Аркадий Видинеев - Судьба по имени Зоя. Мистика, фантастика, криминал Страница 5

– Добрый вечер! Вы не хотите пригласить меня на танец?

Так неожиданно составилась первая танцующая пара.

На всех эта Тонькина выходка произвела шокирующее впечатление.

– Что вытворяет, сучка! – возмущенно заохали девчата, боязливо озираясь на Сливу.

Слива поглядывал на танцующую пару благодушно, но все понимали: Худенькому после танцев будет учинена очень жестокая, образцово-показательная взбучка с многочисленными постыднейшими унижениями. Никто из местных парней давно уже не отваживался оспаривать права Сливы на своенравную красавицу Тоньку. А случайные заезжие претенденты карались Сливой с ужасающей жестокостью.

Тонька не отходила от Худенького весь вечер, а после танцев жеманно попросила его проводить ее до дома. В этом крылся подвох: Тонька обожала наблюдать за беспощадными избиениями всех провожатых рассвирепевшим господином ее тела и сердца Сливой.

История Тонькиного грехопадения в необузданный блуд со Сливой началась именно с такого избиения. Едва Тонька вошла в пору девичьей спелости, все парни нашего города стали липнуть к ней с неуправляемой настырностью. Слива наблюдал за всем этим со стороны, никак не проявляя своего отношения к легкомысленным соискателям сладкого Тонькиного лона. Он объявлялся только перед заветной калиткой в Тонькин двор. Слива молча, как страшный призрак, выдвигался из темноты деревьев, медленно, словно нехотя, наплывал своей могучей тушей на провожатого и тяжелым ударом кулака повергал несчастного на землю. Потом заботливо приводил несчастного в чувство, поднимал и снова все так же молча сбивал с ног.

В самый первый раз Тонька обомлела от этой дикой расправы над ее провожатым. Она ждала, что, натешившись с провожатым, Слива столь же страшно и жестоко начнет избивать ее. Она таких ударов не выдержит! Пусть будет все-все-все, что пожелает этот человек! Она согласится стать его покорной рабыней! Только пусть он не бьет ее!

С этими словами Тонька упала тогда перед Сливой на колени, подползла к нему на четвереньках, обняла его ноги, целуя их и обливая слезами.

Отныне он ее господин!

Та первая Тонькина ночь со Сливой была очень бурной и… сладкой.

Потом Тонька обнаружила, что ей доставляет удовольствие наблюдать, как Слива изгаляется над ее провожатыми. Это стало возбуждать в ней бурю похоти.

Одна из подружек, прослышав, что вытворяет Слива над Тонькиными провожатыми, кинулась укорять ее в этом:

– Зачем ты позволяешь парням провожать тебя, если заранее знаешь, что им за это будет?!

– Если б ты это видела, ты бы так не спросила. Это же так здорово: настоящее смертоубийство!!! – восторженно простонала Тонька, и ее красивое лицо озарилось похотливым огнем.

– Ты чертова извращенка!.. – не веря своим глазам, отшатнулась от Тоньки ее подруга.

Прошло некоторое время, и местные парни перестали бороться за право провожать красотку Тоньку до дома. Мало ли в нашем городе симпатичных девчат?!

Зато случайных проезжих тянуло к ней, как магнитом. Сколько их уже было!

Теперь вот, Худенький.

Красивая лунная ночь. Пьянящие ароматы цветочных клумб перед частными домовладениями. Многие клумбы обложены по периметру белым кирпичом, слегка врытым в землю под боковым наклоном, создающим у этого ограждения зубчатую верхнюю кромку.

Как все мило и восхитительно в этих ночных пейзажах!

Как удивительно гармонирует все это с чудесно проведенным вечером танцев и с прекрасным обликом спутницы!

Тоня! Это не имя – это Божественная симфония, сотканная из грез о любви, возвышенной чистоты и небесного совершенства!

Тоня! Как загадочно мерцают в лунном свете ее глаза! Как притягательны ее сочные губы!

– Вот мы уже и пришли! – говорит девушка.

– Решайся! – говорит гулко забившееся сердце.

Губы Худенького сливаются с губами красавицы, и земля уплывает из-под ног.

Под чьей-то тяжелой поступью захрустела ракушка в морском песке, рассыпанном по грунтовке пешеходного тротуара. Худенький с трудом отрывается от сладких податливых губ своей спутницы и с затуманенным взглядом оборачивается на звук приблизившихся шагов. В десяти сантиметрах от своего лица Худенький видит огромный кулак, рвущийся к его переносице.

Худенький, не думая, в заученном до автоматизма приеме, проводит блокирующий контрудар. Огромная туша противника грузно оседает на колени, заваливается, ткнувшись лбом в землю.

– Убил! Убил!! – истошно кричит Тонька.

– С ним все в порядке. Обыкновенный нокаут.

– Да ты посмотри на него!!! – пронзительно взвизгивает Тонька, злобно тыча в спину Худенького кулаками.

Худенький, не желая продолжать бессмысленные препирательства, склоняется над застывшим широким задом кверху изваянием.

Тонька в тот же миг нагибается к цветочной клумбе и выхватывает из ее оградки кирпич.

Утром тело Худенького обнаруживают лежащим на спине. Его затылок упирается в зубец верхней кромки оградки клумбы, выложенной из силикатного кирпича.

Типичный несчастный случай: оступился в темноте, упал на спину, ударился головой о кирпич.

Белый турман

Пацанов на нашей улице было много, в основном все ровесники. Собираясь вместе, мы всегда затевали подвижные и шумные игры. Чаще всего мы играли в футбол. Нам было уже лет по десять, когда неподалеку от нас поселилась еще одна семья: вдова с сыном Виктором и дочерью Людмилой. Витька был одного с нами возраста, и мы с радостью приняли его в свои игры. Играл он не лучше и не хуже других, но с ним было скучновато. В нем не было игрового азарта. Где-то в глубине его души азарт иногда просматривался, но наружу не прорывался. Тогда мы даже не догадывались о том, что однажды внутренний Витькин азарт целиком овладеет его душой и погубит его. Это произойдет только через несколько лет и станет известно нам с чужих слов.

Витькина сестра была на год младше его. Она часто выходила с ним вместе на улицу и, стоя в сторонке, наблюдала за нашими играми. Мы девчонок в свои игры не принимали, а Люда играть ни с кем и не могла по причине болезни: она не умела говорить и не понимала никаких слов. Но какие-то бурные мыслительные процессы в ее голове протекали, хотя, как и скрытый Витькин азарт, они не находили выхода, сгорая где-то внутри. Об этом я догадался, когда случайно перехватил ее взгляд, сфокусированный на невидимой точке пространства, примерно в метре от ее лица. В этом взгляде вдруг отразилось мимолетное движение мощной, ослепительной силы мысли. Ее обычно ничего не выражающие глаза зажглись светом такого разума, который на много порядков превосходил любые человеческие возможности!

Быть может, в такой силе разума таилась величайшая опасность, и Господь не позволил ему вырваться наружу, как не позволял и Витькиному азарту овладеть его пацанячьими мыслями и поступками.

Витька вскоре отошел от наших игр, сдружившись с мрачноватым, неразговорчивым голубятником, проживавшим на другом краю нашего маленького города. Витькиной страстью оказались голуби. Сам своих голубей Витька держать не мог: его мать едва сводила концы с концами, с трудом натягиваясь на скудное проживание. Но нелюдимый голубятник, увидев в Витьке такую же умопомрачительную страсть к голубям, как в самом себе, проникся к нему сочувствием. Они договорились держать голубей на паях: голубятня одна, но голуби, добытые Витькой, будут Витькиными.

Витька восторженно смотрел в синюю небесную высь, где кружилась голубиная стая. Летать как голуби! Взмыть на собственных крыльях высоко над землей и парить, замирая от сладкой жути! Человек это может! Нужно только по-настоящему захотеть! У Витьки это уже почти получается. Самой малости не хватает! Сегодня он как никогда чувствует в себе такую силу. Стоит только сосредоточиться.

Витька собирается с мыслями. Он стоит на крыше сарая рядом с голубятней, раскинув руки как крылья. На плечо ему садится белый турман. Витька сразу узнает его – это лучший экземпляр их соперника по голубиной охоте.

– Ты не сможешь летать без меня, – говорит Витьке турман.

– А ты не сможешь поднять меня.

– Войди в меня своей душой, – приказывает турман, гипнотизируя Витьку яркой бусинкой своего глаза.

Витькино тело оседает на горячий рубероид кровли, а душа его вдруг оказывается в теле белого голубя. Витька мощно взмахивает крыльями и его лапки отрываются от плеча неуклюжего человеческого тела. Витька-турман свечой уходит на набор высоты, на пике взлета круто переворачивается вниз и кувырками – бешенными, упоительно страшными кувырками – срывается вниз! Вниз! Вниз!

И снова взлет! И снова эти бешенные, наполненные взрывами счастья и завораживающей жутью кувырки, кувырки, кувырки!!!