Алексей Кононов - Интуит Страница 5

Наш офис – это настоящий шедевр архитектуры: огромный квадрат, площадь которого заставлена многочисленными столами и стульями и в некоторых местах разделена стеклянными перегородками, чтобы можно было хоть как-то различить, где сидит один тип планктона, а где другой.

Ладно-ладно, на самом деле, эти стеклянные перегородки были четкой границей, отделявшей дизайнеров от проектировщиков. Над всем этим великолепием царил строгий надзиратель. Он существовал не только для того, чтобы решать мелкие бытовые проблемы типа зависшего компьютера, но и иногда вставлять хороших пистонов тупому офисному сообществу. В общем, он был моторным маслом, а мы послушными шестеренками, звали его Сергей Анатольевич. Для меня просто Серега.

Ума не приложу, как это получилось, но нас свела взаимная тщательно скрываемая ненависть к этому месту. Все произошло, когда после моего десятого опоздания, из-за которого Сереге влепили выговор и срезали зарплату, мне пришлось поговорить с ним тет-а-тет. Я, конечно, не прижимал его в темном углу, где стоит ксерокс, вовсе нет! Боже упаси нарываться на коренастого мужика сорока пяти лет, отслужившего, как мне кажется, в космическом десанте и имевшего, ну точно, какой-нибудь дан по боевому искусству.

«Черт, да он под пиджаком кимоно носит с тремя черными поясами», – как-то услышал я от одного из коллег, которому досталось.

Да, Серега умел уничтожать взглядом, раздувая вены на лбу под отполированной лысиной. Его следовало уважать и опасаться. Мне каким-то чудесным образом удалось изложить свою позицию так, что он понял суть, и мы стали вроде как на «ты». Точнее, это я решил, что теперь буду на «ты» с ним, а он не стал опускаться до такой фамильярности и обращался ко мне, как и прежде. Однако при встречах я видел в его глазах хорошо скрываемый огонек уважения и понимания.

Так вот, после какого-то там очередного моего опоздания и выговора ему по этому поводу мы пересеклись в нашей кофейной. Я, недолго думая, выложил все, что накопилось в моей грешной душе:

– Сергей Анатольевич, – начал я, сразу взяв быка за рога, – мне известно, что вам сделали выговор и даже наложили штраф. Предлагаю вычесть из моей зарплаты эту самую сумму и отдать ее вам.

И он тогда снисходительно мне ответил:

– Остынь, парень. Раз ты сам ко мне подошел, я не стану сердиться, просто больше не совершай таких подвигов, понял? – и развернулся, чтобы уйти. Но я был непоколебим и нахален, как Ахиллес перед царем.

– Зарплаты, урезанной до невозможного, вам, скорее всего, будет маловато, а ее урежут именно потому, что я собираюсь совершать свои подвиги и дальше, – лицо мое лучилось безмятежной улыбкой, и, наверное, он подумал, что я либо дебил, либо слегка тронутый.

Тогда-то я и заметил, как вздулась одна из его легендарных вен на лбу, казалось, она стала толщиной с мой палец. Но я выдержал его взгляд и не дрогнул, даже когда мы смотрели друг на друга в упор. Он с интересом разглядывал мою физиономию, пытаясь определить во мне то ли недалекого тупицу, то ли, и сказать-то страшно! серьезного мужчину.

– Совершенно ясно, что наш шеф уволит меня, если вы передадите ему наш разговор и мое намерение. Хотя вам в итоге тоже грозит очередной выговор: вы же у нас полутренер-полунадзиратель, и в ваши обязанности входит следить за моральным состоянием сотрудников фирмы. А если последуют репрессии… ну, сами понимаете, что тогда начнется: проекты вовремя никто сдавать не будет, все покатится к чертям. Этого лучше не допускать, верно? – я знал, что попал в самую точку.

Здоровяк молча ждал продолжения, однако я не собирался его унижать, а вместо этого сказал правду:

– Ненавижу эту работу, да и вообще любую другую. И не потому, что я лентяй: все мои проекты сдаются порой на несколько недель раньше, за что шеф получает определенные дивиденды, – я выдержал паузу, чтобы он уяснил сказанное, и подвел итог: – В общем, в моем взгляде на мир все не очень хорошо: меня окружают совсем не те люди, у меня не та работа, не те стимулы и не та мотивация… И эти убеждения настолько глубоко сидят внутри меня, что даже такой мужчина, как вы, их клещами оттуда не выдернет. Поэтому беру на себя полную ответственность и буду всячески вас выгораживать в случае моих проколов перед шефом.

Серега молчал.

– Не надо благодарности, – благодушно заявил я, поражаясь своей наглости, – я делаю это для своего удобства, но в него входит уважение к чужому выбору. Вот и все. В целом мое пребывание на этом месте будет сводиться к нулю, медленно, но будет. При этом начальник наверняка продолжит получать свои дивиденды, а если вдруг я не справлюсь, то попрошусь в бессрочный отпуск. Понимаете, у некоторых людей очень жесткие рамки: либо мало работаешь, но весьма продуктивно, либо принудительно много, но в таком случае лучше сразу уволиться, потому что продуктивно никак не получится.

Все-таки он смог тогда проникнуться неким пониманием, а может, просто-напросто вспомнил хорошее правило «восемьдесят-двадцать»: только двадцать процентов рабочего времени ты действительно продуктивен, а все остальное время бьешь баклуши, как-то так. Тем не менее этот невероятный лысый громила дружески хлопнул меня по плечу, так что я присел, и благожелательно сообщил напоследок: «Ты можешь брать эту самую ответственность на себя, но если окажется, что ты, идиот, водишь меня за нос, – лично приложу ногу к твоему заду, когда тебя будут вышвыривать, понял?»

Я понял. На том и порешили.

Вот такой странный разговор может приключиться, когда смотришь на мир не так, как принято. А вот как смотреть на человека, который приходит на работу, когда ему вздумается? Отвечаю: никак не надо на него смотреть, а если и бросать взгляды, то только восхищенные! В перерывах, конечно, можно подходить и осведомляться насчет моих волшебных могущественных фокусов, которые не может раскусить почтеннейший начальник. Но обычному офисному планктону не понять моих способностей, все, что он может, – всячески выказывать негодование и шептаться за спиной: «…мол, какой негодяй, делает что хочет, и его никак не выкинут, а ведь мы тут ПРОЕКТИРУЕМ, а не картошку чистим».

Невелика разница.

Этим нехитрым процессом – распространением сплетен – как раз и занимались Лена с Ирой. Они принялись за дело именно в тот момент, когда я подошел к своему столу и, взяв листок, начал разбирать корявый почерк сами можете догадаться кого.

Вот скажите, где справедливость? Эта парочка до самого обеда перемывала мне кости и пила казенный чай, работой тут и не пахло: на экране монитора был свернут пресловутый пасьянс, любимейшая игра всех секретарш на планете. А наказывать сейчас будут меня. Хоть бы игру посерьезнее установили, ну, «Героев меча и магии» хотя бы. Отличный выбор, кстати, я бы тут же с ними подружился. Ничто так не выделяет девушку из толпы, как мужские предпочтения. Heroes М&М были как раз тем самым мужским развлечением, а редкие лица женского пола, играющие в них, – исключением из правил, как мой любимый зеленый будильник. Кто с такими захочет расстаться? Правильно, никто!

В записке не было ничего для меня неожиданного, просто шеф вызывал на ковер, как только я соизволю приволочь свою задницу на положенное ей место. Задница обязана появляться тут пять раз в неделю с девяти до семи в соответствии с трудовым договором. Именно по этой причине я получаю зарплату и невесть какую страховку.

Полагаю, о ее содержании уже знал весь отдел и даже успел сочинить пока еще несбывшуюся массовую фантазию. «Ну и ладно», – обреченно подумал я. Стряпаю на своем лице ослепительную улыбку и направляюсь к двери кабинета шефа. Последний, кстати, был полностью изолирован от посторонних глаз, вот где точно кто-то мог откипать после веселого вечера!

Шеф сидел в кресле, которое походило на офисное разве что очертаниями: богатый деревянный табурет из качественной кожи с инкрустированными в некоторых местах элементами дерева и удобными подлокотниками. Наличие мягких бесшумно двигающихся колесиков делало его незаменимым при катании из одной стороны в другую, так как исключало появление царапин на паркете, чем шеф активно грешил время от времени. Почти половину кабинета занимал большой стол из красного дерева и зеленого сукна.

Что-что, а размахнуться мы любим, и пыль пустить в глаза тоже любим.

В святая святых царила атмосфера кабинета Дона Корлеоне, где он только что обсуждал с партнерами очередной план по отмыванию кокаиновых денег и раздавал приказы о ликвидации неугодных ему конкурентов. Хотя в основном эту атмосферу создавали осипший голос и жесты шефа – ими сейчас он только и мог пользоваться.

Владимир Альбертович мягко указал рукой на кресло рядом со столом.

Я сел.

В целом шеф не выглядел сильно расстроенным по поводу моего отсутствия. Это немного обнадеживало, может, дурное предчувствие развеется, как миф?