Валида Будакиду - Пасынки отца народов. Мне спустит шлюпку капитан Страница 5

Естественно, Малина чувствовала это презрение со стороны папы, однако, так и не поняв истоков, просто стала отвечать взаимностью не самому папе в спортивной «олимпийке», а кому попроще – Аделаиде. В тетрадке мгновенно появились «четвёрки», папа зверел от вида красной пасты в тетради, которой Малина исправляла ошибки. Красный в тетради по математике действовал на папу гораздо сильнее, чем на корриде такого же цвета тряпка на быка. Папа злился и ненавидел Малину всё больше и больше. Ругал «испорченную» Малиной дочь, делал Аделаиде разного рода «внушения», но как избавиться от этой «учитэлници» с ударением на букву «э», он не знал. Казалось, он готов был её утопить в Реке, или даже закопать её живьём под развалинами крепостной стены, которую в своё время, видимо, предвидя намерения папы, не разрушил Тамерлан.

Малина, скорее всего, была в курсе папиных фантазий о крепостной стене. Кольцо неудержимо сжималось. Причём на шее Аделаиды.

Как Аделаида ни вертелась ужом на сковородке, скрывая свои истинные «матэматыческие» «дары», всё же гром грянул неожиданно.

В тот роковой день Малина вошла в класс не одна. За ней с противопожарным выражением на неровной коже шла завуч по воспитательной части.

Завучем – заведующим учебной частью – в школе работала бывшая «старшая пионервожатая». Дама с педагогическим образованием, ещё не получившая заветные «часы», но уже поднявшаяся на ступеньку выше от начала своей карьеры пионерского лидера, Лиля Шалвовна была очень строгой старой девой и при беглом осмотре страшно напоминала недавно вылупившуюся из икринки камбалу. Незавидной внешности очень даже соответствовал весьма немузыкальный голос: какое-то производное от пилорамы в смеси с сиреной «скорой помощи». При этом Лилия Шалвовна обладала воистину неисчерпаемой энергией и гигантской силой внушения. Видно, природа, обделив её безумной красотой, дала в качестве компенсации другие достоинства – несгибаемый характер, поистине нордическую выносливость, страсть к победе Коммунизма во всём Мире, а так же громадные силы для построения «светлого будущего» тоже во всём Мире. Несмотря на папины гипнотические пассы по отношению к бывшей пионервожатой, а Ныне завуча, и еженедельные посещения школы, чтоб все вокруг видели, что «всо пад кантролам» (всё под контролем), Лиля Шалвовна считала совершенно в открытую, что именно Аделаиде, как физически неполноценному существу в этом «светлом будущем» и во всём Мире нет места! А может быть, она злилась на Аделаидину маму, что та не хочет с ней делиться «часами»… кто ж их разберёт, этих учителей…

– Так, собрали всё с парт и положили в портфель! – торжественно начала Малина. – Лазариди! – обернулась она в сторону Аделаиды. – Садись за первую парту! Вот сюда, вот сюда, на средний ряд! Будешь сидеть прямо передо мной…

И выдернули из тетради двойные листочки! – громогласно перебила её Лилия Шалвовна. – Сейчас будете писать «директорскую работу»! Если кто-то не готов к уроку – пусть сразу поднимет руку и выйдет из класса!.. Эта работа пойдёт в Горсовет, потом в Учебный отдел, потом в Министерство Культуры ЭС-ЭС-ЭС-ЭР! – Лилия Шалвовна так и произнесла – торжественно и с расстановкой, как на правительственных похоронах, – «ЭС-ЭС-ЭС-ЭР!», причём Соединённые Штаты Америки она презрительно называла скороговоркой «сша».

– Пишите внимательно, потому что вас будут проверять, насколько вы пригодны к учёбе и строительству коммунизма в целом! – в голосе сталь, в лице отблеск пламени Мировой революции…

– Да, – пыталась вставить слово Малина, – совсем не надо волноваться, всё это мы уже не раз делали на уроке… Лазариди! Я тебе сказала, нет? Садись на первую парту в среднем ряду!

У Аделаиды вспотело под носом, и между лопатками зачесалась кожа. Она стала медленно собирать вещи в портфель. Сделать «не слышу» не вышло.

…и если Министерство решит, что кто-то не готов к четвёртому классу, – не обращая внимания на учительницу математики, продолжала соло на оглушительном тромбоне завуч, – его снова посадят в третий класс! Особенно это касается «отличников»! Горсовету интересно – за что вам пятёрки ставят?!

Министерству Образования СССР не нужны «липовые отличники!» А может, вы и «троек» не достойны?! Покажите, чему вас научили и на что вы способны! Я ещё раз предупреждаю всех: кто не уверен в себе, пусть лучше сразу признается! За честное признание – меньше наказание! Пусть прямо сейчас встанет и выйдет из класса! Лазариди! Вот и ты покажи: какая у тебя «матэматичская галава»! Может, мы её просто не замечаем?

По классу прокатился весёлый смешок и дети заулыбались. Все шумно вздохнули, у них отлегло от сердца. Раз учительница шутит, значит, всё не так страшно!

Аделаида поднялась с предпоследней парты, куда Бекаури ей по доброте душевной перекидывала шпаргалки с решениями, и вяло направилась к учительскому столу. Вот оно в чём дело! Надо показать свою «математическую голову»! А то кроме папы её, оказывается, никто не видит в упор! А работы пойдут в Горсовет… потом в Министерство… какой ужас! А может, папа ходил жаловаться на Малину в этот самый Горсовет и просил, чтоб её «сняли»?! А если я правда «не соответствую» и меня снова посадят обратно в третий класс?! Как это может быть?! И что будет дома?! – при этой мысли о доме Аделаида чуть не подняла руку, чтоб сказать, что она не готова и хочет выйти из класса. Ох, что бы тут началось!

С трудом взяв себя в руки, она стала подбирать с пола высыпавшиеся из портфеля тетрадки и книги. Только яблоко покатилось и убежало далеко-далеко, под вешалку с жакетами. Аделаида за ним не пошла. Зато пошёл Юрка Мазухин и засунул его себе в карман.

Малине наконец удалось перехватить инициативу у «рупора партии»:

– Ну, всё… всё-всё… Давайте заканчивать разговоры. Берите листики, и я начинаю писать на доске задание. Да сядешь ты когда-нибудь на место, Аделаида?! Сил уже нет с тобой возиться! То одно у тебя падает, то другое! Ты хочешь сорвать урок?! Так: первым заданием будет…

Лилия Шалвовна, гремя неимоверно квадратными каблуками на туфлях с гигантской железной пряжкой, прошла через весь класс и села за последнюю парту. Малина аккуратно взяла мел белоснежными пальчиками и начала каллиграфическим почерком выводить на доске:

Первый вариант – ряд со стороны окна, второй – по мою левую руку! Пишу, чтоб все видели… Лазариди! Повтори, и не делай потом вид, что спутала! Итак… В колхозный элеватор колхоза-ленинца «Путь Ильича» колхозники в июле засыпали 15000 тонн зерна. В августе – на двадцать тонн больше. Сколько тонн зерна засыпали в элеватор колхоза-ленинца «Путь Ильича» за два месяца передовики-колхозники?

Глава 2

Про «Директорскую работу» Аделаида не так чтобы забыла, а просто каждый день было очень много новых дел и переживаний, поэтому местечковый террористический акт Лилии Шалвовны то уходил на второй план, то снова интенсивно болтался в голове. Однако он вскоре стал чем-то вроде не пропадающего, но в то же время и не приковывающего к себе пристального внимания фона. Тут опять же под руку произошла довольно крупная неприятность. Не неприятность в буквальном смысле, а просто Аделаида в очередной раз простудилась. Для неё же это была неприятность. Родители за такие форс-мажоры, выбивающие из «колеи» учебного процесса, обычно очень ругали.

Нэ можэш хадыт, падаэш (не можешь ходить, падаешь), – нервно говорил отец, когда она в очередной раз старалась угнаться за компанией и, запутавшись в своих же ногах, вдруг падала, в кровь сдирая кожу с коленок, – сыды дома (сиди дома)! А, что? Не можэш хадит нагами – нэ хады (не можешь ходить ногами – не ходи)! Нэ умээш – нэ дэлай (не умеешь – не делай)! Завтра вазмёш и скажет «нага балит!» чтоб в школу нэ пайты (завтра возьмёшь и скажешь, что у тебя болит нога, чтоб в школу не пойти)! Думаэш, мы не панымаим (думаешь, мы не понимаем)?! – и он тщательно возил по кровоточащей дырке в колене йодом. Щипало и горело страшно. Но Аделаида, полностью осознавая свою вину, или «ошибку», как фигурально изъяснялся папа, прокусывая до крови кожу на костяшках пальцев, молчала… Да, прошли те времена, когда она ради папы даже была согласна показать врачу совершенно не болевшую ногу! Теперь она большая. Теперь она «подросток», почти «девушка», как говорила мама. Теперь за собой надо было следить.

Вышло, что эту картину оказания первой помощи наблюдали члены дворовой компании с Кощейкой, бледно маячившей на втором плане. Кощейка пряталась за спины, потому что боялась крови. Она всегда и всего боялась: крови, собак, брата. Только тут уж Кощейка не выдержала. Видно, вид Аделаидиной покусанной руки так восхитил её, что она, просунув кудрявую головку меж лохматых и коротко стриженых партайгеноссе, тоненьким голосочком восторженно прошептала: