Руслан Ходяков - Птица Чабос. В погоне за мечтой Страница 5

Несмотря на полноту, личико мамы-Тани выглядело довольно миловидным.

– Странно, что у такой молодой девушки как вы столько детей, – заметил Родион, вращая конфету в пальцах за палочку. – Это все ваши?

– Да, нет, – смущенно улыбнулась женщина. – Моих тут только один. Петька. А остальные приемные… Нам один банкир путевку выделил как самому лучшему семейному детскому дому. Вот мы и собрались попутешествовать. Интересно ведь. Правда?

– Правда, – кивнул Родион.

– А, ну, кыш-кыш, на место! – Мама-Таня решила, что инцидент исчерпан, и погнала своих пингвинчиков в дальний угол зала ожидания. – Извините, еще раз, – виновато бросила она Родику через плечо.

Родик повернулся к буфетчице.

– Знаете, что? – сказал он. – У вас есть еще целая упаковка таких конфет? – Родик показал конфету на палочке.

– Конечно, – кивнула буфетчица.

– А, ну-ка, давайте ее сюда! – весело проговорил Родион, доставая бумажник из своего кейса.

Спустя пять минут, под всеобщее детское ликование, прямо в зале ожидания аэропорта состоялась торжественная раздача слонов.

– Ну, зачем вы… Не стоило… Они у меня и так избалованные… – краснея и смущаясь бормотала мама-Таня, наблюдая за восторгом своих детишек. – Так! Так! Так! – захлопала она в ладоши привлекая внимание детворы. – Что нужно сказать?

– Спасибо… – послышалась в ответ нестройная разноголосица.

– Нет, не так! – она посмотрела на Родиона. – Извините, как вас зовут?

– Родик.

– Внимание! – она снова хлопнула в ладоши. – Нужно сказать: Спасибо дядя Родик! Раз, два, три! – хлопок в ладоши.

– Спасибо! Дядя! Родик! – на этот раз громким, звенящим хором отозвались ребята.

– А вы тут, оказывается, уже стали популярной личностью! – послышался за спиной Родиона ехидный голос Вероники. – Хм, не думала, что у вас столько племянничков, дядя Родик!

– Здравствуйте, – с улыбкой кивнул Родион, поворачиваясь к девушке. – Так вот получилось.

– Здравствуйте, – с улыбкой кивнула Вероника.

Выглядела она на этот раз еще очаровательней: плотный, вязаный светло-коричневый свитер с высокой горловиной, высокий каблук лайковых полусапожек, кожаные облегающие брюки.

– Господа! – приложив ко рту ладошки рупором, громко сказала она. – Всем, тем, кто приобрел тур на Рио-де-Жанейро у агентства «Атлантис» – просьба подойти ко мне!

Вокруг Вероники собралось человек пятьдесят народу – всего несколько туристических групп. Родион стоял совсем рядом с девушкой, чувствуя, как обворожительно пахнут ее волосы.

– Господа, – произнесла Вероника ровным, спокойным голосом – «Атлантис» приносит вам свои извинения за задержку авиаперелета. Дело в том, что у зафрахтованного нашим агентством Боинга-747 обнаружилась серьезная неисправность, устранить которую в ближайшее время возможным не представляется.

– Все это время я вела переговоры с другими авиакомпаниями и одна из них, «Багратиони-Аэролайн» согласилась предоставить нам аэробус Ил-62 для перелета «Москва – Рио-де-Жанейро» и обратно с промежуточной посадкой во Фритауне, Республика Сьерра-Леоне. К сожалению, на данном самолете отсутствует первый класс. Все те, кто собирался лететь первым классом, будут размещены в бизнес-классе и получат соответствующее возмещение.

– Если кого-то не устраивает это обстоятельство, то тот может разорвать договор с турагентством «Атлантис» и получить обратно свои деньги, – Вероника сделала паузу. – Еще раз приношу свои извинения. В остальном обязательства «Атлантиса» будут выполнены в полном объеме. Кроме того, любой из наших клиентов, в знак моральной компенсации за томительные часы ожидание получит подарок. Каждый из вас сможет купить все, что захочет в баре-ресторане самолета на сумму эквивалентную пятидесяти долларам США на взрослого человека и двадцати пяти на ребенка. У меня все. Еще раз приношу свои извинения от агентства и от себя лично. Начало регистрации через… – девушка элегантно вскинула ручку и посмотрела на свои часики. – Через двадцать семь минут. Спасибо. Со всеми вопросами – ко мне.

У большинства будущих пассажиров весть о том, что посадка на самолет вот-вот состоится, вызвала оживление. Отказываться от поездки никто и не думал, включая Родиона.

– У меня есть вопрос, – «не отходя от кассы» сказал Родик. – Вероника, вы мне обещали личного гида-переводчика. Хотелось бы с ним познакомиться поближе.

Девушка улыбнулась.

– Не знаю, огорчу я вас или обрадую, но ваш личный гид-переводчик заболел и… – она умолкла, хитро глядя на молодого человека.

– И?

– И теперь вашим гидом буду я!

Глава четвертая

В которой рассказывается замечательная история о маленьком добродушном хомячке, и почти сказочном принце дальнего плаванья.

Мама называла Веронику Хомка. Папа – Хомочкой. Учителя в школе, естественно за глаза – Хомячком. А одноклассники – Хомяк. Хомяк и все тут. Никакого обидного смысла в это слово не вкладывалось. Хомяк и Хомяк.

– Хомяк, дай списать матру! (В смысле математику.)

– Хомяк, ты сегодня дежуришь!

– Хомяк, займи очередь в буфете!

– Хомяк, линяем с физры!

– Хомяк, приходи сегодня ко мне на день варенья!

– Хомяк, дай стерку!

– Хомяк, давай дружить!

– Хомяк, айда в кино!

– Хомяк! Эй, Хомяк!

Где-то в пятом классе она получила свою первую записку с признанием в любви от невзрачного, волоокого, тихого мальчика по имени Сережа, сидевшего за первой партой у окна. В записке неровными, почему-то печатными буквами было написано:

«Хомяк, я тебя люблю!»

Хомяк и Хомяк. Ничего обидного, потому, что в детстве Вероника натурально выглядела этаким плюшевым симпатичным хомячком. Неподдающаяся никаким гребешкам копна огненно-рыжих волос, полненькое крохотное нескладное, несколько бесформенное, совсем не девчачье тельце. Пухлые щечки. Маленький курносый носик и огромные серые глаза, полные удивления и неподдельной детской искренности. Плюс не снимаемая стоматологическая скобочка из нержавейки, медленно, но верно выпрямляющая верхние резцы выпирающие из-под розовых губок бантиком.

При всей своей кажущейся нескладности и, может быть, даже где-то уродливости Хомочка выглядела весьма обаятельно.

– Ах, какой симпатичный хомячок! – хлопали в ладоши друзья и знакомые родителей. – Какая замечательная девчушка!

– Это наша маленькая Хомочка! – любовно восклицали родители Хомки и улыбались.

Хомка тоже улыбалась, сверкая блестящей скобкой на зубах.

Родители Хомочки, беспредельно влюбленные друг в друга и в свою дочь, считали себя самыми счастливыми людьми на земле. У них был Хомочка – первый и, так сложилось, единственный ребенок.

Появление на свет Хомки им казалось чудом. Считалось, что мать Вероники вообще не может иметь детей и, тем не менее, она забеременела.

Но это еще не все. У нее был настолько узкий таз, что нормальные роды в девяносто девяти случаях из ста должны были закончиться неудачей. Врачи уговаривали ее сделать аборт, но она отказалась в надежде на кесарево.

Но и это еще не все. Хомочка родилась мертвой. Сердечко ее не билось. Оно остановилось сразу, как только началась операция. Врачам пришлось делать прямой массаж ее крохотного сердца.

Хомочка ожила.

Папа назвал ее Вероникой, в честь безграничной веры супруги в победу материнского счастья. А мама перекрестила в Хомочку, Хомку. Потому, что когда ей впервые показали дочь, она вместо прекрасного, неземного дитя, которого тысячу раз представлял себе во сне и наяву, увидела маленького, чудного, сморщенного голубого «хомячка».

«Как вы яхту назовете, так она и поплывет…»

Хомочка росла, полностью соответствуя каждому из имен. Оставаясь похожей на хомячка, девчушка имела бойкий, заводной нрав. Она была везде и во всем первой. В играх, в учебе, в детских проказах и шалостях. Сверстники ее очень уважали за покладистость и незаносчивость. Хомочка ухитрялась быть первой и в тоже время оставаться наравне со всеми.

По поводу своей внешности все детство Хомка нисколько не комплексовала. Лет до четырнадцати. Проблемы начались к пятнадцати годам, когда ее школьные подруги одна за другой стали превращаться в лощеных, симпатичных барышень, а она так и осталась Хомяком: толстушкой без талии с пухлыми щечками и чертовой скобкой на передних зубах.

Она по-прежнему была душой любой компании, заводилой и выдумщицей, но с танцулек подружки возвращались каждая под ручку со своим кавалером, некоторых даже увозили на авто, а она топала домой одна.

Одна спускалась в метро, украдкой, с завистью поглядывая на проплывающие по противоположному эскалатору целующиеся парочки, раскачивая языком во рту ненавистную скобку. А потом горько плакала, уткнувшись лбом в надпись «не прислонятся» на двери вагона, сквозь пелену слез, наблюдая, как мечутся и танцуют по стене туннеля черные «удавы» электропроводов.