Ольга Бешлей - Мой дикий ухажер из ФСБ и другие истории (сборник) Страница 6
- Категория: Проза / Русская современная проза
- Автор: Ольга Бешлей
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 11
- Добавлено: 2019-07-03 11:43:01
Ольга Бешлей - Мой дикий ухажер из ФСБ и другие истории (сборник) краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Ольга Бешлей - Мой дикий ухажер из ФСБ и другие истории (сборник)» бесплатно полную версию:Книга Ольги Бешлей – великолепный проводник. Для молодого читателя – в мир не вполне познанных «взрослых» ситуаций, требующих новой ответственности и пока не освоенных социальных навыков. А для читателя старше – в мир переживаний современного молодого человека. Бешлей находится между возрастами, между поколениями, каждое из которых в ее прозе получает возможность взглянуть на себя со стороны.Эта книга – не коллекция баек, а сборный роман воспитания. В котором можно расти в обе стороны: вперед, обживая взрослость, или назад, разблокируя молодость.
Ольга Бешлей - Мой дикий ухажер из ФСБ и другие истории (сборник) читать онлайн бесплатно
– Нет.
– Ну так давай сегодня встретимся.
Я молчала.
– Только ты смотри у меня. Сегодня ко мне поедем. Не отвертишься.
Я молчала.
– Чего молчишь? Я говорю, нечего уже рассусоливать. Ты мне нравишься. Я тебе… ну не нравлюсь, так понравлюсь. Ну, чего молчишь-то?
В горле моем застрял огромный влажный ком. Я хотела сказать: «Никуда я не поеду. Не звоните мне больше, пожалуйста. Оставьте меня в покое» – но ком все мешал мне, и я только что-то невнятно мычала в трубку, что мне надо подумать.
– Что ты там думать собралась? – взревел Алексей. – Задумчивая. Нечего тут думать! Выбирай, куда хочешь сначала – в ресторан? В клуб? Ну?
Взгляд мой, беспомощно блуждавший по комнате, наткнулся на театральный буклет на столе у соседки. Жуткий склизкий ком в горле вдруг обвалился в желудок.
– Леша, – сказала я. – Своди меня, пожалуйста, в театр.
По ту сторону трубки наступила тишина. Потом раздалось неуверенное:
– Куда сводить?
– В театр. Актеры там, сцена. Ну, театр.
– Да знаю я, что такое театр, – сказал он. – Но почему театр? Ты знаешь, когда я последний раз в театре был? В школе еще.
– Ну вот и давай сходим. Я тоже давно не была.
В трубке снова наступила тишина, на этот раз долгая. Наконец он сказал:
– Я перезвоню.
И отключился.
Больше я никогда его не слышала.
Латышка
«Мне нравится говорить «здравствуй» на станциях и не нравится говорить «до свидания».
«Карьеристки», Майк ЛиIМать бросила меня в общежитии с большим контейнером домашних котлет, какими-то сковородками и халатом такого ядреного цвета, что на конкурсе самых раздражающих женских халатов я бы точно взяла одно из призовых мест.
Мои новые соседки – две толстые, румяные третьекурсницы с факультета социологии – молча наблюдали, как я раскладываю вещи из чемодана и неловко заправляю кровать на верхнем ярусе домашним бельем.
– Котлет хотите? – спросила я.
Ответа не было.
Про себя я порадовалась, что никто не согласился. Котлет, по моим подсчетам, должно было хватить на три дня.
Вообще, со стороны мамы и папы это было довольно подло – столько лет ходить вокруг на цыпочках и что-то там бормотать про «пусть ребенок учится», а потом просто привезти в чужой город и бросить на выживание с какой-то утварью неясного назначения.
Я ничего не умела.
Я никогда не мыла полы и посуду. Не надевала пододеяльники. Не стирала одежду. Не готовила еду. Я не знала, сколько нужно варить яйцо, в какую воду положить сосиски и как купить в магазине мясо. Вид половой тряпки на общей кухне вызывал у меня содрогание, а склизкие макароны в чужой кастрюле – желудочный спазм. Когда на второй день мне сказали, что в постирочной живут крысы, я поклялась не ходить туда никогда и была верна этой клятве все следующие пять лет. Белье я раз в две недели возила стирать за сто километров от Москвы, в родной город.
Мать объясняла потом, что окончание школы, мое июльское семнадцатилетие и поступление в институт наступили слишком внезапно. Когда на третий день я позвонила с вопросом, что я буду есть, когда котлеты закончатся, семью охватила паника. Но первый поход в магазин прошел вполне сносно – я тут же купила на треть всех оставленных денег большую бутыль апельсинового сока холодного отжима и была очень довольна. Новая жизнь вдруг даже перестала казаться мне такой страшной. Пока соседки не попросили помыть полы.
– А разве это не должна делать какая-нибудь уборщица по этажу? – спросила я.
– Нет. Но ты можешь позвать свою мамочку, – неприятно усмехнулась одна из них.
Я посмотрела на ведро с присохшей тряпкой. Потом на своих нахохлившихся соседок. А потом вышла в коридор, дошла до дежурной и попросила переселить меня от злобных социологов.
– Вечно вас, журналистов, все обижают, – проворчала дежурная. – Там на второй этаж переезжают две первокурсницы, и одна тоже с журфака. Давай я спрошу, нельзя ли тебя туда.
На следующий день я стояла в дверях другой комнаты – с чемоданом, грязным контейнером из-под котлет, какими-то сковородками и халатом, о котором одна из моих новых соседок – худая, мрачная блондинка – тут же сказала:
– Пиздец у него расцветка.
То была Латышка.
IIЛатышка родилась 9 мая. И более беспощадного к себе и людям человека я не знаю.
На самом деле ее звали Олей – так же, как и меня. Но мне всегда было странно называть своим именем другого человека, поэтому я почти сразу дала ей прозвище. Она родилась и выросла в Риге. Окончила на «отлично» русскоязычную школу, с легкостью поступила в главный латвийский университет на экономический факультет, отучилась там год и, не удовлетворенная качеством образования, подалась в Россию.
Латышка обладала пугающей работоспособностью и физической силой. Все в ней работало как единый механизм: она отключалась в ту же минуту, как ложилась в кровать, и стремительно вскакивала, как только звонил будильник. Меня доводила ее привычка врываться в комнату, и я до сих пор помню звук ее шагов, раздававшийся из коридора, – она приближалась как неотвратимость.
Латышка все делала идеально. Она вовремя сдавала задания, хорошо училась, работала с первого курса и не пропускала занятия. Меня выгоняли с лекций за списывание и ругали из-за прогулов. Утром я открывала глаза, с минуту смотрела, как васильковый халат Латышки вьется по комнате, выключала будильник и терзалась до самого ее выхода. Мне казалось, что если нельзя учиться так, как Латышка, то не следует даже и напрягаться.
Я во всем была слабее ее, но все же были две темы, где я мечтала когда-нибудь ее сокрушить: я хотела хоть раз лучше нее сдать экзамены по словесности и хоть раз победить ее в политическом споре.
Сразу признаюсь: ни то, ни другое мне так и не удалось.
В стенах университета Латышка была непобедима.
Первый раз мы поспорили в самом начале учебы. Это было по дороге с какой-то лекции. Наверное, с политической истории. Я что-то обронила про склонность нашего президента к тирании, а Латышка сказала вдруг, что я несу чушь.
– Еще скажи, что он тебе нравится, – засмеялась я.
– Я очень уважаю президента страны, которой стольким обязана, – спокойно ответила Латышка. – Я умею быть благодарной.
– В смысле – обязана?
– Я приехала из Латвии, у меня нет гражданства. Мне дали возможность наравне с русскими сдать экзамены, поступить на бесплатное в один из лучших университетов, предоставили общежитие и стипендию.
– Ну и что?
– Ну и то, что тебе бы тоже следовало быть благодарной.
Это рассуждение меня так поразило, что какое-то время мы шли молча. До этого мы не обсуждали политику, но я отчего-то была уверена, что Латышка разделяет мои взгляды. Вернее, взгляды моей семьи. Кухонные размышления моего отца казались мне такими логичными, правильными и сильными, что я просто представить себе не могла, как в Москве, в московском университете, кто-то может рассуждать по-другому. Слова Латышки меня не только удивили. Я испугалась, потому что не умела спорить. Те жалкие пару раз, когда кто-то из одноклассников говорил о своих симпатиях к президенту, я просто смотрела на них с презрением – мол, что они понимают. Но на Латышку нельзя было смотреть с презрением. Во-первых, она казалась мне очень умной. Во-вторых, она смотрела с презрением на меня.
– То есть я должна быть благодарна президенту за то, что учусь бесплатно? – спросила я наконец. – Но это ведь… ну это как бы не им установленное правило. Это что-то вроде нашей договоренности с государством, нет? К тому же бесплатное образование осталось от Советского Союза. Это ведь не Путин придумал.
– Не Путин, – согласилась Латышка. – Но благодаря Путину государство может обеспечивать нам такую возможность.
– При Ельцине тоже бесплатно учились.
– При Ельцине люди выживали. При Путине ты можешь не только учиться, но еще и делать это достойно.
– Это просто у нас еще универ богатый. Но ведь не все такие.
– Но ты смогла поступить в этот универ. И твои родители за это не платят.
– Они за репетиторов знаешь сколько заплатили!
– Это уже вопрос твоих личных способностей. У меня не было денег на репетиторов.
Я разозлилась.
– Мы ведь на журналистике учимся! Он уничтожает свободу слова!
– Свобода не должна быть бесконтрольной. Он принимал меры, которые были необходимы. И я не вижу никаких серьезных притеснений прессы. Есть «Новая газета», есть «Эхо Москвы», «Коммерсантъ», «Ведомости», весь Интернет.
Все аргументы, услышанные мной на родительской кухне, как будто вдребезги разлетались о непоколебимую уверенность в Латышкином голосе. Я вдруг пожалела, что из кармана пальто нельзя как-нибудь достать моего папу.
– Но Политковскую ведь убили, – сказала я наконец. – Разве после этого мы можем чувствовать себя в безопасности в этой профессии?
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.