Александр Филиппов - Никто, кроме нас. Документальная повесть Страница 5

Этот человеческий потенциал неравнодушных к судьбе отчизны людей, способных жертвовать личными интересами ради общественных, пассианариев, как назвали бы их сейчас, сохранился на целине до сих пор, а в годы, о которых ведётся здесь речь, был тем более особенно высок.

Тем не менее, эйфории и задора, характерного для первоцелинников, заметно убавилось. Зато проблем оставалось – хоть отбавляй!

Кое-где после распашки степи оказались растревоженными пески. Загуляли пыльные бури, что привело земледельцев к дополнительным затратам: приходилось делать полосные пары. Это когда на поле засеянные полосы чередуются с паровыми. На следующий год полосы меняли местами. Кое-где под зерновые распахивали новые площади.

Быт целинников, так живописно показанный в фильме об Иване Бровкине, был ещё далеко не отлажен. Возведённые как временные, наскоро, из подручных материалов жилые дома – щитовые, камышовые, саманные, продолжали стоять (а кое-где сохранились и сейчас, более полувека спустя!). Надо было решать проблемы водоснабжения, отопления в суровые, со шквалистыми ветрами, зимы. Продолжать электрофикацию. Строить больницы, школы, клубы, прокладывать дороги. И, конечно, самое главное – давать Родине хлеб!

В те годы в соответствии с настойчивыми рекомендациями Никиты Сергеевича Хрущёва, любившего порулить сельским хозяйством в масштабах государства, повсеместно внедряли раздельную уборку. Суть её заключалась в том, что сперва зерновые скашивали на свал, в валки шести-, десяти-, и даже восемнадцатиметровыми жатками, и оставляли на четыре-пять дней лежать в поле. Затем в дело вступали комбайны с подборщиками.

Выгода этого способа уборки заключается в том, что скосить хлеб можно пораньше, когда зерно в стадии восковой спелости. Оно, лишённое подпитки от корней, быстрее дозревает в валках, легче обмолачивается, темпы уборки возрастают. Метод этот практикуется иногда, в зависимости от складывающейся обстановки в уборочную страду, и сейчас. А тогда он был возведён в фетиш, признан обязательным к неуклонному исполнению всеми хозяйствами страны.

В совхозе «Советская Россия» это указание партии не выполнили. Урожайность в неблагоприятном 1963 году по всей области оказалась низкая. Как водится, принялись искать виноватых. А «Советская Россия» по итогам уборочной страды заняла последнее место в районе. Вот что бывает, когда игнорируют указания партии!

С должностей сняли всех руководителей совхоза, даже, под горячую руку, и главврача местной больницы.

Потребовалось укрепить «Советскую Россию» новыми кадрами.

Директором совхоза назначили уже проверенного в деле Якова Романовича Штильмана. Он, в свою очередь, предложил на должность управляющего центральным отделением Виктора Дмитриевича Борникова.

Главным агрономом хозяйства стал Борис Тимофеевич Ревазов, чеченец по национальности. Родом он был из Илекского района, слыл грамотным специалистом, энергичным, толковым.

Семья Борниковых переехала в Елизаветинку, начали устраиваться на центральной усадьбе. Жена Тамара, библиотекарь по образованию, стала работать в торговле – места по специальности ей не нашлось. Мама Виктора Дмитриевича, Дарья Васильевна, долго не могла привыкнуть к новому месту, причитала:

– И куда ж мы приехали! В голую степь! В Пономарёвке всё было – и дом, и хозяйство. А здесь – ни кола, ни двора…

В 1965 году в Елизаветенке родился у Борниковых третий сын, Евгений.

В «Советской России», в отличие от других целинных совхозов, работало немало исконного, коренного населения, что способствовало стабильности кадров. Кусем, Кускуль, Энбекши – казахские сёла. Прирождённые скотоводы, чабаны, местные казахи успешно осваивали и новые для себя профессии хлеборобов – трактористов, комбайнеров, полеводов.

Село Елизаветинка – старинное, казачье, ещё при государыне Екатерине основанное. Здесь испокон веков хлеб выращивали. Но и народ не простой, особого подхода требующий. Например, сколько лет после революции, Гражданской войны прошло, а тут помнили хорошо, кто за «красных» был, а кто «белым» сочувствовал, кто кого раскулачивал. Не забывали старых обид!

Но хватало и приезжих, тех, кто рассматривал целинный совхоз как временное место жительства, стремился перекантоваться, пока не подвернётся другая, более подходящая работа.

И со всеми этими людьми надо как-то ладить, нацеливать их на созидательный, результативный труд.

Масштабы хозяйства тоже впечатляли: 36 тысяч гектаров посевных площадей, 11 бригад, около тысячи человек работающих…

Прежний директор совхоза по фамилии Новокрещенов был мужиком здоровенным и громогласным. Любил поругаться, материл подчинённых так, что за версту слышно было. А мог, рассказывали, в сердцах и по уху кулаком приложить.

Штильман действовал мягко, интеллигентно, с подходцем, не забывал похвалить вовремя, поощрить человека за хорошо выполненную работу. К тому же он умел подбирать грамотные кадры, окружил себя толковыми специалистами, руководителями среднего звена, бригадирами – и дело в «Советской России» пошло на лад.

Вскоре совхоз перестали поругивать привычно на совещаниях разных уровней, «Советская Россия» вышла в передовые хозяйства района и области.

К тому времени Виктор Дмитриевич Борников поступил в Оренбургский сельскохозяйственный институт, на агрономический факультет. В 1965 году главный агроном «Советской России» Ревазов пошёл на повышение. Его пригласили стать главным агрономом только что образованного Светлинского района. А на освободившуюся вакансию назначили Борникова.

Яков Романович Штильман, будучи неплохим организатором, оставался по сути своей городским человеком, производственником. Работа на земле не стала его призванием на всю жизнь. Относился он к ней добросовестно, ответственно, но чувствовалось – душа не лежала. Поруководив совхозом около полутора лет, он возглавил Адамовскую районную сельхозтехнику. К тому времени где-то там, в партийных верхах, старые грешки ему простились, и вскоре Якова Романовича после ударной работы на целине восстановили в партии, вернули в Москву, где он на солидных должностях дослужился до пенсии. Но те, кто трудился с ним в Оренбуржье, сохранили о Штильмане добрую память.

А директором «Советской России» стал Бахчан (по паспорту – Бахиджан) Калиевич Калиев – личность на целине легендарная, заслуживающая того, что бы быть увековеченной в истории Оренбуржья. Именно при нём совхоз получил такой заряд энергии, что и сегодня, больше полувека спустя, это хозяйство остаётся одним из лучших не только в области, но и в стране.

Бахчан Калиевич ко времени своего прихода в «Советскую Россию» в сельском хозяйстве новичком не был. Успел поработать председателем сельсовета в Карабутаке (село это известно тем, что в его окрестностях погиб в спускаемом аппарате лётчик-космонавт Владимир Комаров), заместителем директора совхоза «Заря коммунизма», который возглавлял в ту пору тоже известный в Оренбуржье аграрий Наум Исаакович Зилист. Последняя должность Калиева перед назначением в «Советскую Россию» – директор откормсовхоза «Адамовский». Но там масштабы были не те. Только в «Советской России» в полной мере раскрылся талант Бахчана Калиевича как руководителя жёсткого, волевого типа, вникающего во все детали производственного процесса, умеющего добиваться высочайших результатов, не забывая при этом о нуждах людей.

– Яков Романович Штильман был человеком демократичным, – вспоминает сейчас, много лет спустя, Виктор Дмитриевич Борников. – Мог войти в положение, простить незначительные грешки, упущения по работе. А у Калиева не побалуешь! Сам человек невероятно работоспособный, настойчивый, целеустремлённый, он требовал того же и от подчинённых. Дело – прежде всего. Поставленные им задачи должны были выполняться беспрекословно, точно и в срок. Никакие обстоятельства, отговорки не принимались. Сказано – сделано. Только так, и не иначе. Я у него многому научился…

Средняя урожайность в совхозе в то время составляла всего 7 – 8 центнеров с гектара. В особо удачные 1966 и 1967-й годы, когда природа расщедрилась, собрали по 12 – 15 центнеров с гектара. Такое положение дел главного агронома «Советской России» Борникова никак не устраивало.

Вроде бы делали всё правильно, проводили в полях все предписанные сельскохозяйственной наукой агротехнические мероприятия, но урожайность всё равно зависела в основном от погоды. Выпало больше дождей – колос полновеснее, урожай выше. Припоздали осадки – и собирать нечего.

Нужны были семена новых сортов пшеницы, адаптированных к засушливым условиям земледелия Восточного Оренбуржья.

Понимал это и директор совхоза Калиев.

Теперь трудно даже представить, сколько сил, времени, энергии потребовалось директору и главному агроному на то, что бы одну за другой убедить десятки административных инстанций в необходимости создания на базе совхоза «Советская Россия» опытно-производственного хозяйства, где испытываются и производятся семена зерновых культур, наиболее подходящих к условиям произрастания на целине.