пса Грея она сама бросить не могла.

Я очень долго переживала потерю родного человека. Стала употреблять много алкоголя и сигарет, затем подтянула к себе маминых цыганских бродяг, и мы стали дружить. Я научилась и гадать на картах, и воровать на базаре по выходным. А потом и вовсе влюбилась в цыганенка Серегу по кличке Чемба.

Мало-помалу дружба и детская любовь переросли во взрослые игры. Мы стали спать уже без трусиков, ну и, конечно же, я собиралась за него замуж. Но мать его, Фаина, женщина строгих правил, была категорически против русской невестки: «Женишься только на своей – цыганке».

Хоть я почти и была цыганкой и по крови, и по поведению, но меня все равно в таборе считали чужой. Тогда мы приняли кардинальные меры.

Твердо решив бороться за свою любовь, как Ромео и Джульетта (и возраст героев совпадал: ему было шестнадцать, а мне четырнадцать), мы поступили, как истинные романтики: собрали вещи и пустились в бега.

Ну и смешные мы были тогда! Походили-побродили, а деваться-то некуда. Недалеко от бабулиного дома находилась заброшенная Покровская церковь (теперь уже восстановленная). Вот мы туда и приползли, как два муравья, влезли аж под купол, нашли местечко себе на досках и улеглись на ночлег. Первое, что нас побеспокоило, – это комары, но Серж быстро исправил положение – разжег костерчик.

Уснули мы ненадолго. Я проснулась от запаха паленых волос. Непотушенный костер добрался до Сережкиных волос, а он все спал как убитый.

В итоге спасла я его шевелюру, разбудила Сережку, и мы давай оттуда тикать. Но пожар мы все-таки потушили. Поволоклись потом спать в беседку, которая стояла у нас во дворе. С рассветом мы встали, заели утро свеженькой морковкой с грядки и сбежали оттуда прочь. Потом поплелись на вокзал и укатили в Тверь. Там поболтались по базару, нажили деньжат, слегка пообедали. И все же – юными бродягами или влюбленными разбойниками – мы вернулись-таки в родной город на знакомую улицу.

Через пару лет от великой страсти почти не осталось и следа. Конечно, мы все это время еще тусили вдвоем, но это было уже не то. Жирную точку в наших с Сережей отношениях поставила нелепейшая история, произошедшая со мной в пятнадцать лет. Серж стал засматриваться на мою подружку – и я впервые познала ревность, это жгучее чувство, подобное болезни.

Наша дружба испортилась, но каждый вечер мы все равно сидели у меня и слушали музыку.

От мамы у меня остался шикарный музыкальный центр «SHARP» с двумя колонками. И как-то раз после очередного музыкального вечера зашла ко мне подружка Галка. Вот они вместе от меня и ушли. Я тогда разобиделась и пошла следить за ними.

Вот до чего ревность доводит! Парочка быстро скрылась из виду, и я вернулась домой. Когда я вошла в комнату, меня снова ждал сюрприз – и опять я не поверила своим глазам. О ужас! Окно было открыто нараспашку, а музыкального центра и след простыл. Это единственное, что осталось от мамы!

Меня затрясло, и я быстро выскочила из окна, перепрыгнула через двухметровый забор, ободрав ноги в кровь (шрам остался до сих пор, как коварное напоминание об отчаянной моей юности), и помчалась к Галке. Я застала ее дома.

– Где Серж, Галка? – запыхавшись спросила я.

– А-а, – отвечала сонным голосом Галка, – он до угла меня проводил, потом сказал, что ему надо к тебе вернуться, что он ключи свои у тебя забыл, и убежал, бросив меня в темноте.

Тогда мне стало все ясно. Я села в подъезде и заплакала. Мне было так обидно, что меня ограбил любимый человек, которому я так наивно доверяла.

Незнакомый вор в чужой дом так просто не полезет; тем более свет везде горел, а значит, дома наверняка кто-то был. Только он, Серж, знал, что окно было открыто: именно он его открыл, чтобы покурить, и не закрыл его специально… Только он знал, что бабуля уже выпила самогоночки и поэтому уже очень крепко спит.

Тогда я затаила на него злобу. А на утро мы с бабулей обнаружили две наши колонки у забора. Стало быть, это вор-одиночка, без помощников, выронил колонки, когда перелезал через забор. Значит, точно Серж!

На другой день мы с ним встретились. Я ему со слезами рассказала всю историю, а он принялся меня жалеть, успокаивать, предлагать разные варианты:

– А давай-ка я у тебя куплю эти колонки? Тебе ж они все равно уже не нужны без центра.

После этих слов у меня не осталось и сомнения: Серж был виновен на все сто. Глупый, наглый цыганенок полагал, что он хитрее всех.

– Нет уж, – отрезала я, – эти колонки мне дороги, как память от мамы. Извини, буду их беречь всю жизнь.

Затем я ему все свои подозрения высказала, мы разругались в пух и прах и расстались уже навсегда.

Так закончилась история моей первой любви – резко и быстро, как схватка во время родов. Вся моя жизнь – как роды. То схватит боль – и дыхание замирает, то отпустит – и я отдыхаю до поры до времени. И вот, расставшись с Сержем, я глубоко вздохнула с огромным облегчением и твердо пообещала отомстить ему, сучонку.

Месяц я обдумывала свой план мести. Нашла себе помощниц в этом нелегком деле – Галку и Светку, соседку. А придумали мы вот что. Надо было проникнуть в дом, где жил Серж, найти там мой музыкальный центр и забрать его обратно.

Дождавшись, когда на выходных Серегины родственники уехали в Тверь, мы перелезли через его забор в перчатках с масками на лицах – прямо как в кино показывают, – разбили кирпичом окно и залезли по очереди в дом. Я-то туда раньше частенько захаживала, поэтому все знала, где и на каком месте что лежит. Так что я сориентировалась быстро. Мы с девчонками сели за круглый стол на кухне, тихонечко переглянулись, и Светка произнесла:

– Не отступать и не сдаваться!

И мы бросились на поиски моего центра.

Ну и дурные же мы тогда были! Все-таки Серж нас всех перехитрил. Он уже давно реализовал свою добычу, и мы ни хрена не нашли. Тогда меня такая ярость охватила, что я просто начала все крушить на ходу.

Со стен полетели часы и картины, телек был разбит вдребезги, я опрокинула сервант, а из него звонко приземлился весь хрустальный набор бокалов и ваз. Но когда я обнаружила кастрюлю с супом, ей было найдено достойное применение. Супом я увлажнила кровать бывшего парня. О, как я ликовала, наслаждаясь местью! Часы я выбросила в форточку, и они попали прямо в сугроб. Из шифоньера я выбросила все лифчики и сыграла ими в футбол.