Андрей Хорошавин - Пусть духи спят Страница 5

Максим Протасов – простой Российский студент, учащийся четвёртого курса Камчатского Технологического Университета, один из немногих, кому выпало счастье учиться очно, в это нелёгкое время. Помимо ежегодного перевода на университетский расчётный счёт за обучение, родители присылали ему каждый месяц ещё немного, чего только-только хватало на питание и оплату общежития. На всё остальное Максим должен был заработать себе сам.

Но это обстоятельство его не пугало.

Ещё со школы Максим привык к самостоятельной жизни. Его родители, оба по профессии геологи, ежегодно отправлялись в так называемую партию. Партия длиться по полгода. И эти самые полгода Максим оставался под присмотром бабушки, которая жила в соседнем подъезде девяти этажного дома номер восемь по улице Ворошилова, в Южном микрорайоне города Хабаровска. Весь присмотр сводился к тому, что бы накормить внука после школы и раз в неделю выстирать ему одежду и постельное бельё. На большее у бабушки просто не хватило бы сил.

Всё остальное время Максим был предоставлен сам себе. Распорядок его дня выглядел примерно так:

До обеда школа.

После обеда поход в магазин со списком продуктов составленным бабушкой, потом уроки, три раза в неделю самбо, друзья, велосипед.

Вечером книги.

Читал Максим много – Лондон, Купер, Дефо, Твен, Арсеньев, Беляев… В домашней библиотеке кроме художественной литературы с избытком хватало книг по геологии, туризму, спортивному ориентированию, выживанию в экстремальных условиях и т. д. Всё это интересовало Максима, и всё это он глотал огромными порциями как мороженное. Он жаждал приключений и тайн. Пиратские клады, заброшенные каменоломни, неведомые земли, кишащие дикими племенами.

Однажды, когда Максиму исполнилось пятнадцать лет, в период зимних каникул, родители взяли его с собой на Камчатку. Отца в гости пригласил приятель, с которым они были знакомы ещё с той поры, когда вместе учились в Ленинградском Горном Институте. Приятель работал в Институте Вулканологии и сейсмологии ДВО РАН, находившемся в городе Петропавловске-Камчатском.

За полмесяца они излетали, исплавали, изъездили, исходили, казалось, всю Камчатку вдоль и поперёк. Где они только не побывали и чего они только не видели. Долина Гейзеров, Командоры, Тигиль, Эссе, побережье Охотского и Берингова морей, Ключевская сопка, мыс Лопатка. Бубны шаманок, танцы коряков, алеутов, ительменов. Собачьи и оленьи упряжки, стада сивучей, чёрные спины касаток, быстрые, полные рыбой камчатские реки, белый-белый Камчатский снег и вулканы. А вечерами у костра, дядя Игорь (так звали папиного приятеля) рассказывал интересные истории о коряках, о шаманках и духах.

Максиму больше всего понравился Пеликен. Этот никогда не унывающий, хитроватый, но добрый пузатый человечек – божок, приносящий всем удачу и счастье. А легенда о золотом Пеликене, о пещере полной золотых самородков, о священном стойбище, в котором живут духи и призраки, хранящие это золото только для коряков, просто заворожила его.

И не удивительно, что Максим влюбился в этот чудесный, полный тайн и загадок край. Он поклялся вернуться туда, чего бы ему это ни стоило и, к удивлению родителей, исполнил свою клятву.

И вот он здесь, в Петропавловске-Камчатском, не спеша надевает китайские голубые джинсы, китайскую красную футболку, китайские чёрные носки, китайские белые кеды, китайскую джинсовую куртку то же голубого цвета и китайскую красную бейсболку с надписью золотыми латинскими буквами PANASLONIK. Рюкзак (нужно сдать книги в библиотеку) на плечо, музыку в уши.

Высокий – метр восемьдесят пять росту. Гибкое жилистое тело. Скуластое лицо. Быстрые, всё замечающие чуть раскосые голубые глаза. Вечно не прибранная светло-русая шевелюра. Оттопыренные уши, широкая наивная улыбка и прямой, немного великоватый для римского, нос, который Максим любил совать во всё, что бы ни происходило вокруг.

Солнечный свет уже до половины залил двухместную комнату и бросал золотые лучи на не прибранную до сих пор постель. Максим, глядя на измятые простыни, наморщил нос, бросил короткий взгляд на часы. 08.30.

– Не судьба.

На вахте, разгоняя гулкое эхо по пустым этажам, вовсю орал телевизор. Диктор сообщал, что на Камчатку с деловым визитом приезжает известный американский предприниматель, владелец крупной компании. В планы американца входит создание совместного предприятия и ещё чего-то, чего Максим уже не слушал.

Глуховатая и подслеповатая вахтёрша тётя Маша (на самом деле её звали Максимилиана Игнатьевна, но она соглашалась, для простоты восприятия, на тётю Машу) в новеньком тёмно-синем халате и белой косынке, трико с лампасами и тапочках на босу ногу протирала влажной тряпкой полы в холле. Изображая хоккеиста, она глиссировала между кадками с фикусами, напевая: «Трус не играет в хоккей». Уловив движение, она прекратила работу и глянула на Максима поверх очков, сдувая при этом прядь волос, выбившуюся из-под косынки.

– А-а, Протасов? – Её голос был звонким, до неприятности резким и дребезжащим, как в мультике про апельсин и Перепилиху. – Ты чё тут торчишь? Чё домой не едешь? Родители заждались, а он торчит тут.

Максим вынул один наушник из уха и облокотился на вертушку:

– А я не поеду домой, тёть Маш.

– Чего это?!

– Мои на полгода в партию уехали. Дома никого.

– Куда-а?

– В партию. Геологи они, родители мои.

– А-а. Надо же. – Тётя Маша снова взялась за швабру. – Тоже всё ищут. Вот и ты, Протасов, весь в их пошёл. Тоже вот суёшь свой нос, куда не просят. Мало тебе старшие наподдали, на втором курсе, так не-ет ты уже за преподавателей взялся. Всё не успокоисси.

– Да не слушайте вы никого, тёть Маш. Человеку свойственно всё преувеличивать.

Вдруг тётя Маша бросила работу и расхохоталась.

– А здорово ты тогда отвадил старшекурсников рулончики из туалета воровать. – Она вновь залилась смехом. – Эт надо ж, догадаться, туалетную бумагу перцем натереть. Они там, небось, сутки елозили, беспокойные сердца.

Случай действительно имел место. После этого как-то вечером парни с четвёртого курса вчетвером пришли разбираться с оборзевшим второкурсником. Двое ушли, держась, кто за живот, кто за спину, третий хромал, четвёртый не мог шевелить правой рукой. И всё это под хохот и улюлюканье всего второго курса вывалившего на шум из комнат. Максим отделался разбитой губой и опухшим ухом.

С улицы донёсся звук автомобильного сигнала.

– О! Тёть Маш, отворяйте вертушку. За мной уже приехали.

– Кто это, тебя тут раскатывает? Такси, что ли?

– Не такси. Это Лёшка приехал.

– А-а. Олигарх этот твой. А чё в такую рань? Куда собрались?

– Да в аэропорт, Нину провожать.

– Колду эту вашу? Ох и компания у тя, Протасов.

Максим рассмеялся:

– Она не колдунья, тёть Маш, она будущая шаманка.

– Всё едино. Чёрная значит колда. И глаза у неё не русские, ведьмячьи.

– Тёть Маш, вы ничего не понимаете.

– Ладно! – Тётя Маша бросила швабру, прошаркала тапочками и выдернула фиксатор, удерживающий вертушку в закрытом положении. – Тёть Маш, тёть Маш. Иди уже, Протасов! – И вновь хихикнула.

Алёша сидел, облокотившись на руль своей Тойоты, и судя по выражению лица, был расстроен. Пиджак его серого костюма расстёгнут на все пуговицы, широкий серебристый галстук слегка распущен, ворот голубой сорочки распахнут. По сути, он хороший парень, но на всём белом свете имелись только два человека, которые это понимали – его однокурсники и друзья Максим и Нина. Для остальных Алёша был мажором.

Отец Алёши – известный на Камчатке предприниматель Заварзин Андрей Сергеевич, владел целой флотилией рыбацких судов, потому к Алёше так и относились. Даже его желание поступить в Технологический институт без помощи отца, было воспринято как: «С жиру бесится!». Никто не хотел с ним дружить. Кто считал его занудой, кто просто завидовал, а подхалимов Лёшка отваживал сам. Хотя и были в Алёше некоторая медлительная уверенность, эдакая вдумчивая рассудительность в разговоре, которые при первом знакомстве можно было принять за чванство и желание обозначить своё превосходство над другими, но всё это скорее от уверенности в будущем, а не от презрения к «низшим». В душе же, Алёша, оказался настоящим другом и отличным парнем.

Познакомились они, став членами так называемого «Общества», организованного профессором Шкуранским, на базе Камчатской Краевой библиотеки, для популяризации этнологии среди молодёжи. Но приобщиться к этнологии никто желанием не горел, и потому, кроме профессора в обществе состояли только трое – это: Нина – являвшаяся представительницей коренного народа Камчатки, Алёша – потому, что по уши влюбился в Нину ещё с первого курса и Максим – потому, что: во первых – подрабатывал в Краевой библиотеке уборщиком, во вторых – в объявлении говорилось, что для членов «Общества» будет устроен доступ к Фонду редкой книги, а мимо этого Максим просто не мог пройти. Учились они все на одном потоке, но подружились только в «Обществе».