Михаил Андросов - Вольные упражнения (сборник) Страница 6

– А у нас, кстати, в школе новости, – решил поменять тему разговора Халиков. – Елена увольняется!

Увидев в глазах Тани немой вопрос, он тотчас продолжил:

– Когда тебя на скорой увезли – это же было настоящее ЧП для школы. Елену потом по несколько раз в день на ковёр вызывали. Директор вместе с Валентиной Николаевной к нам в класс не раз приходил с главным вопросом: «Как вы могли Таню Серебрякову до такого состояния довести?» Я слышал, Елену на партийном собрании прокатили, и притом очень серьёзно. А ещё кто-то в гороно настучал о том, что у нас в классе произошло. В школу какую-то серьёзную проверку собирались прислать. Валентина Николаевна вся в мыле по коридорам носилась, кричала на всех… прикольно даже, – Халиков криво усмехнулся.

– Откуда… ты всё это знаешь? – Таня даже не думала о том, какие последствия в школе могли начаться после того злополучного дня.

Халиков заметно смутился.

– Я подслушал… случайно, – он осёкся на полуслове: в палату вновь вошла медсестра, проверила у Тани капельницу.

– Недолго, пожалуйста, – на ходу бросила она и вновь скрылась в дверях.

– Так вот, Елене пригрозили выговором, – продолжил Халиков. – Она написала заявление об уходе.

– И… ты рад этому?

Халиков пожал плечами:

– Не знаю… Мы к ней привыкли. Пять лет как-никак она классный руководитель у нас. Ребята говорят, что жалко. В любом случае, она обещала закончить с нами этот учебный год, а в сентябре у нас будет другой преподаватель.

– А Панов?

– А что Панов? Панова Шурик Пятиэтажный встретил после школы на следующий день. Он с дружками своими из ПТУ был, а Панов один шёл. В общем, досталось ему не слабо. Драка серьёзная получилась. Он потом дня три в школе не появлялся. А как пришёл, замкнулся, кажись, окончательно. Теперь даже за партой сидит один. Ни с кем в классе не общается. Я боялся, что Шурика в милицию заберут за такую драку. Ничего, обошлось вроде.

Таня вздохнула. Похоже, что затея с плеером и в самом деле оказалась лишней. Спора нет, она хотела раскачать привычный устой в девятом «б», хотела пошатнуть незыблемый авторитет Елены Михайловны, но получилось всё как-то уж очень грубо. Ситуация вышла из-под контроля, и попытка скомпрометировать Панова поломкой плеера выглядела теперь уже совсем нелепо. А что получилось в итоге? Привычный устой в классе нарушен, это факт. Елена Михайловна работает в школе последние дни. Кто теперь станет классным руководителем в следующем учебном году? Как сложатся новые взаимоотношения?

Хотя… к чему эти вопросы. Какой итог получился из всего этого? Алексей Панов и при Тане не особенно контактировал с одноклассниками. Синяки у него заживут, и будет он учиться, как и прежде. Елена Михайловна найдёт себе новую школу, будет руководить другим классом. А вот как сложится её, Танина, судьба? Вот этот вопрос требует долгого осмысления. Хотя, по словам врачей, операция, основной целью которой были стабилизирующие действия, направленные на снятие сдавливания костного мозга обломками позвонков, и ламинэктомия прошли успешно и, что немаловажно своевременно, и шанс встать на ноги у Тани оставался. Но когда это будет? И главное, такие травмы уж точно не проходят бесследно. Следовательно, о большом спорте, да и вообще о спорте придётся забыть раз и навсегда. От этих мыслей Тане становилось не по себе. Она даже не могла представить себя передвигающейся маленькими шажками, опираясь на костыли. Но такой исход, увы, был вполне возможен.

Халиков продолжал оживленно рассказывать о том, какие в этом году им устраивают сложные экзамены, о том, что он ни хрена не знает из тех предметов, которые предстоит сдавать, и что, похоже, в этот раз его оставят-таки на второй год, но Таня его уже почти не слушала.

Ей почему-то стало казаться, что всё происходящее с нею – это сон. Длинный, страшный, затянувшийся сон. Что сейчас она встанет, выйдет в коридор, а там её ждёт тренер Вадим Николаевич, который обязательно отчитает её за невнимательное отношение к собственной форме, за невесть откуда взявшиеся лишние килограммы и отправит на тренажёры. Но… не было здесь тренажёров, не было Вадима Николаевича и, что самое страшное, Таня не могла встать, даже если бы очень захотела.

Вновь появившаяся в палате медсестра нарушила череду мрачных размышлений Тани:

– Всё, молодой человек, вам пора!

– Да… я пойду, – Халиков засеменил к выходу. – Поправляйся, Тань, скорее! Нам тебя не хватает!

В дверях он внезапно остановился.

– Таня!.. Прости меня, пожалуйста, что я тебя выдал тогда… ну, с плеером, – и немного помолчав, Халиков добавил. – Я испугался, что он меня задушит.

– Я… не сержусь на тебя, Федь, – Таня не могла повернуть голову, чтобы увидеть Халикова ещё раз. Но она знала, что он слышит её, стоя в дверях. – Я сама виновата во всём, что случилось. Только плата за всё получилась слишком высокой… ты приходи ещё, не забывай.

Она вновь поднесла к лицу букетик с ландышами. Настоящий аромат весны, аромат юности, аромат новой жизни.

– Скажите, – обратилась она к медсестре, которая, стоя у окна, наполняла шприц, – ведь я встану!

Эти слова прозвучали скорее даже не как вопрос, а как убеждение.

– Сергей Тимофеевич говорил уже, что шанс полноценного восстановления функций спинного мозга сохраняется, – заметила медсестра. – Это лишь вопрос времени. Вот говорить, к примеру, ты уже начала.

Таня, не отрывая от лица букетик ландышей, закрыла глаза.

Лето вступило в свои права. Июнь, раскачивая за окнами зелёные макушки деревьев, то слепил через окно солнечным светом, то внезапно налетал резкими порывами свежего ветра и начинал отчаянно барабанить по подоконнику крупными каплями дождя.

Таня сидела на кровати и перелистывала страницы «Преступления и наказания» Фёдора Достоевского. Она никогда раньше не замечала в себе интереса к классической литературе. Да и времени читать особенно не было. Вечерами после бесчисленных тренировок едва ли могло возникнуть желание окунуться в мир произведений великого писателя минувшего века. Самое большое, на что она была способна, – полистать какой-нибудь современный журнальчик (зачастую это оказывался «Физкультура и спорт») либо почитать незамысловатые рассказы, которые забывались уже через несколько дней.

Теперь же количество свободного времени у Тани ощутимо прибавилось. А что делать ещё, когда дни длинные, на прогулки её не выпускают, позволяя лишь сидеть у отрытого окна, а телевизор на всё хирургическое отделение всего один. Да и тот, как выяснилось, работал через раз.

Упражнениями лечебной физкультуры Таня занималась строго по несколько раз в день. К чёткому расписанию физических занятий ей было не привыкать. Она спокойно могла пропустить обед, но чтобы не выполнить тот или иной комплекс упражнений в конкретно назначенное время – такого она не позволила бы себе никогда.

Упражнения пока простенькие, ориентированные лишь на то, чтобы не допустить атрофии мышц и вялости суставов, которые теперь пребывали без привычной нагрузки. Но впоследствии Таня решила самостоятельно усложнять комплекс, добавлять в него новые упражнения, чтобы как можно скорее вернуть мышцам полноценное состояние. Базовые знания для этого у неё имелись ещё со времён жизни в стенах спортивной школы.

Когда Тане разрешили подниматься с кровати и предоставили новый способ передвижения – инвалидное кресло, её мир перестал ограничиваться стенами палаты. Теперь она могла перемещаться по всему коридору хирургического отделения. Небольшое достижение более чем за месяц нахождения в стационаре, но всё же… Таня уже точно знала, что находится в более привилегированном положении по сравнению с другими пациентами. Заглядывая в приоткрытые двери других палат, она отмечала, что в каждой из них лежало по четыре, а то и по шесть человек. В то время как Таня по-прежнему находилась в своей палате в гордом одиночестве.

В одном из разговоров с мамой она невзначай затронула эту тему. Мама приложила палец к губам и полушёпотом сказала, что ей крупно повезло, поскольку палата эта предназначалась для представителей горисполкома, и врачи, видимо, немного перестраховались, когда узнали о столь высоких достижениях Таниного спортивного прошлого. Именно поэтому её решили положить не в общую палату, а сюда. Вторая кровать стояла свободной лишь потому, что из высоких чинов города пока никто не нуждался в хирургической помощи.

Видимо, по той же причине процессом лечения Тани занимался сам заведующий отделением хирургии Киреев Сергей Тимофеевич. Как про него говорили в больнице – очень грамотный хирург, с большим стажем работы.

По его указанию Тане разрешили пересесть в кресло. Хотя поясница её по-прежнему была надёжно зафиксирована громоздким корсетом, который Таня могла снимать лишь на ночь. Сам процесс перелезания с кровати на инвалидное кресло без помощи ног оказался трудоёмким, и Тане поначалу регулярно требовалась для этого помощь медсестры или санитарки. Да и сидеть у неё пока толком не получалось. Скорее Таня полулежала в кресле. Но всё же это был прогресс. Сергей Тимофеевич неоднократно замечал, что восстановление позвоночника продвигается вполне успешными темпами.