Андрей Иванов - История болезни с диагнозом «Жизнь». Роман-медитация Страница 6

Страшным наказанием за разные мои преступления было не разрешить мне пойти на воскресный мультсборник.

А вот читать КНИГУ мне запретить никак не могли!!! Я бы выкрутился, спрятался, под кровать, в сарай, в подвал. Под землю бы в нору залез, на чердак, на небо. Но с КНИГОЙ!!!

Глава 9. Начало мышления

Запомнилось почему-то самое начало работы ума. И первые мои детские мысли.

Год примерно 1970, мне семь лет. У тети Ларисы родилась дочь. Я перестал быть самым младшим в большой семье. Девочку назвали Юлей.

Моя сахалинская семья. Фото из семейного архива.

Мысль такая посетила.

– Она только родилась. А мне уже семь. Значит, она проживет дольше меня. На семь лет. И я умру раньше ее. На семь лет. Нет, не может быть, я никогда не умру.

Сейчас понимаю, что довольно странное мышление для семилетнего мальчика. Но мысль эта почему-то оставила след в памяти. И за полвека этот след не стерся.

Удивительно устроен мозг. Что-то остается надолго, а что-то стирается почти безвозвратно.

Еще две мысли в детстве пробороздили ум так, что до сих пор ясно помню их.

Первая. Как ни старайся, бесконечность головой не понять. Ну вот, допустим, кончилась наша Солнечная система, и что там дальше? Другие звездные системы, галактики, звездные скопления… А за ними что? Край. А что за краем? И так до бесконечности. Умом это не понять, не обхватить. Ни конца, ни края. Лучше и не думать. И не пытаться. Бесполезно.

Вторая. Если старые люди вокруг умирают, то и я когда-то умру. Как это, умру? Насовсем что ли? Непонятно. Совершенно голову можно сломать, но непонятно. Умру и конец?

Становится почему-то легко и весело. Смешно. Капец, и точка.

Вот такие первые мысли посетили Андрея в раннем детстве. И не забылись в суете обычной жизни. Не стерлись. Прописались в голове на постоянное место жительства.

Вокруг плавной поступью шла Хозяюшка – Жизнь. Своим чередом. Для всех одна. Для всех живая, общая, вечная и интересная. Все жили, все были. И я, как все, среди всех.

Так я научился думать. Так закончилось бездумное детское Счастье.

Заработал ум, мышление, но умней я не стал. Стал задумчивым, озабоченным, загруженным. Обычная легкость жизни стала уходить. Как колючки стали колоть нудные понятия «Должен», «Обязан», «Надо»…

Выручали старые добрые подружки-книги. Потом фильмы. Потом друзья, потом гитара, музыка, алкоголь, любови, Армия…

Еще очень выручал чистый лист бумаги. Не туалетной. Хотя, и он тоже приятно облегчал процесс жизни в теле.

Именно лет в десять понял впервые этот загадочный кайф. Писать что то свое. Для себя. От себя. То, чего раньше не было. Рождалось само. Главное, не мешать. Оно рождается и потом живёт уже своей, непредсказуемой жизнью.

Эта встреча с новой тайной. Откуда берутся на листе новые строчки? Я их только записываю. Руками. Но кто их мне диктует? Ум? А откуда они в уме? Я их туда не складывал. Тогда кто их туда повпихивал? В голове что-ли этот неведомый склад? Или где?

Тайна, загадка, чудо непонятное.

Родилось первое стихотворение. Само. Вылезло на Свет Божий. И готово. Кто его просил вылазить?!!! Записал его. Начало жить своей, отдельной от меня жизнью. Как человек. Как новорожденный ребенок.

Так познакомился с новой дверью. Вошел в неё. И узнал впервые, что все книги пишут, оказывается, самые обычные живые люди. Которые тоже жили, ели, пили, спали, боялись, любили, страдали, болели и умирали. Самые обычные. Вот это ДА!!!

Вот это открытие!!! Одни живут в деревне, доят коров, крутят руль комбайна, стоят у станка на заводе. Сидят в конторе. Служат офицерами. Строят дома. А другие, такие же, пишут книги, сочиняют всю жизнь музыку, танцуют балет, снимают кино. Они не особенные. Они тоже из обычного мяса и костей. Они простывают, болеют, как все, напиваются, и ходят, как все, в туалет. По маленькому, и по большому. И Достоевский, и Лев Толстой, и Пушкин, и Гоголь… Все в туалет бегали…

Тут вдруг вспоминается ответ моей мудрой бабушки. Я серьезно спросил ее года в четыре.

– Бабуль, а девочки что? Тоже какают?

– Нет, Андрюш. Из под девочек мышки носят. – Также серьезно ответила бабушка.

Ну, никак не мог в детстве представить, что такие божественные и чистые создания, как девочки, тоже могут ходить в туалет, как все обычные люди…

Ну что ж… Издержки женского воспитания… И это тоже прошло…

Глава 10. Велосипед детства

Жили небогато. Но, не скажу, что совсем уж бедно. Жили – не тужили. Как многие в нашем маленьком рыбацком городишке.

Если кому-то в нашей большой семье нужно было купить дорогую вещь – то все, кто работал, собирали деньги в складчину. Копили, дружно экономили и отказывали себе в том, без чего могли временно обойтись.

Так мне и на пальто новое складывались. И даже на велосипед.

Многие из моего поколения, наверное, помнят, что не у всякого ребёнка в теперь далёкие семидесятые был настоящий двухколёсный велосипед. Всё-таки для некоторых это счастье так и осталось несбывшейся детской мечтой, недостижимой роскошью.

Вот и я втайне мечтал о таком «железном коне». Мечтал, но в свои восемь с половиной годков даже и не верил, что такая роскошь может когда-нибудь принадлежать и мне. Я видел, как гордо носятся по двору мои счастливые сверстники – обладатели этого блестящего скакуна. Как умеют они с демонстративной ловкостью отпускать руль и ехать на велике прямо, иногда даже как то лихо поворачивать без рук. А некоторые юные виртуозы велосипедного мастерства могли резко вскидывать своего «железного коня» на дыбки и ехать некоторое время на одном заднем колесе. Тогда слово «КРУТО» ещё не использовалось для выражения крайней степени восторга, зато для этого было очень подходящее слово «НИШТЯК»!!!

Советский «НИШТЯК» моего детства.

И вот, однажды я, лежа перед сном в своей кровати с детской книжкой, невзначай услышал общий разговор на кухне за семейным ужином.

– Давайте начнём собирать Андрюшке на велосипед, это будет лучший подарок. – Это послышался голос моей бабули. – Учится он хорошо, без троек. Вот только физически слабоват. На физкультуре среди последних. Пусть крутит педали, глядишь, и окрепнет за лето.

– Ну, за пару месяцев скопим, мама. – Поддержал мою бабушку дядя Олег. Он, не считая меня, был самым младшим в семье. Но уже пару лет работал токарем в судоремонтных мастерских нашего городишки.

Остальные бодро поддержали идею бабули и продолжили ужинать.

Заснуть, понятное дело, в ту ночь я не смог. Сердце бешено колотилось, я задыхался от волнующей смеси предвкушения счастья и смутного ужаса. Так и прокрутился в кровати без сна до самого утра.

Вместо ночного покоя меня мучили кошмары наяву вперемежку с волнением от будущего подарка.

Детские кошмары восьмилетнего мальчишки были таковы.

– А вдруг, я не смогу научиться ездить на велосипеде. Буду падать и падать. Есть же, наверное, люди совсем не приспособленные держать равновесие и при этом крутить педали. Может, я из таких?!!!

Сейчас уже я не помню, был ли у меня в раннем детстве трёхколёсный велосипед. Если даже и не было, то мне давали несколько раз прокатиться ребята во дворе. Вот на нём держать равновесие не нужно – всё равно не упадёшь. Другое дело, полувзрослый двухколёсный велик.

Эти смутные страхи не давали мне уснуть. И не только одну эту ночь. Картинки моих падений и неумения периодически предательски всплывали в сознании и мучили стыдом, детскими тревогами вперемежку с радостным ожиданием.

Не дожидаясь моего девятого Дня рождения, мне подарили велосипед. Его гордо занесли в квартиру и показательно прокатили по большой комнате. Бабуля, мои дяди и тёти, видимо, ожидали увидеть мой сумасшедший восторг от подарка. Не знаю, что было тогда у меня на лице. Страх, радость или желание куда-нибудь спрятаться.

Подарок был великолепен!!! Красив и одновременно страшен…

Настоящий, железный, огромный, блестящий никелем руля и крыльев над колёсами, «железный конь». Багажник тоже был блестящий и очень красивый. Пахнущая свежей заводской смазкой длинная велосипедная цепь. Ароматный запах новой резины колёс. На руле громкий звонок из нержавейки. На раме аккуратно пристёгнута сумочка с гаечными ключами. Плюс к этому счастью прилагался алюминиевый насос. Подарок был великолепен!!! Красив и одновременно страшен. Велосипед, пугающий неизвестностью, как я на нём поеду. И вообще, как мне на него залазить. Велик был чуток пониже моего роста. А рама доставала мне до груди.

Дядя Олег при всех пообещал научить меня кататься на этом «звере»…

С ужасом я ждал выходных. В будни дядя Олег работал до самого вечера, а учить меня езде на двухколёсной громадине собирался в субботу.