Алексей Нос - Труп Страница 6

Катя заметила, как он вытер руки носовым платком в кармане. Заглянул на кухню, слегка поморщился и направился к ней:

– Вина я вам не предлагаю.

– А что предлагаете?

– Хотите стихи: В когтях седого наркомана ты бьешься птичкою в сетях.

– Пока твой муж, от страсти пьяный, танцует танго на костях – закончила Катя. Любите «Серебряный век»?

– Только самое лучшее. Моя первая любовь его просто обожала, а мне хотелось соответствовать.

И так у него это естественно получилось, и улыбка была такая хорошая, что она простила ему некоторую бестактность, заключающуюся в упоминании другой дамы.

– Разрешите представиться – Иван.

– Очень рада, Катя.

– Как Вам, Катя, полотно?

– Концептуально.

– Да бросьте, Катя. Это же мазня, попытка вылезти куда-то вверх за счет чужой славы. Впрочем, в данном случае – Иван оглядел уже изрядно набравшегося автора – и в верху-то только крышка гроба.

Катя позволила себе полуулыбку.

Они потрепались еще минут пятнадцать, причем Катя взяла себе на заметку несколько очень свежих и едких характеристик гостей. Впоследствии она их вставит в свои репортажи.

Вскоре молодое дарование, в очередной раз плотоядно облизнув губы, скрылось в коридоре. За ним выскользнул депутат.

Планировка квартиры была такой, что в коридоре располагалась дверь в довольно большой совмещенный санузел, за ней дверь в кухню и далее выходная дверь.

– Я на минуточку – сказала Катя, приготовив фотоаппарат, и вышла следом. Возвращаться она не собиралась.

Примерно через три минуты в коридоре появился Иван. Катя маялась под дверью туалета. Дверь была закрыта изнутри на довольно крепкий крючок, а в щель ничего не было видно.

«Проблемы? – спросил Иван – Дама хочет пи-пи!» С этими словами он рванул дверь на себя, оборвав крючок, и прошел в кухню.

Несколько минут из коридора раздавались истошный визг, потом стук женских каблуков и хлопок выходной двери. И тут же: « Держи суку!!!!!!!».

Депутат с голым торсом несся к входной двери и неожиданно наткнулся на выходящего с огромным стаканом вина из кухни Ивана. Большая часть вина выплеснулась депутату в лицо, но несколько капель попало и на белую рубаху Ивана.

– Любезнейший, нельзя ли поосторожней!

– Отойди, я депутат!

– Боюсь, что ненадолго.

– Ах, ты быдло!!!!

Покрытые рыжим волосом пальцы депутата потянулись к горлу Ивана. Глаза Ивана обежали потолок, на предмет поиска камер слежения, и удовлетворенно опустились. Резким ударом правой руки он сломал депутату челюсть.

Челюсть была сломана окончательно и бесповоротно, никто в мире уже никогда не сможет ее собрать. Шикарная керамическая челюсть, изготовленная в Израиле по слепкам, сделанным в лучшем стоматологическом центре на Садовой. Челюсть, за которую были заплачены гигантские деньги, просто перестала существовать.

Депутат настолько опешил, что молча, наблюдал, как наглец развернулся и просто ушел из квартиры.

Забегая вперед, скажу, что «Желтая звезда» появилась в продаже в восемь утра. К этому моменту депутат успел распустить слухи о своем самоубийстве и уехать в Израиль. Позже и молодое дарование покинуло страну, и тусуется теперь у памятника Кириллу и Мефодию.

Выскочив на улицу, Катя бросилась за угол, прыгнула в такси и помчалась в редакцию.

Там она загрузила снимки, написала к ним сопроводительный текст, отправила редактору и успокоилась только тогда, когда из печатной машины начали выходить первые экземпляры номера.

Домой она возвращалась около одиннадцати. Решила пройтись пешком. Благословенный центр таил в себе мало опасностей. Дневная жара несколько спала, ветерок немного холодил кожу лица и в воздухе разливался волшебный аромат одесской ночи.

Возле подъезда она заметила «Туарег», которого раньше здесь не видела, но особого внимания не обратила пока не подошла ближе.

Водительская дверь была открыта. На сидении боком, вытянув ноги, сидел Иван. На торпедо лежал явно не дешевый букет из красных роз.

Иван вышел, вынул букет, протянул его Кате и, приятно улыбнувшись, сказал: «Добрый вечер».

Катя настолько опешила, что букет взяла. Однако скоро опомнилась и сказала:

– Иван, я не давала Вам свой адрес.

– Ошибаетесь, Екатерина Алексеевна, не только давали, но и велели обращаться в любое время. – Иван опять улыбнулся – Вот я и воспользовался.

Он протянул Кате ее визитку и формально представился: «Майор Петров».

Лицо у Кати на минуту стало пунцовым, но она скоро справилась с собой и сказала:

– Если у Вас есть ко мне вопросы, вызывайте повесткой в отделение.

– Ну, зачем же так формально, Катя? Вы ведь разрешили мне так себя называть?

Он вздохнул, наклонился в машину, вынул оттуда пакет с тремя бутылками прекрасного шампанского, захлопнул дверь, поставил машину на сигнализацию и с лукавой улыбкой сказал: «Катюша, угостите меня, пожалуйста, кофе. Целый день во рту маковой росинки не было». Катя не смогла отказать.

Целоваться они начали еще в подъезде. Примерно на том месте, где недавно лежало то, что полковник Сухов велел именовать, лаконичным и безнадежным словом «фарш». Потом целовались на лестнице, потом возле двери. В коридоре Катей неожиданно овладела ее фобия, и она выпалила: « Ты чистый?»

Через пять минут Петров чистый – только, что из ванной и Катя в её прекрасной постели грязно занимались сексом.

Не то, чтобы Петров не знал других слов для названия этого занятия, но до любви было еще далеко, а грязи придавали Катины крики.

Ну, скажите мне, кто из нас слышал из родительской спальни истошные крики, визг и хохот дикой гиены? Откуда взялась эта ужасная мода? Из немецких порнофильмов, которые устремились к нам вслед за видеомагнитофонами? Из опыта общения с проститутками, и мыслей, что если она не орет, значит со мной, что-то не так? Нет ответа.

Минут через десять Петров попросил Катю этот концерт прекратить, и она благодарно отдалась своим ощущениям, тревожа ночь лишь довольно тихими вздохами.

«Его руки и губы шарили по всему ее телу, выискивая каждую складочку способную принести удовольствие…» – примерно так Катя бы описала эти ощущения в своем «Боевом листке».

На самом деле никто нигде не шарил. Петров и так знал все эти складочки наизусть. И когда примерно через двадцать минут она хрипло выдохнула, хрипло выдохнула еще раз и откинулась на подушки, самодовольно подумал: « Как ты там писала – несчастный майор…».

Потом они пили шампанское. Потом опять занимались сексом. Еще и еще, и это действо все ближе приближалось к слову «любовь».

Глава 8

С утра в кабинете Сухова от Петрова просто разило огуречным лосьоном. Бутылочку этой зеленой жидкости белорусского производства он с большим трудом сумел отыскать в парфюмерных точках Одессы. Но сказано «как огурец», значит как огурец.

Полковник Сухов юмор оценил, но пока никакого вида не подавал. Кроме того в чистом тоне белорусского парфюма ему чудилась некая посторонняя нота. Какая именно нота – он пока не определился и основные выводы отложил на потом.

– Докладывай, майор.

За утренним кофе и яичницей с почеревком, именуемым в иных местах беконом, Петров действительно успел немного обсудить с Катей и дела служебные, поэтому минимальную информацию имел.

– Жертвой преступления предположительно является Алоиз Васильевич Вайнсброд. 1976 года рождения, уроженец города Рязань.

Согласно полученным от соседей сведениям Вайнсброд работает моряком на кораблях иностранных судовладельцев, или, как говорят в Одессе, «ходит под флагом».

Режим работы четыре месяца в море, четыре на берегу. Это позволяет предположить, что Вайнсброд относится к старшему или высшему офицерскому составу. Однако его специальность, звание, и компания в которой он работает на настоящий момент не установлены.

– Крюинговые компании проверял?

– Еще нет, товарищ полковник. Запланировал на сегодня. Хотя, конечно, этих контор, которые вербуют моряков «под флаг» сейчас в городе видимо невидимо. Хорошо если Вайнсброд устраивался через приличную компанию, которая не только вербует, но и отслеживает трудовой путь. Но существует и огромное количество подвальных контор, которые обеспокоены в первую очередь тем как содрать деньги с желающего уйти в море. В результате моряк пристраивается на полуразвалившийся корабль под флагом, каких ни будь Островов Зеленого Мыса. Сумеет ли он дотянуть до следующего порта никому не известно. За исключением судовладельца. Да и то в том случае если судовладелец убежден, что корабль обязательно утонет, и единственным смыслом рейса является получение страховой премии.