Татьяна Осипцова - Утка с яблоками (сборник) Страница 5

– А теперь чай, – посоветовал Антон.

Прихлебывая свой кофе, он гадал, какого черта притащил домой эту девчонку. Джентльменом себя показать хотел? Этаким героем-спасителем? Каким, к черту, спасителем, когда он чуть не раздавил ее? И герой (из какого-нибудь кино) купил бы девочке билет и отправил домой с миром. Купил?.. А, собственно говоря, с чего он взял, что сейчас, меньше чем за двое суток до Нового года, можно купить билет – куда бы то ни было? И что делать, если она его не купит? На улицу выставить? Ну, свяжется она с мамашей, та вышлет ей на дорогу, а на гостиницу? В Питере гостиницы недешевые. По ее одежде не похоже, что родители состоятельные. Да и с гостиницами сейчас та же история, что и с самолетами. Все занято. Ох, ввязался он в историю!

Допив, Антон вышел на минуту из кухни, вернулся с городским телефоном и карточкой для междугородних разговоров, положил перед Катей.

– Маме звонить будешь?

– Да, конечно, – отодвинула она кружку и взялась за трубку. – А как? Я код не помню.

Покачав головой – ввязался! – он отобрал у нее телефон и набрал по памяти номер оператора, проговорил в трубку длинный ряд цифр, почти не заглядывая в карточку, попросил: «С Пермью соедините, пожалуйста, номер…» Вопросительно кивнул Кате, та торопливо продиктовала, он повторил и, вложив трубку ей в руки, деликатно покинул кухню. В прихожей он расстегнул чемодан, вынул фотоаппарат и несколько египетских сувениров. Туалетные принадлежности заняли свое место на полке в ванной, грязная одежда отправилась в стиральную машину. Разбирая, что куда, он невольно прислушивался.

– Мамочка, это я! Из Петербурга… Нет, не задерживают… Мне отсюда не улететь, у меня билета нет… Нет… Я сейчас не могу говорить, не со своего телефона звоню, неудобно чужие деньги тратить. Мамочка, ты не могла бы мне выслать?.. Ну займи, я с зарплаты отдам… Каким-нибудь моментальным переводом – ты узнай, как быстрее… Да нет, не голодная… Все нормально. Ты мне эсэмэску скинь, как вышлешь… Спасибо, мамочка, прилечу, все расскажу.

– Позвонила, – немного виновато сказала Катя, появляясь в коридоре.

– Я понял.

– Деньги она скоро вышлет. Мне бы зарядку теперь…

– Поищем. Только вряд ли ты улетишь в ближайшее время, – довольно мрачно заметил он.

Она непонимающе смотрела, в глазах опять мелькнул испуг. Антон раздраженно вздохнул.

– Пошли, сейчас узнаем, – и, развернувшись, вошел в одну из распахнутых дверей.

В комнате не было ничего, кроме книжных шкафов и компьютерного стола, на который взгромоздился широкодиагональный монитор. Антон запустил машину, уселся в кресло и стал ждать, пока загрузится. Катя стояла рядом, стула не было, а единственное кресло в другом конце комнаты.

Пальцы Антона привычно стучали по клавишам, она едва успевала следить за его запросами. «Пулково». Выплыл сайт аэропорта. «Пермь» – билет – дата – купить. 30 декабря – нет билетов, 31 – нет, 1 января – то же. Второе, третье, четвертое… На одиннадцатое января можно было купить билет.

– Так это же почти через две недели, – растерянно прошептала Катя.

– Угу, – вздохнул он невесело и переключился на железные дороги.

Картина была примерно та же, и билеты дешевле всего на тысячу, зато в пути больше двух суток. Антон раздраженно откинулся в кресле и посмотрел на девицу. Она плакала!

Этого только не хватало! Он не подряжался утирать сопли всяким дурочкам, которые кидаются под машины, а потом садятся на шею. На две недели! Конечно, он не выгонит ее помирать от голода на улице, зимой. Точно ведь, помрет. Может, все же гостиницу поискать, или комнату ей снять на это время? Дать денег на еду – пусть сама разбирается, коль вляпалась. Только вдруг подумалось, что за две недели такая беспомощная, неопытная, зеленая, вляпается еще больше, по самые помидоры, как сказали бы про мужика. А про женщину как сказать?

«Что ж делать-то?» – тоскливо подумал он и вернулся на кухню. Дохлебал остывший кофе и уселся перекурить. Вскоре в арке дверного проема показалась Катя, она маячила там, не решаясь зайти.

– Вы мне зарядку обещали, – промямлила, наконец.

– Сейчас докурю, поищу. А потом спать. У меня голова трещит от недосыпа. И вообще, утро вечера мудренее.

– Так уже утро, – справедливо заметила Катя, указав на настенные часы, которые показывали половину восьмого.

Он на самом деле ужасно устал. Даже помыться сил не было. С трудом оторвавшись от стула, опять пошел в кабинет, пошарил в ящиках стола и вывалил перед Катей три зарядки. Одна из них подошла. Потом проводил ее в гостиную, достал из дивана подушку, одеяло. Принес из спальни чистое белье: пододеяльник, простыню и наволочку.

– Сама застелишь, – не слишком гостеприимно буркнул он и ушел к себе.

Прикрыв дверь, Антон разделся и рухнул в кровать, думая, что сразу заснет, но не тут-то было. Еще с полчаса ворочался с боку на бок, переваривая ситуацию, в которую попал, поддавшись благородному порыву доставить пострадавшую по его вине (сумка, чертова сумка с оборванным ремнем!) девушку до дому. Доставил. До своего собственного. И как теперь от нее избавиться – непонятно. Вернее, понятно, что избавляться наглым образом он не станет. Не так воспитан. А завтра тридцать первое, и Новый год он собирался встретить с друзьями. Второго утром приезжает из Москвы Алка, у нее головное предприятие корпоратив устраивает, а Новый год она, как паинька-дочка, с родителями справит. И коттедж со второго на три дня в Коробицыно заказан. Алка пока не знает, сюрприз ей хотел сделать. Вот уж сюрприз так сюрприз! Интересно, как Алка отреагирует на то, что в его квартире живет посторонняя девица? Ее-то он с собой жить не звал…

С тех пор как въехал в эту квартиру и продумал, как ее обустроить – для себя, под себя, – его кошмаром стала мысль, что в один «прекрасный» день здесь решит обосноваться женщина, со своими привычками, укладом, лишними вещами. Женщины почему-то очень любят лишнее. У него редко кто оставался больше чем на выходные. И романы его – без обещаний и обязательств – были кратковременные, месяца на два, максимум на три. Он старался не быть инициатором разрыва, все происходило само собой. Девушки чувствовали, что он не пускает их в свой мир дальше порога, и отступали в поисках более податливого претендента в спутники жизни. Алка оказалась настырнее, намеревалась провести с ним восемь дней рождественско-новогодних каникул, а он не знал, как отвертеться, хотя подозревал, что под конец услышит сакраментальное и такое ненужное: «Милый, нам было так хорошо, давай не расставаться никогда». Нет, Алка ничего, красивая и энергичная, особенно в постели. Целеустремленная, декларирует, что до тридцати трех будет делать карьеру, а после подумает о семье и детях. Сейчас ей двадцать восемь. А вдруг раньше надумает? И поселится в его доме со своей целеустремленностью и безапелляционностью. И притащит из квартиры, которую ей снимает московская фирма, свой тренажер, все эти баночки, скляночки, флакончики, тюбики; будет заставлять его заниматься фитнесом, по вечерам станет лежать с маской на лице и ломтиками огурцов на глазах, как Славкина Ленка?

Антон беспокойно перевернулся на другой бок. Нет, он определенно этого не хочет. А может и ничего, что эта Катя завелась на время в его доме? Совместные каникулы автоматически отменятся, а там… Как-нибудь само собой рассосется. Он не любил скандалов и радикальных решений. И длительных отношений не любил. Успокоившись, с мыслью, что все к лучшему в этом лучшем из миров, он наконец смежил веки и вскоре провалился в сон.

Ему приснилось, что они с отцом наряжают елку. Антону было четырнадцать, когда отца не стало, а тут, судя по тому, что отец смотрел на него сверху вниз, не больше десяти. Отец был по-праздничному весел, шутил, подтрунивал над мамой, которая с пылесосом ползала по всем углам: «Уборку надо проводить не перед гостями, а после!» А мама отвечала, что только последние свинтусы могут тащить в новый год старую грязь, и что Новый год на то и самый лучший праздник, чтоб встретить его в чистой, красиво убранной квартире. Я, мол, чистоту обеспечиваю, а вы извольте украсить. Они с отцом смеялись, понимая, что свинтусы – это они, и с мамой спорить бесполезно, а как только закончит пылесосить, она отправится на кухню готовить любимое семейное блюдо – утку с яблоками, и по квартире поползет восхитительный кисловато-сытный аромат праздника.

Антон проснулся с улыбкой. Какой хороший сон! Полежал некоторое время, запечатлевая приснившегося отца – ведь уже почти забыл. И вдруг осознал, что гудение пылесоса переместилось из сна в реальность. В его квартире! Вскочив, он ринулся так быстро, что чуть не стукнулся о закрытую дверь. Черт! Он сроду ее не закрывал. Не от кого ему закрываться в своей собственной квартире, где живет один!

И тут он вспомнил. Пермская девчонка. Катя. Выглянул в коридор. Точно – старательно водит пылесосом по ламинату в гостиной, за диван забирается.