Елена Мейсак - Держись за жизнь, она коротка. Рассказы Страница 6

Никакие замки и стены не могли остановить коварного врага. Каждый раз он находил новый способ прорваться в курятник. Удивительно было и то, что волк умудрялся совершить свое черное дело совершенно беззвучно. Сидящие в доме никогда не слышали переполоха. Его враг был невероятно умен, но самое главное, что он был просто чудовищно хитер.

Не прошло и нескольких дней, как курятник постигло новое нашествие. Подойдя к двери, Семен вновь увидел кроваво-красный след. На этот раз его хозяйство не досчиталось уже двух куриц. «Похоже, этот гад зимой жрет за двоих» – злобно подумал Семен.

В этот момент чаша терпения Семена переполнилась. Он съездил в город, купил новую двустволку и патроны, и сказал себе, что лучше замерзнет у курятника, но больше не уйдет, пока не прикончит поганую гниду. Семен взвел ружье и приготовился ждать.

И по удивительному совпадению, не прошло и трех часов, как у курятника появился Он. Семен оценил его в долю секунды: крупный, серый, очень лохматый, осторожно вышагивал по направлению к своей добыче.

«Молись, гад, тебе пришел конец!» – подумал Семен и вскинул ружье. Движение рук Семена не осталось незамеченным. Волк его увидел. Еще секунду преступник пребывал в замешательстве, что ему делать: вот дрогнула лапа, пытаясь повернуть мохнатое тело в сторону калитки. Но тут же это желание было подавлено, потому что волк, казалось, понимал, что малейшее движение лишь сократит его путь к неминуемой смерти. Молча он смотрел на Семена и, кажется, понимал, что его песенка спета.

Так и стояли они с минуту, человек и волк, который во все глаза смотрел на направленное ему прямо в лоб ружье. Палец Семена лежал на курке, но руки дрожали, и он никак не мог нажать на спуск. «Давай же, ты, тряпка!» – говорил себе Семен. И тут он словно окаменел. Взглянув опять в глаза волка, еще несколько секунд назад бывшие такими безжалостными и злыми, Семен вдруг увидел в них… слезы.

«Нет, ты меня не проведешь, старая бестия!» – выругался про себя Семен. Но как он ни пытался убедить себя в том, что это страх внушает ему подобные мысли, сомнения не было: волк плакал. Словно бы со стороны наблюдал Семен, как опустилась его рука, как бросила на землю ружье. Еще с секунду они с волком смотрели друг другу в глаза, после чего зверь развернулся и тихо побрел к выходу. Оказавшись у калитки, он обернулся и посмотрел на Семена. Еще через пару секунд он скрылся из вида.

Амбрелла для нового русского

Вадим Емельянович сидел в своей машине на обочине дороги и разглядывал автомобильную карту. Он уже давно не пользовался бумажными картами, обходясь маленьким скромным GPS-навигатором, но бестолковый кусок буржуазного интеллекта почему-то решил сломаться именно в этот момент. Сегодня все шло решительно не так. Вадим Емельянович для своих сорока лет уже многое повидал, и ему не привыкать к трудностям, но когда дело касалось Машки, он словно бы терял точку опоры, вновь становился неуклюжим, прыщавым подростком, не умеющим себя вести и не знающим, что сказать.

Машка – его дочь. Недавно ей исполнилось 14 лет, и временами эта девочка напоминала ему не дочь, а выходца с другой планеты. Он совершенно ее не понимал и готов был побиться об заклад, что чувство это было довольно-таки взаимным. Он не знал, что ей еще нужно, и почему она не может быть такой, как дочери его друзей. В какой-то мере ему импонировал ее сильный, волевой характер, она очень напоминала ему его самого. Но, боже мой, она, похоже, была совершенно неуправляемой.

И совершенно не хотела быть такой как все. В 12 лет она тайком от родителей проколола себе пупок, потом появился этот уродливый могильно-черный цвет помады и лака для ногтей, пронзительный цвет волос и наглая ухмылка на лице.

Начиная с пяти лет няньки у Марии Вадимовны задерживались не более недели, после чего, заламывая руки, уходили, порой даже не спрашивая о жаловании. Сейчас убегают уже не няньки. Сейчас сама Мария Вадимовна чуть что – грозится убежать из дома. Что хочешь с ней, то и делай. А если бы вы знали, какую музыку она слушает! От одного вида альбомов ее любимых групп передернет любого здорового человека.

С четвертого класса Маша стала из рук вон плохо учиться, хотя всегда отличалась острым, цепким умом. Уже в три с половиной года она медленно, но правильно читала простые слова, хотя ее, вроде бы, никто особо не учил.

И за что только такая черная неблагодарность. Вадим Емельянович и его супруга Наталия Андреевна из кожи вон лезли, чтобы дать Машеньке все, что нужно, сделать так, чтобы ребенок никогда и ни в чем не нуждался. Вадим Емельянович родился в простой семье заводских рабочих, но он так хотел добиться лучшей жизни, что работал как проклятый, работал на двух работах, «бомбил» на машине, параллельно учился, а затем создал и свой бизнес.

И вот, к сорока годам он уже не нищий Вадик, а Вадим Емельянович, крупный бизнесмен, миллионер, владелец особняка на Рублевке и нескольких домов в Италии, Франции и Хорватии. В его жизни изменилось все, кроме одного: Вадим Емельянович по-прежнему гнул спину на своем предприятии с утра до вечера, вставал засветло, а домой приходил глубокой ночью.

Наталия Андреевна старалась не отставать от него. Ей тоже несладко пришлось. Она вышла замуж, будучи молодой девятнадцатилетней девушкой, неискушенной и неопытной. Вадим Емельянович не разрешил ей продолжать работу лаборантки в ее институте, не к лицу бизнесмену было такое окружение. Он не возражал против того, чтобы Наташенька продолжила обучение, но когда ей исполнилось 20 лет, родилась Маша, и с учебой пришлось покончить.

Наталия Андреевна была не робкого десятка, она понимала, что неработающую и необразованную жену муж такого калибра враз променяет на какое-нибудь молодое, длинноногое, грудастое и большегубое создание, поэтому она старалась не терять времени даром.

Пыталась остаться интересной личностью. 7 дней в неделю она посещала фитнес-клуб, пять раз в неделю – косметические процедуры, один раз в неделю выбиралась в центр с целью изысканного шопинга. Ну и конечно, общение с подругами. Нельзя было выпадать из социального круга, это всегда чревато тем, что клуша-жена начинает говорить только о пирогах и пеленках, и она искренне считала, что от таких жен начинает воротить уже после десяти минут общения.

Надо сказать, что все эти попытки были вознаграждены по достоинству. В свои 34 года Наталия Андреевна выглядела лет на 20. Стройна, подтянута, одета с иголочки. Если бы она прошлась со своей дочерью Машей, то их, скорее всего, приняли бы за сестер или подруг. Только вот вместе Наталью Андреевну и Машу живущие ныне обитатели престижного поселка не видели уже очень, очень давно.

Вадим Емельянович внимательно читал контракт, который ему принесли юристы. Сделка назначена на завтра, нужно торопиться, иначе конкуренты быстренько перехватят инвестора. А потом нужно подумать о своих перспективах. Ему уже сорок с небольшим, пора бы уже и о политике задуматься. Все, вроде бы, было в порядке. Он достал из кармана ручку престижной фирмы Монблан и уже собирался «подмахнуть» многомиллионный контракт, как зазвонил телефон.

– Марина, не сейчас. Скажи, что я на встрече, мне нужно закончить очень срочную работу.

– Вадим Емельянович, на линии подруга вашей дочери, Ира. Она говорит, что это очень срочно и, кажется, она плачет.

– Господи, ну что там еще?! Хорошо, соедини меня с ней.

Голос Машиной подруги ему совсем не понравился. Девочка говорила путано, ее рассказ тонул в бесконечных всхлипываниях.

«Что? Куда она пошла? Какая еще Амбрелла?» – из сбивчивого разговора подруги дочери он понял, что Маша направилась в какое-то ужасное место с непонятной компанией, девочка не поняла, с кем именно, возможно, какими-то сектантами.

Кровь отхлынула от лица Вадима Емельяновича. Что значит, «какими-то сектантами»? Если говорить по-русски, кто это вообще? Какие-то сатанисты? Какие-то наркоманы? Какие-то бомжи? Господи, а вдруг Машка принимает наркотики? А вдруг эти сектанты приносят там кровавые жертвы и проводят чудовищные оргии?

Контракт упал на зеркально надраенный паркет. В глазах Вадима Емельяновича все поплыло. Он рывком встал с кресла, подбежал к сейфу, достал оттуда пачку денег. Потом схватил свой портфель и выбежал из офиса.

Какой-то придурок заблокировал проход на парковку со стороны улицы, и Вадиму Емельяновичу пришлось обходить дворами. В очередной раз его передернуло от того, что в самом центре города, в пятидесяти метрах от детской площадки находится заброшенный полуразрушенный дом, и никто не может его отремонтировать или снести. Фасады вылизали, а во двор зайдешь, так чувство такое, что война закончилась только вчера.