Анна Субботина - Анины рассказы Страница 6

– Ну, желаю, чтобы все! – Бабка поднял свой бокал первым.

Мы же с шампанским не спешили: в этот удивительный во всех смыслах день на аппетит я не жаловалась точно. Танька, видимо, тоже. Так что вначале я расправилась сразу с шестью устрицами, которые так и таяли во рту, и только потом подняла бокал навстречу Бабке. Вскоре блюдо опустело, и мы не спеша взяли по бокалу с шампанским и откинулись было на спинку дивана.

– Поели, что ли? – Бабкину приветливость словно ветром сдуло. – Ну поели, так блюдо-то давайте сюда ко мне.

Бабка встал и, перехватив блюдо, быстро посеменил обратно на кухню; его сутулая спина выражала раздражение и недовольство. Мы обалдело переглянулись. Тем временем на кухне послышался звон посуды. Через некоторое время Бабка вновь выглянул из-за барной стойки и, благодаря своему удивительному недостатку, уставился сразу на меня и на Таньку:

– Чего пожаловали-то? Жанихов надоть? Или любопытничаете? Сказывайте скорее, поздно уже, баиньки пора… Перепады настроения и неожиданно опростившаяся речь Бабки ввела меня в ступор. Однако Таньку такая мелочь нисколько не смутила:

– Нам сказали, здесь олигархов «дают».

– Дают-то дают, да кой-чего взамен просят. Да и много вас пришло: двое. По одному надо. Вы список Форбса-то видели? Аль нет? Там их всего-то человек пятьдесят стоящих. А вы бы еще ко мне цельным пионерским отрядом пожаловали… Ну, быстро решайте, кому суженого подыскиваем, и вперед. А то ночь-то не резиновая. – Бабка, кряхтя и прихватывая поясницу, казалось, с трудом разогнулся. – Может, монетки вам подкинуть, у меня есть два пятачка. На удачу?

Не успели мы ответить, как на стол со звоном упали два советских пятака.

– Давайте, у кого выпадет решка, тем и займусь. – Бабка, по-прежнему кряхтя, уже устраивался на диване.

Мы послушно подбросили пятаки, и с любопытством уставились на результат. Решка была моей: пятачок лежал цифрой пять между бокалом с шампанским и косточкой от лимона, который я, видно, выдавила на устрицу с особым цинизмом. Танькин пятак гордо лежал на чистой глянцевой поверхности стола серпом и молотом.

– Ну, значит, так тому и быть. – Бабка облегченно вздохнул и сцепил две руки на животе. – Кудрявая, иди ко мне поближе, поболтаем. Ты тоже слушать можешь, – обратился он к Таньке. – Если завидки не берут и зла на подругу не держишь.

Танька обиженно поджала губки, но уже через минуту оказалась за моей спиной, тихонько прошептав мне на ухо:

– Ладно, мы вместе тебе новенький Louis Voitton на той неделе покупали, ну, из перламутровой кожи сумочка ридикюльчиком. Так вот я на него согласна. В качестве компенсации. А ты себе потом десять новых купишь…

– Так, не шептаться, девочки, тихо. Я сейчас тебе карты разложу, ты сама себе короля выберешь. Попадешь сразу в привычное ему окружение, так ничему не удивляйся. Ты, стало быть, девушкой его там считаться будешь. А там уж как вырулишь сама, по-женски, с хитрецой надо. И запомни, как в опочивальню к себе поведет, не противься. А то я вон вижу, девка-то ты с норовом. – На этих словах Бабка укоризненно покачал головой и погрозил мне пальцем. В этот момент я поняла, что глаза у Бабки больше не зеленые и смотрят они ровно, прямо на меня. И вот теперь это взгляд черных блестящих глаз почти без белков, каким он уже был сегодня у вороны и у служащего «Макдоналдса». Карты одна за одной ложились на алую поверхность барной стойки причудливым пасьянсом. Первым мне на глаза попался бубновый король. Он смотрел на меня голубыми глазами чуть навыкате, держа скипетр на уровне рыжеватой кудрявой бороды; лицо художник изобразил тонким, хотя нос выглядел на мой вкус слишком крючковатым. «И все же лучше курносого. – На внутренние компромиссы я всегда шла легче, чем на внешние. – И вообще, не на конкурсе красоты же!» Когда я уже потянулась к карте, король вдруг явственно мне подмигнул. От неожиданности руку я отдернула.

– А что за условие? – вспомнила вдруг я слова Бабки и подняла глаза. – Чем платить-то надо?

– А условие такое. – Бабка был явно недоволен задержкой, но все равно, вздохнув, принялся объяснять: – Если ни один из моих женихов тебя не устроит – а будут тебе две попытки, – то имей в виду, что сама ты уже себе богатого не найдешь. Никогда в жизни у тебя без моей помощи настоящие отношения ни с одним богатеньким не сложатся… Ну, берешь карту-то иль передумала?

Моя рука лишь на секунду зависла над бубновым королем, и – была не была! – я ощутила приятную прохладу мелованной бумаги между пальцами. В тот же миг я почувствовала, что земля уходит из-под моих ног. Послышался хлопок, и внезапно в воздухе неприятно запахло горелым белком. Одновременно с этим у меня потемнело в глазах.

Особенно неприятным было овальное блюдо на паучьих лапах, покрытое жесткой редкой шерстью. Не знаю, что ему от меня было нужно, но оно отходило в дальний угол комнаты, разгонялось и со всего маху поддавало мне под коленки, пока я не прижал его креслом к стене.

Я очнулась у себя дома, на диване. За окном садилось солнце, и нежный розоватый свет освещал комнату. Резкий телефонный звонок прервал идиллию.

– Это Марьяна Михайловна? Какие у вас планы на майские праздники? Аарон Романович хотел бы пригласить вас присоединиться к нему в Португалии. Вылет из терминала Шереметьево-2 через неделю, 30 апреля, в 9.30 утра, билет возьмете в аэропорту, по прилете вас встретят, номер вам заказан. Марьяна Михайловна! Вас плохо слышно! Вы согласны?

Как майские? Я же на Сардинии была… Вот так бабка! Аарон Романович стоил пятнадцать миллиардов грина и числился первым в списке русского журнала Forbes. Вечер переставал быть томным.

– Согласна, согласна…

Что бы с собой такое взять и, главное, что ж я не спросила, на сколько едем? Короткие гудки меня отрезвили. Я повесила трубку. И тут же набрала Танькин номер:

– Тань, ну как тебе наша Бабка?

– Какая Бабка?

– Ну, мы ездили-то только что к черту на куличики по Ленинградке!

– Марьян, мы уже недели две как не виделись. Мы же поссорились! Ты что, не помнишь? В любом случае, я рада, что ты первая позвонила.

– Да?

Не помнит ничего, значит, теперь это знаю только я… Сумочку можно пока себе оставить. Ну, а про Романовича говорить или нет? Уже через секунду я поняла, что это сильнее меня.

– Тань, я тут… ну, познакомилась с одним человеком. Не могу говорить по телефону. В общем, он меня пригласил на майские с ним отдохнуть…

– Прикольно. Видишь, тебя и на минуту оставить нельзя. Сразу кто-то нарисовался. А куда едете-то?

– В Португалию.

– Странное место, лучше бы в Монако… Ой, как я хочу в Монако!

– Слушай, решить надо, что бы с собой взять. Поможешь? Что касается Монако, то с ним можно и в Португалию.

– Давай поедем чаю попьем на «Причале», а оттуда к тебе, и решим вместе, что взять. Заодно расскажешь, как и что. Народу на «Причале» было немного, все потихоньку разъезжались по теплым краям, не дожидаясь официальных выходных. Я все еще чувствовала голод, хотя у меня было полное ощущение, что последние двадцать четыре часа я постоянно ем.

– Мне, пожалуйста, бакинские помидоры с луком, жаркое из куриных потрошков с картофелем и грибами, стакан квасу и большой чайник чая «граф Орлов».

Почти в каждом из моих любимых ресторанов я, за редким исключением, всегда ем своего рода комплексный обед. Это блюда, которые я заказываю всегда, потому что мне нравится, как их готовят именно здесь, и ассоциируются они у меня только с этим конкретным местом. Таньке в еде были не чужды эскперименты и гламурный эпатаж, она попросила отварную картошку с черной икрой и сметаной и сибаса, томленного с травами.

– Да ты что? Сам Романович? А где вы познакомились-то? Я его только один раз видела, нас представили, но он не помнит, наверное. У него, правда, есть один мужик, полноватый такой блондин, Евгений Катков. Он, говорят, Романовича с телками знакомит. Выбирает как раз брюнеток.

– Ну да, он и познакомил, – соврала я, испытав заметное облегчение.

– А мне нравится там другой. Слушай, если все получится, познакомишь меня, там с ним тусуется такой Сергей Валодилов? Вот будет здорово, если мы вчетвером встречаться будем.

– Ой, до этого еще далеко.

– Ну а как он сам тебе показался? Мне он тогда не очень-то понравился: смотрит на всех сверху вниз, холодом от него за километр веет, сам страшненький. Сразу видно, живет под девизом: «Человек человеку волк». Он же сирота, кажется. Вот оттуда, наверное, все и пошло. Как ты там будешь с ним, не знаю. Ты звони, если что…

– Я и сама не знаю…

Сумку мы действительно собирали вместе, чемоданчик на колесиках Louis Vouitton отбросили сразу: слишком маленький.

– Нет, эта юбка не подходит. Он вообще не любит короткие юбки, ему, я знаю, нравятся узкие по колено, в стиле учительницы. – Танька в роли эксперта восседала на моем диване, деля мой летний гардероб на две пестрые кучки.