Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 5. Поход за демократию Страница 5

Короче, 4 февраля мы с Ивановым и Левинзоном уже вели первые переговоры с главным инженером КСРЗ – Калининградского судоремонтного завода – Крючковым, приятелем Левинзона, а через пару месяцев был заключён Договор между КСРЗ и КМИО ИЗМИРАН («Об установке и совместном использовании вычислительной техники КМИО ИЗМИРАН на территории КСРЗ»), согласно которому КСРЗ обязался предоставить помещения под машинный зал и вспомогательные помещения общей площадью в 350 квадратных метров, что по крайней мере в полтора раза превышало площадь, занимаемую Шандурой в обсерватории, а КМИО обязалась предоставлять бесплатно машинное время на ЭВМ ЕС-1035 в объёме, требуемом для удовлетворения производственных нужд КСРЗ, с правом преимущественного использования, тогда как вторая ЭВМ – ЕС-1046, также устанавливаемая на КСРЗ, сохранялась за КМИО.

Условиями договора обе стороны были в полной мере удовлетворены, даже на удивление. В самом деле, ситуация складывалась на редкость взаимовыгодная. Оказалось, что КСРЗ для своих АСУшных задач собирался купить вторую небольшую ЭВМ типа СМ1600 вдобавок к одной имевшейся. Для этих двух машин они запланировали строительство нового помещения (хотя и старое, в котором мы побывали, не мало, разве что не очень удобное – практически без окон, внутри производственного корпуса).

Точнее, они уже начали строительство нового трёхэтажного инженерного корпуса, стали забивать сваи у себя на территории на берегу Прегеля, а там оказалась ненадёжная почва, пришлось заколачивать более длинные сваи, чем предполагалось вначале, а под такой мощный фундамент пришлось перепроектировать здание и добавить к нему ещё один этаж.

На этом этаже и решили разместить новый вычислительный центр. Но тут вышла накладка: ЭВМ, которую они запланировали приобрести, перестали выпускать, вместо неё им предложили машину типа нашей 35-й, стоимолстью под миллион рублей вместо тех полутораста тысяч, которые КСРЗ собирался заплатить за новую ЭВМ.

А КСРЗ как раз на хозрасчёт перешёл, и такая переплата ему вовсе ни к чему – нет таких денег. И получилось, что помещение для ВЦ будет, а ЭВМ новой нет. Тут является Левинзон и предлагает:

– Хотите – мы у вас свои мощные машины поставим и вам дадим на них считать, сколько влезет?

Такое предложение, разумеется, заинтересовало КСРЗ, и переговоры начались. Нам удовлетворить вычислительные потребности КСРЗ ничего не стоило на одной только 35-й машине, их же запланированные площади позволяли преспокойно разместить обе наши ЭВМ и всё Шандурино хозяйство. И ездить в Ладушкин не надо будет, от кирхи КСРЗ сравнительно недалеко находится, минут двадцать добираться.

Конечно, обе стороны побаивались, – не надует ли другая сторона? Но на то и Договор, срок действия которого был оговорен в 10 лет. Со стороны КСРЗ договор был подписан примерно десятком спецов. Закончить строительство корпуса КСРЗ планировал в первой половине следующего, то есть 1989-го года.

Пока же нам предстояло наладить работу наших ЭВМ, прежде всего 46-й, там, где они установлены, в Ульяновке: счёт-то должен идти, задачи ждут, время идёт, скоро с нас отчёты потребуют по многочисленным спецтемам. Да и областной народный контроль до нас добрался – почему это у нас машины простаивают, нормативы вычислительного времени не выдерживаются, круглосуточная работа не организована.

А тут ещё проблемы возникли: желающих считать стало много, саенковская бригада тоже разошлась, большие задачи стали гонять, у дисплеев народ плечом к плечу сидит, машинное время надо распределять, чтобы не мешали друг другу. Организовали ночные смены, в которые пользователи (научные сотрудники то есть) сами и за операторов стали работать.

Разгорелись дискуссии – кому и как ходить в ночь, не все ведь могут. Ваня с Клименкой спорили с таким криком, что вся кирха ходуном ходила. Ваня считал, что надо всех в обязательном порядке по графику гонять в ночные дежурства независимо от желания и наличия собственных задач, чтобы обеспечить, как на настоящем ВЦ, круглосуточный режим работы. Володя соглашался ночевать только со своими задачами, а Суроткин категорически отказывался вообще в ночь ходить.

Чтобы почувствовать на себе прелести ночных дежурств, я сходил разок в ночь сам, вместе с Кореньковым, и убедился, что физически это нагрузка будь здоров, утомляет страшно. Часов до двух ещё осмысленно действуешь, а потом уже глаза слипаются, соображаешь плохо, и, если требуется вносить какие-нибудь коррективы в счёт, делается это тупо и чаще всего вносятся новые ошибки. Но для устойчивой работы машины нужен непрерывный режим, всякие включения-выключения ей вредят, и гонять её ночью нужно, никуда не денешься. Так не вхолостую же…

459. Март – апрель 1988 г. Заявление Горбачёва по Афганистану. Резня в Сумгаите. «Семь Симеонов». Дивногорск

8 февраля обнародовано заявление Горбачёва по Афганистану. Обещал начать вывод войск с 15 мая и закончить за десять месяцев.

Наконец-то!

Разумеется, никаких сожалений и покаяний – ошиблись, мол. Не говоря уже о том, чтобы признать интервенцию и оккупацию преступлением или хотя бы вмешательством во внутренние дела чужой страны – ничего такого в заявлении не звучало. Ну, да Бог с ним.

Девятый год ведь гибнут и калечатся там молодые ребята, тысячами. И за что? Исполняют интернациональный долг. Ограниченным контингентом. Это же надо такое словоблудие ещё учинить: преступление назвать долгом! Ни ума, ни стыда, ни совести!

А тут ещё события в Нагорном Карабахе. И опять гласность по-советски: в Армении, Азербайджане страсти кипят, митинги, забастовки, а пресса, радио и ЦТ сообщают и показывают интервью с армянами и азербайджанцами, в которых одни излияния симпатий и признания в любви и дружбе между армянским и азербайджанским народами. Можно подумать, что именно в этих приступах взаимной любви события как раз и состоят.

Но вдруг сообщают (4 марта) – в Сумгаите резня армян, погромы, 31 человек убит. Тоже жертвы интернационализма по-советски.

8 марта – очередной сюрприз, подарок к женскому дню: «Семь Симеонов» самолёт сожгли. Бригада террористов из Иркутска в оригинальнейшем составе: мать-героиня и 10 её детей (семеро из них составляли ВИА «Семь Симеонов») пытались заставить экипаж Ту-154, летевшего из Иркутска в Ленинград, лететь в Лондон, угрожая взорвать самолёт.

Вместо Лондона им пообещали Финляндию (до Лондона, мол, керосина не хватит), а посадили самолёт где-то под Ленинградом, после чего Симеоны укокошили бортпроводницу, чего-то там взорвали, а группа захвата учинила суматоху, в которой мамаша, четверо деток и кто-то из пассажиров погиб, кто-то покалечился, а самолёт сгорел дотла.

Причём Симеонам всего-то и надо было – прорваться в полном составе за границу со своими жалкими ценностями. Они вполне легально до того бывали на гастролях в Японии, и там, видать, им жутко понравилось. Поскольку не членов ВИА на гастроли не берут, а денег мало меняют, они и решили, наверное, преодолеть кордон таким способом.

Ну, а наши за своё «Не пущать!» не только самолёт сжечь готовы, гори он синим пламенем… Англичане, ведь, всё равно бы их выдали или в тюрьму посадили, поскольку Великобритания подписала конвенцию о борьбе с воздушным терроризмом. Говорят, лётчики побоялись в Лондон лететь – английского, мол, не знают, диспетчеров не поймут, да и вообще якобы не захотели нарушать порядок в воздухе, над Хитроу, мол, такое движение интенсивное, а тут мы ещё явимся. Логика, конечно, железная. Уж лучше пусть Симеоны самолёт взрывают, Бог с ним и с пассажирами.

В начале апреля у Ирины образовалось какое-то окно в занятиях, и она устроила себе каникулы на неделю, приезжала домой, читала мои мемуары, Сашуле рассказывала про их с Димой фокусы (как она к девочкам уходила), мне же не жаловалась.

В день её отъезда мы с ней побывали на кладбище (назавтра была пасха, а я улетал в Красноярск), навестили мамину могилку, по дороге беседовали на отвлечённые темы. Ирина расспрашивала про отца Ианнуария, говорила, что от чтения моих мемуаров ей сделалось грустно, кажется, что лучшие годы – детство – прошли, а впереди ничего не видится. Я отвечал ей:

– Не заботьтесь о завтрашнем дне, завтрашний день сам о себе позаботится. Радуйся сегодняшнему дню. Лучшие годы – вот они, сейчас, цени их. А беды твои – это ерунда, не беды, мелочи. Смотри, вон какая погода хорошая, ты молодая, здоровая, ребёнок пристроен, учишься, студентка, – разве этого мало?

В Красноярск я летал вместе с Кореньковым, Клименко и Суроткиным на школу-семинар по математическим моделям ближнего космоса, проводившуюся Красноярским ВЦ СО АН СССР. Школа проходила в Дивногорске, у Красноярской ГЭС, жили в гостинице, расположенной прямо на берегу Енисея с видом на живописные скалистые склоны противоположного берега. Ширина Енисея в этом месте около семисот метров, и высота скал примерно такая же.