Александр Альберт - Веселые истории с печалью (сборник) Страница 5

– Господа! – властно начал он, – мой многовековой опыт экономиста дал мне возможность внимательно проанализировать ситуацию и выработать антинаучный, единственно правильный путь преодоления кризиса в нашей родной стране. Но для начала я хотел бы вам рассказать одну, случившуюся со мной, историю.

Будучи уже в зрелых годах, сижу я однажды в пивной небольшого германского городка за кружкой пива, в хорошем настроении, потому что, как раз к этому времени, разгадал все секреты народившегося строя, капитализма. Сто пятьдесят грамм шнапса скверного качества и три кружки неплохого пива ввели в благость мое душевное состояние. В этот момент ко мне подсаживается еврейчик, недостаток ума которого, как я понял после первых вопросов, дополнялся пышной шевелюрой, и начал у меня выпытывать то, что я ясно и беспощадно уже сформулировал для себя. Шнапс и пиво развязали мой язык и я, черт меня побери! – выболтал ему все! Все! Этот еврейчик, взявший позже себе кличку Карл Маркс, написал нуднейшую книгу под названием «Капитал», где на сто процентов использовал мои гениальные прозрения, и прославился этим, негодяй! Одно меня утешило – из-за непомерного словоблудия, нудности, дотошного описания того, что видно на поверхности, прочесть эту книгу сегодня смогли едва ли полтора десятка человек. Естественно, что нынешние госмужи и госэкономисты эту макулатуру не читали. Впрочем, понятно – они люди занятые, им надо делать деньги и быстро!

– Господин Кобыдло! – обратился он к напряженно слушающему главному следователю, – я полностью согласился с вашей реконструкцией родословной нынешней «элиты».

Адам Смитович вынул из кармана халата пузырек, отвинтил крышку, отпил глоток, завинтил крышку, положил пузырек на место и продолжил: – лет через пятьдесят повстречался мне молодой американец и мы разговорились. Молодой человек, назвавшийся Джеком Лондоном, как раз писал роман о некоем капиталисте, сумевшем развернуть свои таланты, обогатиться и погибнуть в конце концов. Но суть капитализма этот молодой человек никак понять не мог. Я доходчиво, кратко и ясно изложил ему эту суть и молодой писатель ввел все это в свой роман. Роман, господа, называется «Мартин Иден», настоятельно советую прочесть! А теперь, господа вернемся к нашим баранам!

– Что? К каким таким баранам? – поднялся Джульбарс Шарикович, – вы на что намекаете? Вы кого имеете в виду?

Я похолодел: Джульбарс своим возгласом окончательно убедил меня в моих подозрениях. Это же надо так проколоться! Как мог он так потерять выдержку!

Возглас смутил Адама Смитовича, сбил с мысли. Мы знали по опыту, что перебивать его нельзя – возраст, все-таки! Я поспешил встать и объявил перерыв.

Телевизор устами государственных мужей продолжал успокаивать народ. Сто пятьдесят тысяч желающих смогут взять в кредит автомобили по низкой процентной ставке. Из какого числа будут выбирать этих лиц? Нужно ли членство в «Единой России»? Народ зашевелился, на всякий случай начали составлять списки желающих – отдельно медперсонал и отдельно нас.

Пыл охладил Рубероид Рубероидович, брякнувший: – Дуракам машины не дадут!

В душе мы согласились с ним, но было чуточку обидно!

Утром принесли весть: светило сельскохозяйственной науки, академика, сняли с работы. Представляю, как в ужасе содрогнулся научный аграрный мир – кто же теперь будет освещать дорогу к изобилию? Наверняка это происки воинственных чеченцев – не смогли прорваться через заслоны, так надавили на свое лобби в Москве! Кто же теперь будет ездить по заграницам вместе с сыном – предпринимателем, скупившем у нищих колхозников тысчонку гектар за бесценок, а теперь продающем ее совсем по другой цене!

Куда же мы покатимся без такого ценного кадра? Оказывается, его сняли еще в начале осени – так вот откуда, блин, пошел мировой кризис!

День прошел в томительном ожидании продолжения лекции. Мы ходили чуть не на цыпочках вокруг лектора, стараясь не беспокоить. Джульбарса осудили несколькими тумаками и общим презрением.

И, наконец, дождались.

Одетый также торжественно, как и в начале лекции, он встал и, после недолгого молчания, собираясь с мыслями, провозгласил.

– Друзья, я полагаю, что вас, в первую очередь, интересует вопрос – откуда взялся этот кризис? Это чудовище – да! да! – это чудовище проглотит вместе с дерьмом нынешний капитализм. Пока не решил будет очищение или нет… – познания Адама Смитовича были так велики, что мысли, одна правильней другой, мешали кристально чисто вырываться из его уст. – Смотрите, друзья мои, в Америке кто-то перестал платить банку ипотечный долг. Подумаешь, большая потеря! Ан нет – этот банк, в свою очередь, не смог возвратить кредит, взятый в другом банке. И так далее. Возник кризис ипотечный. Правительство выделило банкам для гашения пожара первые миллиарды долларов, но с Эвереста ценных бумаг, в основе которых лежат ипотечные долги, уже покатилась лавина этих бумаг, захватывая по пути все большие их массы не только в Америке, но и во всем мире! В том числе и у нас, в нашей России – ведь очень большая часть нашей халявы – дутых нефтедолларов – наше родное государство вкладывало не в структурные преобразования своей экономики – там же работать надо, шевелить серым веществом – а тут вкладывай в бумаги под высокий обещанный процент, получай прирост и, конечно, лично для себя – комиссионные! Сколько их сгорело, этих баксов, даже мне трудно посчитать, так как великая государственная тайна сие есть!

Так кризис из ипотечного превратился сначала в банковский, а потом и в мировой экономический. Оказалось, что финансовая сфера Америки жила сама по себе и обслуживала саму себя. Дутые отчеты крупнейших компаний, показывающие сверхприбыли, легко принимались на веру. Оглядки на реальное положение вещей не было. Случавшиеся время от времени банкротства общей картины исключительного благополучия не портили. Вот как показал этот капитализм мой друг Джек на примере галошной фабрики. Она расположена на острове в океане. Чтобы галоши гарантированно продавались владелец вынужден платить рабочим такую зарплату, которая позволяла им покупать их самим и членам своих семей. Владелец же оставляет себе не одну пару, а больше, и так до тех пор, пока не забьет склады лишними галошами. Дальше в игру вступает банк, который основал фабрикант вместе с некими подельниками. Он берет в банке кредит под залог тысяч бумажек, составляющих мнимую цену фабрики – подчеркиваю – мнимую, потому что истинную цену этой фабрички не знает никто, кроме меня, разумеется!

Банку с бумажками вместо галош делать нечего и он начинает их втюривать населению за деньги. Покупайте, граждане, вы, таким образом, становитесь совладельцами этой замечательной фабрики! Но граждане не намерены долго держать эти бумажки у себя, кто-то начинает их продавать с выгодой для себя.

Умелые мужички с пейсами, которые организуют эти банки, основывают и биржи, на которых эти бумажки продаются. Они же организуют и газеты, расхваливающие эту фабрику, и агентства, устанавливающие высокие рейтинги, и так далее и тому подобное… Тут Адам Смитович остановился, заметив, что красный от накопившегося гнева, со своего места встает Иванов.

– Опять вы, любезнейший, сбиваетесь на пейсы, что, другой прически в мире уже не стало?

Мы поняли, что до этого у этих уважаемых людей уже были стычки на парикмахерской почве. И слова, последние слова Иванов произнес так, что сразу стало видно его одесское происхождение.

Жестом, достойным Цезаря, Адам Смитович посадил Иванова на место и продолжил.

– Под влиянием этой муры люди бросились на биржу и начали: те, которые хотели разбогатеть сейчас и сразу – продавать, а те, которые хотели стать хозяевами, получать дивиденды и разбогатеть в будущем – покупать. Но фабрика какой была, такой и осталась, а новая мнимая цена ее оставалась до тех пор, пока кто-то, разузнав правду, не стал втихаря партиями продавать эти бумажки. Дальше – полный обвал. Но за время, пока бумажки были в цене, некоторые, как ваш Рома, господин Иванов, – при этих словах Иванов снова вскочил с места, но Адам Смитович не дал ему сказать, – ваш Рома сумел втюрить россиянам в лице правительства бумажки на свою, явно переоцененную, компанию с выкаченной нефтью и туманными перспективами, а на вырученную крутую капусту начал покупать реальные вещи – яхты, дома, замки, дорогих бл…., футболистов вместе с командами и т. д. Но, господа, вы думаете это платил Рома? Нет, уважаемые придурки, это все оплатили вы! И когда только вы начнете слушать меня, а не Аркашу, неизвестно откуда взявшегося! Меня, который все видит, все знает! Которого привезли сюда, а не в кабинет в Кремле! Да Кудрин, в лучшем случае, бегал бы у меня курьером!

– Я заметил, что Джульбарс что-то быстро конспектирует. Надо что-то предпринимать! Адам Смитович, взволнованный, хотел продолжать лекцию, но в таком состоянии ему нельзя этого делать! Его надо остановить! Не то начнет рассказывать что и Путин с Медведевым возникли из ничего, и неизвестно, чью волю они исполняют. Единой России? А кто он такой, Единая Россия? Может Рома? Или Дерипаска? А может госпожа Батурина? Или Ваксельберг? Ходорковского убрали надолго. Может Потанин? Мелковат! Прохоров? А почему он не женится до сих пор? На внучке Ельцина или дочери Путина?