Олег Агранянц - Так говорил Песталоцци Страница 5

Первое, что я увидел, выйдя из здания аэропорта, был «Мерседес» с советским флагом.

«Посол кого-то встречает», – подумал я и стал искать глазами Леву Лыжина, резидента в Камеруне, моего знакомого еще по Алжиру.

Он стоял у «Мерседеса» и улыбался.

Я подошел:

– Кого встречаете?

– Тебя. Понимаешь, посол в Москве, прилетает завтра. Советник болен. И я в посольстве самый главный. Почему я не могу встретить большого гостя из МИДа на официальной машине? Ты же ведь сотрудник МИДа?

– С флагом? Что местные скажут!

– Африка, Жень. Здесь спокойная, тихая Африка.

Я обернулся и увидел свою соседку по самолету. Она с удивлением смотрела, как добропорядочный ювелир из Гамбурга усаживается в «Мерседес» с советским флагом.

7. Тихая посольская жизнь

Я сидел в приемной посольства и ждал представителя «Лады». Вчера Лев сказал мне, что этот представитель даст мне на несколько дней «Ладу», то есть «Жигули».

– За это надо платить? – спросил я.

– У него были неприятности по амурной части. Я закрыл. Теперь он по моей просьбе…

– Понял. Причина убедительная.

Входили и выходили дипломаты, одни делали вид, что заняты, другие и этим себя не обременяли. Болтали о том о сем. По стенам на стеллажах стояли книги. Я обратил внимание на дореволюционную энциклопедию «Брокгауз и Эфрон». Томов много, наверное, полный комплект. Я взял несколько томов, начал пролистывать.

Появился Котомцев, он прилетел в Яунде на неделю раньше меня:

– Я подготовил программу вашего пребывания в Яунде. Лев Сергеевич сказал, что сегодня вы пообедаете у него. После обеда мы поедем в торгпредство. Ласточкин уже ждет. Завтра мы посетим деревообрабатывающий комбинат, посмотрим, как обрабатывается древесина. Вас примет один из директоров. Не волнуйтесь, он будет рассказывать, вы – слушать. Воскресенье – отдых. В понедельник вас примет руководитель государственной компании, занимающейся обработкой окуме – это такая ценная порода дерева. Во вторник визит в оргкомитет конгресса. Я так спланировал вашу программу, чтобы к этому времени вы уже имели представление о лесном деле. План одобряете?

– План хороший.

– С машиной у вас все в порядке?

– Пока нет, но скоро будет.

В приемную величественно вплыла девица лет тридцати в коротеньком пестром платьице. Была она худобы чрезвычайной. Тонкие, не геометрической прямоты ноги, такие же руки, талия на две ладони охвата. Но при этом довольно милое, почти красивое личико, во всяком случае, правильной формы, и глубокие голубые глаза.

Она неласково, и, как мне показалось, с издевкой, осмотрела меня с головы до ног и тут же надменно ретировалась.

– Это Лиза, – объяснил мне Котомцев – Жена корреспондента.

– Какая-то она нелюдимая, – удивился я.

– Еще хорошо, что не сказала какую-нибудь гадость, – отреагировал сидевший рядом дипломат.

– Мы для нее быдло, абсолютно некультурная масса, – пояснил другой.

– Дура, – подытожил первый.

Появился представитель «Лады:

– Машина у входа в посольство.

– Надо заплатить? – на всякий случай поинтересовался я.

– Нет, нет. Машина представительская. Надо только заполнить кое-какие бумаги.

Я заполнил бумаги, расписался в четырех местах и получил ключи.

После десятиминутной речи торгпреда об успехах руководимого им предприятия он передал меня Ласточкину. Тот коротко изложил ход закупок ценных пород древесины за последние полгода. Я оценил его способность запутанно излагать простейшие истины и согласился с Котомцевым: стихи он не пишет. И он, и торгпред, прекрасно понимавшие, какой я специалист по деревообработке, вопросов не задавали.

На следующий день Котомцев повез меня на комбинат, километров в тридцати от Яунде.

Дорога была отвратительной, узкая, в колдобинах, лужах. На мое удивление, Котомцев оказался водителем искусным, он ловко объезжал препятствия, почти не теряя скорости. Перед самым комбинатом произошел небольшой инцидент, посреди дороги лежала корова. Он объехал ее, но заехал на обочину, откуда на корову полетели камни. Корове это не понравилась, она с неожиданной для коровы резвостью вскочила на ноги и грозно замычала. Была она местной породы, с огромными рогами и выглядела устрашающе.

– Ты уж поосторожнее, – выразил я свое неудовольствие. – А то кончится наша поездка некрологом. А на похоронах будут смеяться: ну, ладно бы напал лев или носорог, а то корова. Стоило для этого в Африку ехать.

– Вы не волнуйтесь, я проходил школу автогонщиков.

– Где?

– У нас был факультативный курс.

Наконец мы приехали на комбинат. Инженер-француз минут тридцать водил меня по цехам. Вопросов не задавал.

Вечером я отправился на ужин к торгпреду. Котомцев был уже там и рассказывал о своей поездке в Москву.

Жена торгпреда, эстонка, оказалась замечательной кулинаркой. Прекрасный луковый суп и какое-то, очевидно, национальное блюдо из говядины с красным перцем.

Кофе пили на веранде. К моему удивлению, Котомцев сел за пианино:

– Играю на заказ.

– Что-нибудь Шопена, – попросила хозяйка.

– А вы знаете, так называемый «Похоронный марш» – это просто «Соната для фортепиано си-бемоль минор опус 35». Потом ее стали называть похоронным маршем.

– Не надо сонату, – остановил торгпред.

– Ладно, – согласился Котомцев и начал песенку из «Кабаре».

Играл он хорошо.

8. Воскресенье и в Африке воскресенье

В воскресенье всё посольство выезжало на озеро. Взяли и меня. Находилось это озеро в горах в очень неинтересном лесу. Неинтересном потому, что был он высажен каким-то скучным лесником. По линеечке. Геометрия просто угнетала. Взрослые устраивались на шезлонгах и привезенных из дома стульях, втыкали в землю зонты. На землю предпочитали не садиться: Африка! Дети пытались залезть в озеро, взрослые их не пускали: посольский врач не рекомендовал. Но некоторых взрослых смельчаков это не останавливало.

Начальство расположилось под большим зонтом на раскладных креслах. Я подошел, поздоровался. Посол усадил меня между собой и секретарем парткома:

– Как долетели?

– Хорошо. Спасибо.

Завхоз и Котомцев принесли холодильник с пивом. Завхоз открыл холодильник и принялся вынимать оттуда бутылки.

– Я еще вчера хотел спросить у вас, Евгений Николаевич, – обратился ко мне секретарь парткома, – действительно ли изделия из ценных пород дерева очень высоко ценятся в Москве?

– Видите ли… – начал я.

Котомцев понял, что мне трудно ответить на этот вопрос, и поспешил прийти мне на помощь:

– Очень высоко ценятся. Я приведу пример. Завхоз посольства одной из африканских стран отправил в Союз какой-то странный ящик. В Москве его попросили открыть ящик. А там… подшивка «Правды» за три года.

– Зачем?! – удивилась жена советника по культуре. Муж неодобрительно посмотрел на нее.

А Котомцев продолжал:

– Таможенники сначала обалдели, потом извинились. И было им невдомек, что ящик этот был из такой породы дерева, по сравнению с которым окуме – просто фанера.

– И что было дальше? – строго спросил секретарь парткома.

Котомцев растерялся, теперь я пришел ему на помощь:

– Никто из краснодеревщиков покупать ящик у завхоза не стал, боялись. И он продал его в похоронную контору… на гробы.

Котомцев посмотрел на меня как начинающий спортсмен на тренера, преданно и с восхищением, а посол спросил:

– Хотите пива?

Я знал, что у посла цирроз печени и врачи разрешили ему пить только черное пиво «Гиннесс», поэтому в посольство регулярно с оптового склада завозились ящики с «Гиннессом».

Пить пиво не хотелось, но как отказаться! Выручил Лев:

– Мы с Евгением Николаевичем планируем начать с чего-нибудь покрепче.

– Правильно, – одобрил посол.

Отойдя от шатра генералитета, я заметил Лизу, жену корреспондента. Отсутствие платья привлекательности ей не добавило. На ней был крохотный голубенький бюстгальтер – а большего ей было и не надо – и такого же цвета крохотные трусики. Зато в руках она держала огромный фолиант, книгу, по первому взгляду дореволюционного издания. Положив книгу на стул, Лиза не торопясь направилась к озеру.

Я подошел к стулу, поднял букинистическое чудовище. Песталоцци! Вот так номер! Бывают же совпадения!

Вчера в посольской библиотеке, глядя на позолоченные тома энциклопедии Брокгауза и Эфрона, я вспомнил, что именно туда писала статьи Крупская и гонорар за эти статьи составлял основной бюджет Ленина в Швейцарии. В оказавшейся рядом брошюрке «Ленин в Цюрихе» я нашел перечень написанных Крупской статей. В том числе статью о швейцарском педагоге конца XYIII века Иоганне Песталоцци. Я не поленился, отыскал статью и прочел. Этот Песталоцци на примере некоей Гертруды изучал различные формы воспитания. Одна из книг так и называлась «Как Гертруда учит своих детей».