Владимир Дараган - Однажды. и другие рассказы Страница 5

– Нужны картинки красивых теток! – уверенно сказал Валерка.

– У нас дома полно, – вспомнил я стопку маминых журналов мод.

Мы пошли ко мне домой, и работа закипела. Через двадцать минут весь лист ватмана был заклеен вырезанными красавицами в красивых платьях и в пестрых кофточках.

– О, черт! – спохватился Валерка. – А где мы будем поздравление писать?

Для поздравления пришлось отодрать картинку с блондинкой в желтом свитере. Там удалось втиснуть короткое предложение: «Поздравляем всех женщин и учительниц с праздником!».

Большой телефон

Казахстан, далекие советские годы, ракеты, космос, мы впереди всей планеты.

На аэродроме жарко. Около домика с антеннами сидит солдат и ковыряется отверткой в большом зеленом ящике с телефонной трубкой. Мы, пацаны с ободранными коленками, с замиранием сердца следим за этим процессом. Наконец работа закончена. Солдат ставит ящик на землю и смотрит на нас.

– Ну что, хотите позвонить?

Мы растеряны. Звонить, в общем-то, нам некуда. Дома телефонов ни у кого нет.

– А в Москву можно позвонить? – робко спрашивает Юрка.

– Запросто, – говорит солдат. – Какой номер?

Юрка растерян. Номера он явно не знает. Зато знаю я, что все родственники у Юрки живут в Ростове-на-Дону, а не в Москве.

– Эх вы, салажата!

Солдат берет ящик и уносит его в домик с антеннами.

– Надо же, – восхищается Юрка, – прямо в Москву можно позвонить!

Полонез Огинского

Однажды меня записали в музыкальную школу.

– Мама, – спросил я, – а зачем мне там мучиться?

– Представь, – сказала мама, – теплый вечер, цветет сирень, луна, соседи пьют водку, а ты играешь полонез Огинского.

Однажды в Пушкино

Однажды мы переехали в «хрущевский» дом в подмосковном городе Пушкино. Нашими соседями была веселая, выпивающая пара. Он просто улыбался, а она любила выйти во двор и долго петь русские народные песни и арии из опер. По окончании концерта она раскланивалась и говорила, что она певица, а не шлюха, как… – тут она вставляла имена популярных на данный момент артисток. Все с ней охотно соглашались, и наступала тишина.

Однажды перед окончанием музыкальной школы моя добрая учительница сказала: «Володя, у тебя два уникальных качества: великолепный внутренний (?) слух и длинные пальцы. Музыкантом тебе не стать, но дирижер из тебя получится очень хороший». Я посмотрел на свои короткие пальцы и понял, что получил главный урок в своей жизни – урок доброты.

Однажды родители купили мне пианино. Вещь оказалась очень полезная. Когда я подрос, я стал прятать там пустые и полные бутылки.

Однажды родители продали мое пианино. И оно уехало в Тверь, громыхая разбитым стеклом и источая сладковатый запах прокисшего шампанского и теплой водки.

Однажды, когда я учился в седьмом классе, во дворе нашего дома собралась большая компания местных пацанов. В руках у них были увесистые дубины, а некоторые хвастались заточками из напильников. «Куда это вы собрались?» – наивно поинтересовался я. Мне объяснили, что на танцы. Тогда я не понял, почему надо танцевать с заточками в руке.

Однажды приятели затащили меня в местный клуб на танцы. Лицо у меня было совсем детское, с глазами, не замутненными жизненным опытом. «Ой, смотри, дитё пришло!» – вдруг завопила одна раскрашенная девица и ущипнула меня за руку. После этого я две недели мял свои щеки, пытаясь создать на них мужественные морщины и складки.

Однажды мы пили ликер и играли в карты в пустой квартире, хозяева которой уехали и легкомысленно оставили у нас ключи. Внезапно нагрянули активисты нашего подъезда, которые увидели свет в окнах. Бутылку мы успели спрятать, но ключей от этой квартиры я больше не увидел. Пришлось научиться открывать двери без ключей. Вы даже не представляете, как это просто!

Однажды мы сидели на лавочке и обсуждали, какая девчонка нашего двора самая красивая. Решили, что это Лилька из четвертого подъезда. У нее было самое красивое пальто.

Однажды я пригласил на свидание самую красивую девочку из нашего класса. Я очень волновался и не знал, о чем с ней разговаривать. Я составил подробный план разговора. Решил начать с рассказа. Если она потом скажет то, я скажу это. Если она скажет это, я скажу то. Это был очень сложный план. Я его выучил и пошел на свидание. А она не пришла. Забыла!

Однажды я нечаянно обнял и поцеловал одну девчонку из нашего дома. На следующий день я получил письмо. В нем говорилось, что если у меня серьезные намерения, то мне надо прийти в определенное время в определенное место. А если я человек несерьезный, то мне никуда идти не надо. Я испугался слов «серьезные намерения» и не пошел.

Однажды в школе я увлекся ракетостроением. Мои ракеты с шипением уходили в серое небо и падали в болото около дома. Когда я вынес на испытание самую большую ракету, на нее обратили внимание местные пацаны. Они с гиканьем и воплями отправились сопровождать меня на место старта. По дороге к нам присоединялись все, кто был тогда на улице. Зрителей собралось около 50 человек. Я ужасно волновался, сделал ошибку, и моя ракета взорвалась на старте. Восторгу зрителей не было предела!

Однажды на спор я с места на одной ноге перепрыгнул через табуретку. Это увидел учитель физкультуры и сказал, что у меня большое спортивное будущее. Теперь будущее наступило, но оно не спортивное. Ошибся мой учитель.

Однажды в девятом классе нам устроили контрольную по физике. Тогда физику от химии я отличал с трудом и вместо контрольной предложил своему приятелю поехать в центр Москвы попить вина. На вино нам денег не хватило, но хватило на два билета в Третьяковскую галерею. Так я впервые соприкоснулся с волшебным миром искусства.

Однажды родители подарили мне магнитофон. Окна нашей квартиры выходили на улицу, поэтому я отправился к приятелю. Там мы открыли окно, выходящее во двор, поставили магнитофон на подоконник и стали окультуривать соседей американским роком на полную громкость. А сейчас я люблю тишину.

Однажды в девятом классе я сделал перед контрольной шпаргалку-гармошку. Успех был колоссальным! С тех пор я делал «гармошки» перед каждым экзаменом. Я даже в Америке экзамен по правилам дорожного движения сдавал с «гармошкой».

Однажды на уроке математики мы с Витькой стали считать, сколько дней нам осталось до пенсии.

– Чем вы занимаетесь? – спросил подошедший учитель.

Мы сказали.

– А високосные года вы учитываете?

– О, черт! – огорчился Витька. – Тогда мы точно не доживем.

Лазер в кармане

Однажды я сидел и учил химию. Раздался звонок в дверь – это пришел сосед Юрка.

– Слушай, – сказал он, – я тут со студентом-физиком выпивал, и он обещал научить меня, как самому сделать лазер.

– А на фига тебе лазер? – удивился я.

– Ты чо! – Юрка постучал пальцем по виску. – Представь, ты подходишь знакомиться к девушке, а у тебя в кармане лазер!

Пусть всегда будет солнце!

Класс у нас был дружный и громкоголосый. И все любили уроки пения.

Музыкального слуха почти ни у кого не было, но петь мы любили. Наш учитель, Николай Петрович, приходил с аккордеоном и торжественно объявлял, что мы будем разучивать сегодня. Слов обычно никто не знал, учитель быстрыми закорючками записывал на доске первый куплет с припевом, и мы начинали.

В конце апреля осваивалась песня «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо…». Окна были открыты, солнце заливало класс теплом и светом, настроение у всех было прекрасное.

Мы старались и пели очень громко. На одной ноте, но с воодушевлением. Нам и вправду хотелось, чтобы всегда было солнце. Николай Петрович с силой растягивал меха аккордеона, пытаясь хоть немного нас заглушить.

Я сидел около окна и видел, как внизу стали собираться люди. Они смотрели на наши окна, недоумевая, что там происходит.

Со стороны наш класс напоминал картину, где три десятка молодых львов собрались под деревом и жутким рычанием пытались испугать и заставить упасть на землю аккордеониста, сидящего на ветке. Аккордеонист в какой-то предсмертной тоске отчаянно играл, пытаясь привлечь внимание кого-нибудь, кто был способен разогнать голодных хищников.

Вдруг учитель резко прекратил игру.

Все смолкли и стали смотреть, как он вынул платок и, с грустью глядя на портрет Чайковского, начал вытирать лоб.

– Николай Петрович, что-то не так? – спросила в наступившей тишине Любка-отличница.

Учитель положил платок в карман и вздохнул.