Ирене Крекер - Снежная рапсодия Страница 5

Жизнь пролетает стремительно, быстро. Уже прошло двадцать лет с тех пор, как светлая душа Татьяны Снежиной ушла за багровую дымку заката. Напоминанием о ней звучат по всей земле её стихи и песни, которые по-человечески близки мне:

«Я буду первый дождик запоздалой весны,Я буду первой каплей, разрушающей сны,Я буду первой радугой за мокрым окномС дождём.Твой первый дождь…»

Вспоминая сокровенное

Зима в тот год была особенно суровой. Снегу намело в человеческий рост. От мороза невозможно было укрыться ни в тёплую пуховую шаль, ни в шубу, видавшую виды. Тут было не до снежинок и их танцев в студёном воздухе. Та зима запомнилась мне и мечтами о необыкновенной любви, которую вынашивала моя молодая восторженная душа.

Вспоминаются сегодня и строки из стихотворения Элины Дубровиной «Есть любовь!», напечатанного в ту зиму в каком-то толстом литературном журнале:

«Светлый месяц влез на забор.Запевает на кухне сверчок.За окном моим разговор.Жаркий девичий шепоток.Знаю, дело моё – сторона,Но из всех отрывистых фразДо меня донеслась одна,Словно стон она донеслась.Мне тревожно, ведь это не мелочи:Кто такое сказал Вам, девочки?Две девчонки в шестнадцать летГоворят, что любви нет».

В то время я была подростком, училась в седьмом классе. С девчонками мы тогда часто говорили о любви. Меня задевало их неверие в это святое чувство. Я выучила эти стихи наизусть и при случае цитировала подругам. Однажды даже выступила с ними перед работниками предприятия, шефствовавшими над нашим классом. Помню, что это было на концерте, посвящённом Международному женскому дню Восьмое марта. Стихи были не по моему юному возрасту, но имели успех, правда, были встречены не только бурными аплодисментами, но и улыбками женщин, почему-то вытиравших слёзы, и даже каким-то особенным смехом мужчин. Прожив богатую событиями жизнь, я только сейчас понимаю, что, будучи неловким стеснительным подростком, строками стихов я читала нравоучения умудрённым опытом производственникам. Только значительно позже, к моему зрелому возрасту, я осознала истинный смысл поэтических строк:

«Но однажды придёт она,Вами высмеянная любовь.О, как больно она отомстит,И тогда всю ночь, до зари,Хоть кричи, хоть плачь, хоть умри,Ничего она не простит…»

А в то время разговоры с девчонками о понравившихся мальчишках, ожидание принца на белом коне вылились в образ высокого, статного, сильного и нежного героя снов и мечтаний.

Время тогда было другое. Особых развлечений не было, но танцы, в Доме культуры имени 19-го партсъезда в посёлке Байдаевка, мы с подругами никогда не пропускали. Чего стоили одни приготовления к ним! Помню, как первый раз надевала взрослое платье, как соседка по улице предоставила для этого свой гардероб. Всё было перемерено. Понравившееся платье надето, взрослая причёска сделана, ресницы и губы подкрашены. Щёки румянить нужды не было. Это задание мороз выполнял безукоризненно. Тогда мы ходили в больших неуклюжих валенках, одетых на тонкие капроновые чулки с шерстяными носками. Мороз знал своё дело. Руками в варежках на бегу мы растирали отмороженные щёки, уши, нос, коленки, почти не реагируя на такие мелочи, не придавая им особого значения.

В один из таких дней я и увидела в зале среди танцующих медленно кружащуюся пару и замерла от неожиданности. «Это Он!», – промелькнуло в сознании. Я наблюдала за парнем на протяжении всего вечера. Нельзя сказать, что я совсем не знала его. Он жил на нашей улице, домах в двадцати от нас, но наши пути никогда не пересекались, не соприкасались. Он был на четыре года старше меня и имел свой круг друзей. Я до сих пор не знаю, чем он занимался в то время: работал или учился, какие планы строил на будущее?

Всезнающая подруга, заметив, что со мной что-то происходит, поспешила проинформировать: «Ты что на Лёньку Королёва пялишься? Ему вчера повестка пришла, в армию забирают». Меня от этих слов будто током пронзило, без морозца зазнобило.

Как ни странно, но на правах соседской девчонки я была приглашена к парню на проводы в армию. Родня у него была весёлая, танцы продолжались до утра. А на рассвете я пообещала Лёньке писать письма в армию.

Так начался роман в письмах. Мои, конечно, были поэтичнее. Я до этого никогда не писала писем парням, да ещё полузнакомым, да ещё в армию. Ах, если бы заглянуть в то время, и хоть на минутку увидеть, что писала моя душа в порыве нежности.

Помню только, что в одном из писем я отправила Лёньке Королёву стихотворение Булата Окуджавы «Лёнька Королёв»:

«Во дворе, где каждый вечер всё играла радиола,Где пары танцевали, пыля,Все ребята уважали очень Лёньку КоролёваИ присвоили ему званье Короля.

Был Король – как король, всемогущ, и если другуСтанет худо, иль вообще не повезёт,Он протянет ему свою царственную руку,Свою верную руку и спасёт».

Правда, я тогда не знала, кто автор этих поэтических строк. Имя поэта стало мне известно лишь в начале девяностых годов из разговоров подруг, которые часто обсуждали новости музыкальной жизни России. Некоторые из них переехали в Германию лет на пять и даже десять позже нас. От них я впервые услышала и другие, знакомые по прошлым годам, песни Булата Окуджавы: «Виноградная косточка», «Пожелание друзьям», «Ваше благородие, госпожа Удача», «Мы за ценой не постоим», «Ваше Величество, Женщина»…

А тогда, в 1968-ом, я гордилась, что есть песня о Лёньке Королёве и мечтала стать его королевой. Я рисовала его в своём воображении статным, мужественным, сильным, одним словом, героем, человеком крепкой сибирской породы, похожим на Лёньку из песни. Я писала ему часто, по крайней мере, раз в неделю. Он отвечал на мои письма коротко, не давая особых надежд, не впуская в мир души. Как он позже рассказывал, все в армии завидовали ему, что такая девчонка его ждёт. А мне было уже достаточно и того, что получала ответные письма, сразу узнавая их по треугольной печати на конверте.

Слава богу, что время было невоенное, конец шестидесятых годов прошлого столетия. Мой Лёнька Королёв вернулся со службы живым и здоровым, возмужавшим и повзрослевшим.

Я в то время училась на первом курсе пединститута. Он пришёл из армии осенью. Я хорошо помню, как в августе была в Узбекистане и там, увидев на базаре тёплый добротный свитер, купила ему в подарок. Не знаю, почему мне сейчас это вспомнилось? Когда он пришёл из армии, то принял подарок как должное. Это тоже почему-то запомнилось…

Будучи студенткой, я жила в общежитии и приезжала домой только на выходные. Хорошо помню, что наши встречи происходили обычно на улице. Мне было хорошо с Лёнькой, когда мы бродили по заснеженным улочкам и переулкам посёлка, наблюдая за полётом снежинок, укрываясь от мороза в подворотни и подъезды домов. Мне было радостно и приятно, что он здесь, рядом, и такой, каким я его всегда представляла.

Однажды он внезапно поцеловал меня. Это был сладкий поцелуй на морозе! В течение месяца или двух мы встречались. В эти дни он был мой и для меня одной. Он умел целовать. Я не могла оторваться от его губ, пахнущих чем-то мужским, настоящим. Да, это было счастье! Тогда впервые я ощутила в душе музыку. Может быть, это была музыка снега, который дарил нам возможность счастливых мгновений?

Вокруг всё было белым-бело. Пушистые снежинки спускались на землю, укутывали её и нас своим снежным одеялом. И нам было всё равно, куда унесёт нас капризная вьюга и что будет завтра. Потому что сегодня был наш день – праздник Счастья и исполнения желаний. Мне хотелось, чтобы весь мир знал об этом.

«Когда метель кричит, как зверь —Протяжно и сердито,Не запирайте вашу дверь,Пусть будет дверь открыта.

И если ляжет дальний путь,Нелёгкий путь, представьте,Дверь не забудьте распахнуть,Открытой дверь оставьте.

И, уходя в ночной тиши,Без лишних слов решайте:Огонь сосны с огнём душиВ печи перемешайте.

Пусть будет тёплою стенаИ мягкою – скамейка…Дверям закрытым – грош цена,Замку цена – копейка!» —

поют в зимние вечера мои подруги в Германии песню Булата Окуджавы, а я, глядя на них и вслушиваясь в знакомые слова песни, вспоминаю о сокровенном.

Зима в тот год была особенно длинной. Казалось, всё время было подчинено ей. В марте снег почти прекратился, потемнел, огрубел, осел. Картины природы уже не радовали глаз, а душа замерла в предчувствии перемен.

Вновь играла радиола, но на танцы мы ходили всё реже, и я видела Лёньку уже не каждое воскресенье. У него появились новые друзья, другие занятия, о которых он почти не рассказывал. Я всё еще радовалась, что стану королевой, и терпеливо ждала прихода короля. За короткими встречами следовали новые ожидания.