Владимир Шаров - Возвращение в Египет Страница 57

Коля – дяде Петру

Вчера из твоего письма прочитал кормчему, что идеи плохо вплетаются в ткань жизни. Ими ничего не зашить и не залатать, наоборот, всё, что рядом, они режут, будто бритва. Он сказал, что с этим согласен.

Дядя Ференц – Коле

Правда в том, что, как и у тебя в «Синопсисе», ячейки полога, что бегуны вязали для Русской земли, собственными личинками и потребным им кормом заполнили революционеры. Потомство оказалось столь многочисленно, что помочь нам было уже невозможно.

Коля – маме

Вчера снова перечитывал «М.Д.» и думал: всего восемьдесят лет, а как далеко мы разошлись. Кто-то с немыслимым рвением строит царские города Раамсес, Пифом, в общем, даже без мяса доволен жизнью, другие бегают по бог знает каким палестинам и тоскуют по прошлой жизни. Утешит ли, что они латают покров Девы Марии?

Коля – дяде Петру

Бегуны считали землю за уто́к и часто жаловались на шероховатость почвы – имелись в виду горы и низины, – из-за которой ткань не получается гладкой. Понятно, что идею Николая Федорова выровнять как землю, так и людей, тем самым на корню уничтожив соблазны, искушения, они встретили с радостью. Всем хотелось верить, что спасение близко. Хотя дело кончилось расстрельными приговорами и лагерями, по словам кормчего, по сию пору молясь Господу, странники среди прочих заступников поминают автора «Философии общего дела».

Коля – дяде Артемию

В среде странников редко почитали людей, которые, служа Господу, делались известны под своими настоящими именами и фамилиями. Считалось, что это не может не исказить веру. Вообще, по мнению странников, всё, что не было напрямую связано с Богом, истончало нить и портило ткань. Так, твоя жизнь вплеталась в покров на равных с другими, но стоило лишний раз о себе напомнить – нить начинала гулять. Оттого полог получался непрочным, легко расползался.

Коля – дяде Валентину

Полог, который ткут бегуны, как и вязь, которую вытачивает резчик по камню, есть одеяние земли. Всё это – прикрытие ее наготы, соблазняющей человека.

Коля – дяде Степану

Кормчий говорит, что, как женщина, переступая порог храма, дабы никого не искушать, прячет под платком волосы, так земля, прикрытая бегунским пологом, уже не вводит человека в соблазн.

Дядя Юрий – Коле

Как и твой резчик из Хивы, тоже считаю, что нагота естественна, даже обязательна в Раю, но на земле, куда человек изгнан за грех, непристойна. Отсюда и одежды для жертвенника – грань, тес, резьба, каменное узорочье.

Коля – дяде Юрию

Кормчий говорит, что Синайский жертвенник из необработанных камней, как и пастушечий Авелев – жертвенники пути, а уже Первый Храм, – возведенный, как известно, из тесаного камня, – знак и свидетельство прощения Каина. То ли истек назначенный ему срок наказания – семьдесят семь поколений, то ли просто срок давности за его преступление. Так или иначе, идя путем Авеля, люди однажды пришли в оседлый мир Каина. Большая часть народа сочла это завершением долгого и бесцельного блуждания по пустыне, но, остановившись, осев, пустив, наконец, корни в земле, о которой столько мечтало, семя Иакова оказалось дальше от Бога, чем даже в египетском рабстве.

Коля – дяде Артемию

Кормчий говорит (это его любимая мысль), что Новый Иерусалим можно воздвигнуть где угодно и из кого угодно сотворить избранный народ. Для того и для другого достаточно молитвы.

Дядя Евгений – Коле

Думаю, твой кормчий мечтает о мире, где всё делается единственно по молитве. Ты просишь о чем-то, и, если вера твоя чиста, чаемое дается без задержки.

Коля – дяде Евгению

Да и желаешь ты только того, о чем не стыдно попросить Господа.

Коля – дяде Ференцу

Кормчий говорит, что одни странники бегут, почти не касаясь земли, стелются над ней легкими невесомыми шагами: больше другого они боятся навредить, нанести урон наималейшему Божьему созданию; вторые, наоборот, сознательно топчут землю, попирают таящийся в ней грех, который заставляет человека служить себе, а не Господу.

Коля – дяде Юрию

Кормчий говорит, что, как в беге лошадь зависает, стелется над землей, в молитве ты распластываешься и скользишь, подобно крылу.

Коля – дяде Петру

Кормчий говорит, что земля покрыта толстым слоем греха, и с этим ничего не поделать. Лишь непрестанная молитва, возносимая к небу, однажды позволит страннику навсегда оторваться от греха. Однако уже с первых шагов бегун ходит над злом, будто по мосткам.

Коля – дяде Петру

В любом случае, для Капралова земля – это грех; припав к ней, ползя на брюхе, до Иерусалима не доберешься.

Коля – дяде Юрию

Для кормчего Пятикнижье Моисеево – опыт жизни человека столь близко от Бога, что еще шаг – и зло, которого в любом из нас выше крыши, сгорит. А вместе со злом – мы сами.

Дядя Юрий – Коле

Тора – история лепки Господом его Избранного народа. Прежде из-под рук Всевышнего выходили отдельные особи. Дальше они уже сами сбивались в стаи, стада и народы. Инструментов, которыми Господь работал, четыре: чудо, опыт страдания и страха, память, ну и, конечно, вера.

Дядя Юрий – Коле

Вторая заповедь – «Возлюби ближнего своего, как самого себя» – и последующие выполнимы, соразмерны человеку, уже согрешившему, изгнанному из Рая.

Дядя Юрий – Коле

Первую же заповедь правильно исполнит только вернувшийся к Отцу блудный сын. В православии ее островки – юродивые.

Коля – дяде Петру

Исход из Египта кормчий понимает как паломничество в Святую Землю. Повторяет, что четыре из пяти Моисеевых книг есть обретение странника.

Дядя Ференц – Коле

Что в Ветхом, что в Новом Завете пытаются договориться два разных по самой сути взгляда на вещи. Каноном путь человека к Богу спрямлен и размечен со всей мыслимой точностью. Следуя его указаниям, ты будешь идти споро, гладко и не поддашься греху, как бы ни искушал. Но если Господу раскаявшийся грешник милее сотни праведников, не имеющих нужды в покаянии, Он понимает, что для человека спасительная дорога может быть только путаной и рваной, полной отступлений, слабости, наконец, страха. В сущности, мы не просто Его блудные дети, но и Его плохие ученики. Что сейчас, что раньше, оставшись на второй год, учим, учим один и тот же урок. Оттого, когда думаю не о начале пути – Исходе, а о его конце – Страшном Суде, он мне кажется усталостью Бога. Нерадивость ученика взяла верх над долготерпением Учителя.

Дядя Юрий – Коле

Пятикнижье Моисеево – дорога к Господу. Медленный, тяжелый, петляющий путь. Идешь, идешь и вдруг с безнадежностью понимаешь, что когда-то здесь уже был.

Коля – дяде Петру

Соглашаясь с кормчим, отец повторяет, что дело не в земле: так ее зовут или иначе – какая разница. Важно, что Бог ждет тебя, и если в своей душе ты вышел из Египта, то придешь и в Землю Обетованную.

Дядя Юрий – Коле

Похоже, твой кормчий считает, что никакой Земли Обетованной нет и никогда не было, оттого ничего не надо ни завоевывать, ни заселять, ни осваивать. Но Синайская пустыня есть, и тому, кто хочет угодить Господу, следует из года в год, из поколения в поколение скитаться по ней, так до конца жизни и маяться.

Дядя Евгений – Коле

Не слушая Господа, евреи два поколения окольцовывали, окукливали грех. Не решаясь сразиться с ним, бродили и бродили вокруг Земли Обетованной. В этом «бродили», возможно, и впрямь оправдание.

Дядя Ференц – Коле

Вижу две линии истории. Одна – Египта, она же поливного земледелия. Линия независимого от Высших сил человеческого труда и таких же самостоятельных отношений человека с Богом. Всё, что касается пустыни, есть линия упования на Господа. В ней много одиночества человека и его личных, интимных отношений с Господом. Его собеседования со Всевышним, обращенности к Нему. Отсюда разница во всем.

Дядя Артемий – Коле

Вместо Себя Всевышний поставил перед фараоном Моисея. Здесь начало и других предстоятельств. Царь, вместо народа, стоит перед Господом и он же, вместо Господа, – перед народом. Но отсюда и страх подмены. Злой, загнанный в угол фараон всё не верит Моше, всё думает, не самозванец ли он. Оттого новые и новые казни. Советники твердят, что отпускать Израиль – глупость, и он слушает их, а не Всевышнего.

Дядя Юрий – Коле

Моисей был обращен к Богу, и необходимость говорить с людьми смущала его. От природы косноязычный, он тяжело, неуверенно подбирал слова, заикался. Судьба назначила ему быть передаточным механизмом между Господом и его народом, но звенья цепи плохо отковали, вдобавок не зачистили и не смазали, да и ехать пришлось не по хорошей дороге, а напрямик по пустыне. По ямам и по камням. По этой причине всё двигалось рывками и с неимоверным скрежетом, от напряжения дрожало, скрипело, и не отступал страх, что вот сейчас цепь соскочит с колеса, того хуже, порвется.