Борис Егоров - Воробей в пустой конюшне, или Исповедь раздолбая – 2 Страница 6

Ну, ладно. Приехали мы туда. Карпаты, можно сказать. Горы. Вроде бы. И речка Прут.

Вот на этой, на мой взгляд – придурочной и непредсказуемой речке, в которой понавалено всяких здоровенных булыжников, – целая толпа взрослых, на вид – совершенно нормальных людей собиралась соревноваться друг с другом – чью байдарку эта чокнутая речка пронесет быстрее мимо (ну, это как получится!) этих самых здоровенных булыжников. Гос – споди! Посмотрели бы вы на них! На этих здоровенных, как сохатые, бугаев с такими серьезными, сосредоточенными лицами, как будто они на Марс собрались. Яблони сажать. Год – нет, вы только вникните – целый год они готовились, проводили тренировки. И? Все это – за ради чего? Только для того, чтобы у всех на глазах несколько минут проехаться на спине у этой хулиганской речки!

Полуснисходительно – полупрезрительно ухмыляясь, я все эти свои думки выложил Вовану. Но… я в подметки не годился ему в умении ездить на хромой козе. Он пожал плечами: «Ну, конечно, все – так. Я уже такое слышал сто раз. Но ни один из этих критиков духу не набрался самому попробовать – что это такое. Одно место – жим-жим.» Да, Вован меня хорошо изучил за время нашей службы в армии.

Улучили мы подходящий момент, когда на речке – в том месте, где проходила трасса водного слалома – никого не было. Напялили мы оранжевые спасательные жилеты и уселись в байдарку – двойку. Я сидел без весла – мне было приказано двумя руками держаться за борта и постараться не мешать. Речка шумела так оглушительно, что нам пришлось объясняться на пальцах или орать прямо друг другу в уши.

Ну и что? Прокатил меня Вовочка на лодочке. Чтоб его прокатили так на том свете, туды его в качель! Если кто пробовал этот… экстрим – тот меня поймет. А кто не пробовал – упаси вас, Боже! И не пробуйте! Я, когда в конце концов понял, где у меня верх, где низ; разобрался насчет права и лева – маленькими, осторожными шажками отошел – тупаньки, тупаньки ножками – подальше от этой очаровательной речушки и заорал, стараясь не смотреть на хохочущего Вована: «Если ты человек, а не пеликан – ты по земле ходи!»

Интермеццо среди ночи

«Борь, ты знаешь…» «Пока нет.» «Я боюсь хорошего. Мне все время кажется, што после хорошего обязательно што-то случится плохое.» «Тебе сейчас хорошо?» «Очень. Вот я и боюсь уже.» «Давай я те в ухо тресну? И можешь считать, што плохое уже случилось.» «Дурак ты. Я серьезно.» «Тебе, радость моя, точно пора электричеством лечиться. Сходи на кухню, возьми вилку и в розетку сунь.» «Ты можешь со мной серьезно разговаривать?!» «Кане-е-ешно! Лежит рядом очаровательная голая женщина, а я начну счас философствовать!» «А я правда очаровательная?» «Да иди ты в жопу…»

«Борь, а где мои трусики?» «А я откуда знаю? Разве я сторож твоим трусикам?» «Ну отдай!» «Ты, лапушка, совсем трехнулась. Похож я на фетишиста?» «Ну, а куда они тогда делись?» «О, Господи! Зачем они тебе сейчас, а?» «Я в туалет хочу.» «Тебе че, на соседнюю улицу идти?» «Все равно. Я стесняюсь.» «Очень мило. И давно это с тобой?» «Отвернись, я под кроватью посмотрю.» «Да одень мои! Ты девочка изящная, авось не треснут. А то, пока искать будешь – опысаесся.» «А где они?» «На кресле.» «Все. Больше не сниму.» «Я упомяну тебя в завещании. Насчет трусов. Носки не нужны?» «А все-таки ты грубый…» «Ну, мать, тебя хрен поймешь. То я у тебя самый нежный в мире, то грубый. Ты уж определись.» «Я пошла.» «Жду тебя, а ты вернись.»

«Вот те здрасте. И в честь чего ты в соплях?» «Я… я присела… и… и твои плавки… порвали-и-и-ись…» «И ты плачешь из-за поганых трусов?!» «Я же говори-и-ила… обя… обязательно плохое будет!» «Ну-ка, иди сюда. Давай сопли вытрем и успокоимся. Да што ж такое-то! У всех бабы, как бабы. А как мне – так декадентка!»

«Ой, Борька, вот они, под подушкой.» «Кто – они?» «Мои трусики. Слушай, померяй, а? Может, тебе подойдут – вместо плавок?» «Маманя-а-а!!! Роди меня обратно!»

Татарская розетка

А дело было так. Ну, или почти так. Была у меня невеста. Очередная. Дама немолодая, но все, што надо, было у нее там, где надо. Кстати, я и сам уже был тогда, как осетрина и брынза из одного известного буфета. Ну, дело не в этом. Жила там по соседству одна татарочка лет 40. Вот уж – што рахат-лукум, то рахат-лукум! Мордашка симпатичная, фигурка стройненькая. Да еще была у нее отвратительная привычка ходить везде в каких-то подштанниках до колен, которые так обтягивали ее аппетитную попку, што я при встрече мысленно матерился и плевался во все стороны. А снаружи мило улыбался и говорил: «Салам, айналайн…»

И вот сижу я как-то у невесты, какой-то хреновиной занимаюсь. Звонок в дверь. Дама моя пошла открывать. Минут через пять возвращается: «Борь, сходи к Гуле. У нее розетка сломалась, посмотри, может, починишь.» Я собрал инструментик и пошлепал.

Заводит меня Гуля на кухню, показывает на розетку: «Борис Федорович, я хотела чайник включить, а оттуда ка-а-ак искры посыпются! Я так напугалась! Сразу побежала к вам… в смысле, к Елене Андреевне…» Смотрю я на эту розетку и думаю: «Че-то неохота мне внутрь туды лезьть. Надо бы ее обесточить.» А проводка и распредкоробки – все это под обоями. Гадал я, гадал, потом плюнул – не обрывать же теперь все обои, штоб коробку найти. Самому же потом и придется клеить, причем бесплатно.

Сучья лапа, на винтике шлиц раздолбан, никак не уцеплюсь. А татарочка вдруг говорит: «Как же Елене Андреевне повезло…» Я аж поперхнулся. Голову повернул, спрашиваю: «Это в чем же?» А Гуля на этот раз была без подштанников, в каком-то легком халатике. Плечиками пожимает: «Ну-у… Вы такой спокойный. И все умеете…» Ох, думаю. Спокойный… И тут винтик поддается. Снимаю крышку… и задумался. Во-первых, в розетке все, как и должно быть. Во-вторых – ежли искры сыпались, то где копоть? Глянул я на татарский розанчик и сказал сам себе: «Ну и сундук же ты…» Подошел к ней, подхватил на руки, спрашиваю: «Куды итить-то?» Она рукой показала. По дороге обняла меня за шею и в ухо шепчет: «А как вы догадались?» Тоже мне, бином Ньютона…

Ну, кончилось все, как у меня обычно все кончалось. Гулькерия – то ли от воздержания, то ли она такая от природы была – орала так, што, по-моему, во всей округе молоко скисло.

В конце концов позвонил я в невестину дверь. Она с треском открылась. Мне сунули мою сумку и сказали, што я подлец.

Форсмажор…

Нда-а… Природа любит равновесие. Ежли што-то потерял – не расстраивайся. Скоро што-то найдешь. Но… бывает, совсем неравноценное. Эт уж у кого какая планида. К чему я? Да вот…

Сидючи в пивбаре, я с каждой кружкой пива все больше приподнимался над… как бы это покрасимше… над унылой и безрадостной равниной окрестного бытия. И так удачно совпало – редко бывает, кстати – деньги кончились как раз тогда, когда приподыматься стало уже некуда.

И пошел я по осенним селам, отбиваясь палкой от собак. В смысле – домой. Шел я неспешно, размышляя об высоких и не очень материях, об смысле жизни. И, пребывая на самой верхотуре, вдруг почувствовал – што-то тянет меня вниз. Экспресс-сканирование подсказало причину. Мочевой пузырь. Думки о смысле жизни постепенно потеряли для меня интерес, и в подъезд я уже входил… вприпрыжку.

Мне повезло – какая-то дама подождала, пока я заскочу в лифт. Прислонившись к стенке кабины, я томительно-сладостно себе представлял – вот счас, вот счас я зайду в квартиру и – эйфория.

А хрена с маком не хочешь, убогий? В соответствии с законами фильмов ужасов лифт дернулся и встал между этажами. И тут же из динамика раздался голос Винни-Пуха: «Уважаемые жильцы и гости нашего дома. Приносим вам свои извинения. У нас неполадки по линии электроснабжения. Не надо паники, наши специалисты уже устраняют неисправность.» В конце монолога Винни-Пух зачем-то звонко икнул.

Я огляделся. Соседкой по несчастью оказалась габаритная дама весьма старше меня. Но, судя по раскраске, с самооценкой у нее было… будь здоров. Дама шумно вздохнула грудями; «Ну, молодой человек? Что делать будем?» Занятый борьбой с физиологией, я даже вопроса не понял. Но на всякий случай пожал плечами. Дама повернулась ко мне боком, глянула на потолок, потом на пол, потом – на меня. Я за этим всем наблюдал отстраненно, думая: «И хрен тебя, тетка, принес! Не будь тебя – век воли не видать, я б счас на пол напузырил…» А тетка опять прошумела грудями: «Ну, боже ж мой! Ну до чего ж молодежь нынче пошла… непредприимчивая. Ему такой случай представился, а он плечами жмет!» Мой мочевой пузырь закипел, а вместе с ним, естественно, начал закипать и я. Подумал: «Старая манда! В тебя бы столько пива закачать – я посмотрел бы, как ты глазки строила бы…» Вслух же я произнес: «Простите великодушно, я как-то недопонимаю – о чем идет речь?» Дама повернулась ко мне другим боком, опять гульнула глазами туда-сюда, но на меня она уже глянула – типа, как кошка на хозяина, который жрет сардельки, а ей не дает. Опять шумно вздохнув – но теперь уже с легким стоном, она проурчала: «Опять приходится брать инициативу на себя.» И ломанулась вперед, со всего размаху упершись в меня своими могучими буферами. Учитывая очень заметную разницу в росте, вся мощь таранного удара пришлась мне в живот!