Галина Долгая - Призрачное очарование осени. Женские рассказы Страница 5

Алешка сполз со скамьи и плюхнулся на настил в углу, приспособленный матерью вместо кровати. Анна укрыла сына одеялом, слатанным ею из кусочков ткани. Прилегла рядом.

– Спи, Алешенька, спи, родной. Может быть, заплатят, ботинки тебе справим к осени…

Рыбацкая деревня просыпается рано. Солнце только окунуло первые лучи в море, позолотив воду, а моряки, смоля цигарки, потянулись к своим посудинам. Женщины управились с нехитрым хозяйством и тоже отправились на работу. Ее всем хватало: рыбу, что накануне наловили рыбаки, солить надо, сети для сушки развесить, а там и починить, где прохудились, посуду, бочки мыть, да за детьми малыми присматривать походя. Кто постарше, сами стайкой на берегу собирались, целый день у моря околачивались. То отцам помогут, то плавают, а то и сидят без толку, байки травят.

Анна накормила сына вчерашней похлебкой, дала кусок хлеба на день и отпустила к ребятам. А сама туго скрутила косы, чтобы не мешали, повязала передник и пошла к причалу.

Чайки кружились над берегом, ожидая легкой добычи. Вчерашний моряк уже командовал над долговязым подростком, распекая его в хвост и в гриву. А тот носился по берегу, как оглашенный. То бочку катит, то сеть расправляет.

– Пришла? – боцман окинул взглядом ладную фигуру Анны.

– Пришла! – она оправила передник и с вызовом ответила на откровенный взгляд: – Небось не на смотрины звал! Говори, что делать!

Боцман ухмыльнулся.

– Посиди пока, сейчас Мария подойдет, Мишка, скомандуем.

Анна присела на скамью рядом с деревянным столом, на котором разделывали рыбу. Дух от него шел… Анна повела носом, поморщилась. Никак не могла она привыкнуть к тошнотворным запахам, остающимся после разделки рыбы. Огляделась, увидев ведро, ухватила его и пошла к морю.

Свежий ветер наводил рябь на плавно покачивающуюся поверхность воды. Легкая волна плескалась в прибрежных камнях. Повсюду валялись пучки водорослей, створки мелких ракушек. Вздохнув полной грудью, Анна улыбнулась. От воды шел запах простора и свободы.

Анна смотрела вдаль, задумавшись о чем-то своем, слушая шелест волн и крики чаек. Но вот за спиной раздались голоса людей, послышался смех, окрик боцмана. Анна еще раз вздохнула с удовольствием и, не оглядываясь, прошла по большим камням ближе к воде, зачерпнула ведром, выпрямилась и… едва не упала, столкнувшись с Мишкой. Ведро ударилось о его ногу, вода вылилась, намочив и штиблеты, и брюки, а заодно и ее юбку.

– Ой! Простите…

– Да ничего, это я сам виноват, – Мишка, ретируясь, улыбался, поглядывая на смутившуюся женщину исподлобья, – хотел помочь…

От его слов Анна растерялась еще больше. Помочь… Не замечала Анна до сох пор, чтобы рыбаки помогали женщинам ведра с водой носить. А незнакомец, выпрямившись, не спешил уходить. Анна быстро взглянула на него и утонула бы в его глазах, если бы не отвела взгляда. Сердце зачастило в груди, кровь прилила к щекам. А мужчина широко улыбнулся, открывая крепкие белые зубы. Морщинки пробежали по загорелому лицу, задержавшись в уголках глаз.

– Меня Мишкой зовут, – он протянул руку, – давай ведро!

Анна отдала пустое ведро и хотела пройти по камням, но нога соскользнула с первого же, и крепкая рука обвила талию.

– Осторожно, камни мокрые, – чарующий голос у самого уха едва не лишил Анну сознания. Голова закружилась от необыкновенно притягательного мужского запаха, жаром обдало все тело. Женская сущность, жаждущая ласки и спящая последние годы в глубине души, пробудилась в Анне. Но гордость напомнила о себе.

– Отпустите! Что это вы хватаете незнакомых женщин?!

Мишка нехотя опустил руку. Набрал воды, сунул ведро Анне и забалагурил, как всегда.

– Держи, незнакомая женщина! Вот, хотел помочь, а получил от ворот поворот! Так, может, познакомимся?

Анна негодовала. Слезы собрались было выплеснуться из глаз, но она сдержала их, задрала нос, сжала губы и процедила:

– Шел бы ты своей дорогой, помощник… мне до тебя дела нет.

В словах Анны было столько желчи, что Мишка опешил. Не так представлял он себе знакомство с «чайкой», как про себя окрестил незнакомку, еще вчера впечатлившую его.

– Вот и познакомились… очень приятно… – тихо проговорил вслед удаляющейся гордячке.

Мишка ходил сам не свой. Влажные глаза – черные, затягивающие в омут тайны – не давали покоя. Мишка не спал ночами, пялясь невидящим взглядом в потолок своей одинокой хибары. Днем, смурной, возился в лодке. Сашко избегал капитана – не ровен час отвесит оплеуху ни за что. Кому охота?! Боцман ухмылялся в усы, дома шептался с женой. Не нравилось ему, что женщина моряка с пути сбивает. Девки задевали молодого капитана, кто шуткой, кто намеком. Он балагурил с ними, нарочито выставляясь, как петух, но Анна словно не замечала его, скребла рыбу, будто интереснее того занятия и нет ничего.

Отработав свое, она попросила заплатить деньгами. Боцман было возразил, а Мишка без слов выдал все, что выручил за свежую рыбу. Женщины притихли, глядя на такое. Но Анна вернула деньги, оставив себе пару купюр, прикинув еще до того, сколько надо на ботинки сыну.

В сердцах Мишка укатил в поселок. Прогудел там несколько дней, профукал все деньги и вернулся еще смурнее. Пора было снова уходить в море. Для Мишки, как для любого моряка, море было единственной любовью на всю жизнь.

Как только ноги ступили на покачивающуюся палубу, а руки привычно сжали штурвал, сердце капитана ожило, словно омытое терпкой соленой водой.

– Отдать швартовые! Право руля! – зычно командовал Мишка, сам крутя штурвал и чувствуя в этот момент себя хозяином моря, сияющего солнечными звездами, тихо покачивающегося всей толщей вод и безразличного к людским проблемам.

Мишка смотрел вдаль, дыша всей грудью и впитывая в себя пахнущий водорослями и рыбой воздух. Но когда уже обогнули остров, что горой возвышался посередине бухты, Мишка не удержался, оглянулся на утес, над которым одиноко стоял старый дом брадобрея. Белая косынка мелькнула рядом с ним… или то чайка махнула крылом?.. Мишка сжал губы. «Это еще не конец. Начала-то не было! Подожди, вернусь, куда ты от меня денешься!» – подумал зло и вывел баркас в открытое море.

В сердце Анны было мятежно, как и в море. Среди светлого дня налетел ветер, наползли облака. Море, до того теплое и приветливое, вмиг ощетинилось гребнями волн. До вершины холма доносился их ворчливый рокот, и Анна крепче обнимала Алешку, инстинктивно защищая его от стихии или сама находя успокоение рядом с единственным близким человеком.

Мысли Анны улетали далеко, туда, где с бурей сражалось утлое суденышко, ведомое человеком, о котором Анна не переставала думать.

«Хороший он парень, хороший он парень», – звучали в голове слова Марии, которая намедни заглянула вроде как по делу – платье пошить новое, но разговор завела о Мишке.

– Хороший он парень, ты не думай…

– А я и не думаю! Мне о нем думать нечего, у меня сын растет.

– Сыну отец нужен, – Анна вспыхнула от тех слов, но Мария возвысила голос, – ты сама не видишь, как твой Лешка возле моряков крутится, тянется к мужикам? Как на Тольку смотрит, когда тот с отцом на баркасе? Мальчишкам и строгость мужская нужна и пример…

– Строгости ему хватает, вот отругаю за то, что шляется, где ни попадя.

– Я ей про Фому, она мне про Ерему! Да что ты за женщина такая… мужика из себя корчишь, неужто по мужским рукам не скучаешь?..

– А это никого не касается, по кому и по чему я скучаю! – Анна готова была выпроводить Марию за эти слова. Обидой они в сердце влезли, разбередили свежие раны. – Ты за шитьем ко мне пришла? Так давай, говори, что шить хочешь, а что касается Мишки или кого другого – не лезь! Это мое дело, да и замуж он меня не звал, а рук, охочих до женского тела в деревне и без него немало. Что ж, мне каждому поддаваться, коли соскучилась?

…Ветер ударил в окно, стекло задребезжало, едва не выпрыгнув из рамы. Анна встала, зажгла свечу. Хотелось бежать, далеко, куда глаза глядят. Убежать от всего, что навалилось на нее. Но куда?!

– Ох, – вырвалось из груди.

Анна прикрыла рот, глянула на сына. Пухлые мальчишеские губки шевельнулись, будто причмокивая, но сын спал крепко. Анна потушила свечу и села к окну, прислонившись лбом к холодному стеклу. Ветер завывал, влетая в трубу, терзал край железной обшивки стока снаружи. От того скрежета кошки скребли на душе. Вдруг вдали мелькнул свет. Анна вскочила. Баркас! Он вошел в бухту! Но… его же разобьет о скалы! Тот остров…

Анна схватила шаль, обвязалась ею, зажгла масляный светильник и выбежала наружу.

Лодку бросало из стороны в сторону, как щепку. Сашко от страха притулился в углу рубки, шепча молитвы. Мишка стоял, широко расставив ноги, и крутил штурвал, по наитию определяя направление. Боцман в плаще, с надвинутым по самые глаза капюшоном, задраивал трюм, чтобы уберечь улов. Волны окатывали бывалого моряка, не иначе как решив смыть его с баркаса и утащить в море на потеху. Но боцман держался крепко и ругался так же, от всей души посылая хозяина морей ко всем нечистым.