Алексей Бартенев - Бимен. Сказка Страница 5

Не знаю, чему старуха учила ее, но уже через год, в летнем лагере, повстречавшись, с совсем юной Ален, она без труда распознала в ней соратницу по интересам. Их общение с этого момента, не прекращалось никогда. Это была настоящая женская дружба, которая только может быть у двух девушек, или женщин.

Они никогда не делили парней, и уж тем более ими не хвастались. Им всегда было о чем поговорить и без этого. А черствеющие молодые сердца все меньше и меньше могли кому-то подарить свою любовь. Со временем обе поняли, что семейная жизнь не для них, что не могут они принять человека таким, каким сделал его Господь, что они не привыкли и не хотят в чем-то себя ограничивать. А после тридцати мысли о второй половине окончательно покинули их головы.

Сейчас им было около сорока – значит, одной уже исполнилось, а второй только будет.

Встречались две подруги в центре. Или у Риа, или где нибудь в кафе, если погода располагала. К Ален они никогда не ездили.

– Что там у тебя делать? Комаров кормить, да в грязи копаться?

– Ри, ты так говоришь, будто я в глуши живу, где-то за полярным кругом. И добраться до меня можно вертолетом или на собаках ездовых. А между прочим, расстояние от твоего дома до моего меньше двадцати километров.

– И не уговаривай меня лететь к тебе на другую планету. Вдруг, заразу какую подхвачу, не ровен час. Нет, и точка. Все разговор закрыт. Поднимем эту тему как нибудь, через год.

В этот раз они договорились встретиться у Риа дома. Разговаривая по телефону, она с трудом узнала Ален. Что-то было не так с ее речью, то ли она стала картавить, то ли шепелявить. Ри предложила посидеть, в недавно открывшейся кафешке с летней площадкой, но подруга сказала что лучше теплой домашней обстановки нет ничего. Беседа была короткой, как официальный доклад, чем даже немного озадачила Риа. Но не будешь же ложиться спать с какими то подозрительными мыслями. Поэтому, душевая вода и горячий чай, очистили тело и разум от всего постороннего, и мешающего сну.

Всегда когда они встречались, спиритический салон закрывался, а работа откладывалась на другое время. Специально нанятая девочка продолжала принимать звонки клиентов, но сам магистр магии и колдовства посвящал всю себя, единственной подруге. Ален появлялась около полудня. Исключением не стал и этот день. Только реакция хозяйки дома была, до смешного странная, не такая как обычно. Она стояла на пороге, открыв дверь в пригласительном жесте, с вытаращенными глазами и отвисшей челюстью.

– Кто? – только и смогла выдавить она из себя.

– Осы – ответили распухшие губы гостьи – Отойди, не боись, не заразно. – продолжила она, и протиснувшись между тяжелой дверью и такой же тяжелой грудью хозяйки дома, проникла в дом.

– И ты все еще не оставляешь попытки затащить меня к себе в глухомань? – начала приходить в себя Риа – Я вижу, как там здорово. Ты вся светишься от счастья, да что там светишься, тебя просто распирает изнутри. Особенно расперло тебя в области носа, верхней губы, левого глаза, и я подозреваю еще кучи мест, спрятанных под одеждой. Ты в курсе, что стала похожей на одного из этих, как их… – она защелкала пальцами, пытаясь вспомнить – Ну желтые и яйцеголовые… придурошные мультики… паказывают по идиотскому каналу… Мосинсы… нет… Сименсы… Ты как Симперсоны. Да, ты как Симпсоны!

– И кого именно из них, по-твоему, я напоминаю – начали растягиваться в улыбке уголки губ.

– Да по-моему, всех сразу. – уже не могла сдержать смех Риа – Чай то пить сможешь, вафлюшками своими. А можно я тебя сфоткаю? – смеялась в голос подруга – Вот повеселила, так повеселила.

Насмеявшись чуть ли не до икоты, и попив чаю свеликолепным тортиком, Ален рассказала, что случилось со всеми подробностями, не забыв упомянуть о пареньке, который делал вид что помогал.

– Теперь к нам скоро придет, как остальные приходят. Не нравится он мне.

– Может, испугался просто, потому и стоял у калитки, как ты говоришь.

– Тут другое, он, то ли знал, то ли видел что-то. Он же сын пасечника, значит, разбирается в этих кусачих тварях. Говорю тебе, он мог помочь, или как-то предотвратить, то, что случилось. Они же целыми роями управляют.

– Управляют, насмешила… они дают пчелам домики, а за это забирают у них мед. Труд пчеловода тяжел и опасен, но в одном ты права на сто процентов: в этих насекомых они разбираются лучше всякого ученого-энтомолога.

– Я тебя хотела попросить, Ри, если он, или его родственники к тебе придут, за помощью, ты не отпускай его. Поработай чуть-чуть, подинамь, денег насоси сколько хочешь, а потом ко мне отправь. Хочу поквитаться. Деньги себе оставь, у медоносов их можно прилично накачать, а с мальчишкой я бы хотела до конца позабавиться, сама. В душу запал мне он. Вот как сейчас вижу: стоит, улыбка блуждает на губах, едва заметная, и смотрит сквозь меня.

– А с чего ты взяла, что прийти должен?

– Да слово я волшебное в спину ему сказала… так что придет, скоро придет. Я же тебя никогда не обманывала, я свои губы знаю. С этим проклятьем тебе ни за что не справиться, можешь даже не пытаться.

– Да не собираюсь я с твоими клиентами возиться, придут – к тебе отправлю.

– Нет, говорю ж тебе, ты помурыж его, для лучшего эффекта, а потом, когда отчается совсем, вот тогда, ко мне отсылай. Помнишь, как мы с мужиком тем сделали, который в лифт вместе с нами зашел, и перднул, скотина. Ты тогда, по-моему, неплохо на нем заработала.

– А, этот толстожопый кретин с третьего этажа? Как не помнить, я с его денег всю квартиру отремонтировала.

– А уж как я душу отвела… он у меня кошачье дерьмо ел, даже кота себе завел, чтоб не искать по песочницам лекарства свои. Так и умер небось, с дерьмом во рту. Свиньей был, как свинья и сдох.

– Слушай, я сколько у тебя спрашивала, все равно не понимаю, чего ты деньги с них не тянешь? Это же власть какая, все купить можешь, все перед тобой стелются, готовы ноги тебе целовать.

– Мне хватает, что меня боятся. А деньги… у меня и без денег все есть. Мы ж с тобой пенсию мне сделали почти депутатскую. А больше денег ни к чему. Езжу я только к тебе, кормишь ты меня бесплатно, что в доме сломается, так у меня весь поселок в должниках ходит. Страх – вот мои деньги, ужас, который я вселяю в людей – вот настоящая власть.

– А если бояться тебя перестанут, что тогда делать будешь?

– К тебе перееду. Тебя пугать начну.

– А я тебя.

– Так и будем сидеть, и трястись от страха.

– Вначале от страха, потом от Паркинсона.

День подходил к концу, подруги вызвали такси, и теперь стоя на улице, наслаждались летним вечером. Риа курила, вдыхая аромат дорогого табака.

– Будешь? – спросила она, протягивая сигарету.

– Не, пока не хочу… ты же знаешь… я только когда выпью позволяю себе расслабиться.

– Чай не считается?

– Ты еще скажи, что торт с коньяком был. – Ален посмотрела на протянутую сигарету – Ладно, давай…

– Это настоящий, французский табак. Контрабандой возят.

– Слушай, я наверное, посажу свой – сказала гостья, затягиваясь. Она набрала полную грудь воздуха, запрокинула голову, и не спеша, выпустила дым в небо – Соберу урожай, высушу, и к тебе с этим мешком. Сядем у тебя на балконе, раскурим по трубке…

– Когда заедешь в следующий раз? На той неделе? Или дела какие, и позже увидимся?

– Да не знаю пока, дай в себя прийти. Созвонимся тогда. О, а вот и машина. Давай, никого не бойся. Береги себя.

Дверь автомобиля хлопнула, на земле дымился скуренный наполовину окурок, Риа сделала последнюю затяжку, и помахала вслед отъезжающему такси.

– И ты себя береги, Ален. – Сказала она уже про себя и направилась к подъезду.

4. Спина

Пчеловод крутил педали, велосипед набирал скорость, ему нужно было добраться домой дотемна. Эта история с осами немного сдвинула график запланированных работ, а ведь пчелкам уже пора спать. «Хорошо, что я куртку одел» – думал он – «холодает, так ведь и простыть не долго, осень скоро сменит лето. Мед он конечно целебный, даже если его есть каждое утро, но искушать судьбу не будем, поэтому даже легкая ветровка спасет мое великолепное, тренированное тело от переохлаждения. А если это любимая, серая с грязно-желтыми полосками курточка, с которой связано много приятных воспоминаний, то путешествие приятно вдвойне». Его трудолюбивые друзья отчасти сидели на спине, отчасти летели неподалеку. Он чувствовал, что насекомые стали какими-то медленными, вялыми. Устали, наверное, спать хотят, да и прохладно стало как то, ну ничего, сейчас приедем и по домам. Вы к себе, я к себе. Он, конечно, заметил что, что-то изменилось, но не мог понять что. Приехав, закатил велик в сарай, там же повесил куртку, бросил на верстак гвозди, только что купленные в магазине, и пошел спать. Какая-то усталость наваливалась на плечи, ощущалась та же вялость, как и у пчел. Наверное, стресс – думал он, проваливаясь в глубокий сон.