Александр Войлошников - Сборник. Книга 1. Роман «Седой» и другие избранные произведения Страница 6

– Во, блин горелый, выходит, – человек сам себя карает?! – удивляется Вася.

– Можно и так сказать, – соглашается Седой. – Человек самоуничтожается глупостью и подлостью. Но! Надо учитывать, что религий на земле множество, а разные религии содержат разные нравственные нормы. И то, что для одной религии – грех, для другой – доблесть! Потому-то Апостол Павел писал:

«Ибо когда язычники, не имеющие закона, по природе законное делают, то, не имея закона, они сами себе закон: дело закона у них написано в сердцах, о чём свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую» (Рим. 2:14).

Так что, судим мы себя сами. А от себя не спрячешься, себя не обманешь! Не оправдаешься тем, что ты не веришь ни в Бога, ни в Аллаха, ни в совесть! А церковная бодяга с искуплениями грехов индульгенциями, свечками, пожертвованиями, исповедями – это лапша для широко расставленных ушей безграмотных прихожан, не знающих и не желающих знать Слово Божие. И прав Тарас: не каждое убийство – грех. Может быть убийство и Святым Делом, ибо нет в мире абсолюта добра и зла. В некоторых христианских странах и кровная месть узаконена. И не только юриспруденцией, но и христианской церковью, потому, что в Библии есть закон от Бога, что справедливое возмездие не противоречит закону Моисея, а утверждает его:

«Мститель за кровь сам может умертвить убийцу; лишь только встретит его, сам может умертвить его» (Чис. 35:19)

Так же, как в юриспруденции высшая мера – это не убийство, а наказание за убийство! Понятия о справедливости возмездия есть у всех народов, во всех религиях, а, поскольку, эти понятия общечеловеческие, следовательно, они – от Всевышнего! То, что убийство – Святое Дело с благословления Господа – это понял я в детстве, услышав старинную песню про разбойника Кудеяра. Убийство необходимо, когда оно во имя справедливости. И инстинктивно, не понимая причины разумом, а по велению духа своего, вернулся я в Россию, где тяжкий грех мой не искупленным остался…

Умолк Седой. И все молчат: думают. Даже Вася.

– Бог милостив и ты убьёшь чекиста. Даст Бог – не одного… – нарушает молчание Тарас. – Не для тохо мы в побег вдарылись, шоб тильке ховаться. Ось, даст Бог и мы… – Тарас задумчиво смотрит на свои ладони – тяжелые ладони казака хлебороба…

– Когда ты, Тарас, про баржи с зеками рассказывал, я про душегубки вспомнил… – нарушает затянувшееся молчание Вася, видимо, чувствуя неловкость за свои неумные подначки.

– Якысь душехубки? Что за душегубки? – Одновременно переспрашивают Тарас и Седой.

– От, блин горелый, а говорите, – все зековские университеты прошли! – радуется Вася тому, что знает то, что не известно его всеведущим покровителям. И рассказывает:

– После малолетки я на Ачинской пересылке загорал. Там сосед по нарам срок тянул по лени…

– Как – по лени? – удивляюсь я.

– Во, блин горелый… обыкновенно, – по ленивой статье! Если один трёкнет, другой стукнет, то третьему пункт по лени задвигают тики-так – по самые помидоры!..

– Пятьдесят восьмая, двенадцать! Это же «недоносительство»! – перебиваю я Васю. Я не знал, что её называют «ленивой»!

– С дядей Васей пообщаешься – не того нахватаешься! – подтрунивает Вася. И добавляет с напускной важностью: – Не перебивай старших! Так вот, всем известно, как рога мочить на пересылке прелестно, где зеки со всего Союза встречаются, пока этап собирается. С утра до вечера баланду травят – обмен опытом – симпозиум… Мой сосед по нарам был «ленивый», и рассказал он, блин, поучительную историю:

Был на воле у него кореш – бывший одноклассник, а потом – чекист. Жили по соседству и чекист к Лёне забегал, когда душа горела – выпить было невтерпёж. Как-то кирнули они от души и спросил Лёня чекиста: почему тот со службы стал рано приходить? Неужто, всех шпионов уничтожил? И рассказал чекист Лёне про гениальное изобретение совучёных, которое сберегает драгоценное время героев невидимого фронта и делает их благородный труд приятным. Раньше чекисты пахали вручную: двое подводят арестованного к унитазу, бьют его сзади под коленки и – головой в унитаз! А третий – чпок! – в затылок стреляет. Унитаз нужен потому, что черепушки разные: ежели тонкая – её наган насквозь прошивает и спереди разносит. И для гигиены опускают голову в унитаз, чтобы мозги туда брызгали. А потом – с тушкой ещё возня: надо её по желобу спустить в трёхтонку с оцинкованным кузовом, как для мяса. А желоб от крови липкий – тушка застревает – её шестом проталкивать надо. Когда трёхтонку наполнят – только тогда можно перекурить и граммулечку пропустить, пока следующая машина под желоб подруливает… Такой тяжелый физический труд – каждый день без выходных, по двенадцать часов кряду! Отмыться от крови – сил никаких! Так уставали, что в ликвидаторском цехе так в крови и засыпали.

Но представители гуманной советской науки, лауреаты Сталинских премий, наши замечательные учёные, изобрели для чекистов замечательный автозак. Снаружи, блин горелый, – фургон, как фургон. С надписью кудрявой: «Комната смеха». А внутри герметичного кузова – труба, чтобы выхлопные газы пускать вовнутрь. Просто и мило. В автозак своим ходом идут политические ханурики, а на место приезжают – готовые жмурики. Кузов поднимается, как у самосвала – вали их в ров и никаких делов! Гигиенично и практично! Работают теперь чекисты с перевыполнением: едва арестовывать успевают, чтобы передовая техника не простаивала…

– Тс-с! – шикает Тарас на Васю, – кажись, поидэм…

Хрустит под ногами гравий – кто-то неторопливо шагает от паровоза. Шаги затихают в хвосте поезда и Седой говорит:

– Пожил я, братцы, помотался по разным странам и увидел, что большинство людей, путешествуя для познания жизни, узнают только то, что везде хорошо, а дома лучше! И понял я, что самое интересное в этом мире не храмы, музеи и чудеса природы, а люди. Каждый человек, даже просидевший всю жизнь на месте, столько интересного про своё место, прогретое задницей, знает, что нигде этого не прочитаешь! Только живём мы глупо: суетливо и бестолково. Встречаешь соседа: «Привет! – Как жизнь? – Нормалёк! – Бывай!!» Вот и поговорили. Сто лет проживёшь под одной крышей с кем-то, а ничего о нём не знаешь. Некогда общаться! И я и сосед спешим в умную книжку нос уткнуть, чтобы жизнь постичь. А что узнаешь про жизнь, даже из лучших книг? Всё там – нафталин. Много лет я потратил, постигая мысли мудрецов о человеке… много книг прочитал и лекций прослушал. И понял, что знания о человеке даёт не Сорбонна, а российская кича, где общаются с соседями по шконкам без обывательского выпендрёжа, не поглядывая украдкой на часики. А общение с ближним – не это ли главное?

Есть в евангелии от Луки замечательный разговор Иисуса Христа с сёстрами Марфой и Марией. Пока Марфа «заботилась о большом угощении» для Иисуса и Его учеников, Мария «села у ног Иисуса и слушала слово Его». А когда Марфа стала укорять сестру в безделии, Иисус сказал ей:

«Марфа! Марфа! ты заботишься и суетишься о многом. А одно только нужно. Мария же избрала благую часть, которая не отнимется у неё» (Лк. 10:41).

Общение оценил Христос важнее ужина для дюжины голодных мужчин! И раз уж предоставил нам Господь возможность неспешного общения, постараемся использовать её как следует. Расскажу я вам, братцы, то, что знаю о Париже. Но пусть и каждый расскажет про город в котором жил. Где ты жил, Вася?

– В Лебедяни…

– Ле-бе-дя-ань… – как карамельку, причмокнув, просмаковал Седой, – что за прелесть – Лебедянь! Как из сказочки!

– Та ще шоб жинку гарную, шоб борщ та варэники варыла… – добавляет Тарас, которого трапеза из сухарика с кусочком сала приводит в уныние, даже после лагерной баланды.

– Даст Бог, будут борщи и вареники. Баланда ни мне, ни тебе не светит: вышак, ты да я, честно заработали. У нас одна забота: покуралесить на воле! Жить, как советские живут – только время терять. Но везде, где хочется, побывать, – проблема… велика Россия, а мир – ещё больше! Вот и интересно мне, когда встречаю я человека, который не счёл бы за труд рассказать про то, что для него обычно и привычно: про свой городочек, про край, станицу. И тебе, Тарас, есть, что вспомнить, кроме казачьего меню…

– Хиба ж про шо?

– Кто ты по национальности?

– Мы – кубанЦЫ, – отвечает Тарас, рубанув ударением по последнему слогу. Казачки з Кубани – русские!

– А на каком же языке ты говоришь?

– А як уси кубанцы размовляють.

– Ты же, Тарас, по украински говоришь! Вот и расскажи: как, когда и откуда твои предки на Кубань попали? А я дополню твой рассказ. Расскажу о том, как Россию, единую и неделимую, которую деды завещали нам беречь пуще жизни, большевики испоганили границами республик. В том числе, между украинцами и русскими. И провели эти границы по невежеству так, что абсолютно русский Донбасс оказался на Украине, а украинская Кубань – в России! А потом расскажу я, к чему приведёт это преступление…