Александр Калмыков - Взлетают против ветра. Повесть Страница 6

– Ну, иди, если сможешь. Я очень сомневаюсь, что тебя выпустят с завода. Иди, но, только смотри, не пожалей об этом, студент-отличник!

Александр, молча, пожал плечами. Он лишь только слегка покачал головой, глядя на мастера, давая ему понять, таким образом, что после работы он не останется в цехе.

Когда закончилась смена, Александр, как обычно, хотел взять в табельной комнате свой пропуск.

– А тебе, Калинов, мастер сверхурочную работу выписал, – сказала ему табельщица цеха, когда он потребовал у неё свой пропуск.

– Ну и что. Я ему сказал, что мне нужно в институт, и я не останусь работать сверхурочно.

– А это для меня ничего не значит. Мастер выписал тебе наряд на сверхурочную работу. Уже оформлены все документы по заводу на сегодняшних сверхурочников. Поэтому, я не дам тебе твой пропуск, пока ты не выполнишь свою работу по наряду или не принесёшь мне разрешение от начальника цеха.

– А где я сейчас найду начальника цеха?

– Не знаю.

В этот день Александр так и не смог вовремя уйти с завода и из-за этого пропустил лабораторные работы в институте. Происшедшее он воспринял болезненно, поскольку учёба, всё-таки, для него была важнее всего. И с этого времени у него испортились отношения с мастером, который перевёл его в подручные к другим рабочим. Мастер отныне если и давал Александру индивидуальные задания, то они были мало оплачиваемыми и не интересными.

Мать в своих письмах постоянно писала Александру о том, что ему необходимо оставить работу и всё своё внимание уделить только учёбе: «Шура, мы с отцом делаем всё для того, чтобы ты нормально жил и спокойно учился в институте. Ну, и зачем ты пошёл работать на завод? Впереди у тебя целая жизнь. Ещё наработаешься. И от Аллы Федотовны ты зря ушёл. Очень хорошая была у тебя квартира. И тёплая, и удобная, и в самом центре города. Где ещё ты такую квартиру найдёшь? И, давай, одумайся, удели всё время и внимание своей учёбе. Это у тебя самое главное сейчас в жизни».

– Наверное, вы правы, папа и мама, – вникая в смысл слов матери, думал Александр. – Видимо, нужно уволиться с завода. Учёба важнее. Да и не дают начальники учиться нормально. Василий Иванович то и дело норовит после работы оставить. Он не родственник и ему всё равно, учусь я или нет.

Письма родителей с предложениями уволиться и их финансовая поддержка оказывали расслабляющее действие. Конечно, можно было продолжать работать в заводе, так как это делали другие его сокурсники. Но письма из дома настраивали на противоположное действие. Тем не менее, Александр, пока, терпеливо переносил все трудности и продолжал работать в заводе. Однако в подсознании у него давно затаилась мысль о необходимости уволиться и опять продолжить жизнь беззаботного студента. Эта мысль крепла и усиливала своё влияние на него. Но другая мысль удерживала его от увольнения. Он постоянно помнил о том, что он уже не ребёнок и должен сам содержать и обеспечивать себя. Ему стыдно было признаться самому себе, что он опять сядет на шею родителям. Однако письма матери всё больше и больше склоняли его к возвращению в беззаботную жизнь. Он сопротивлялся этому соблазну, но бессознательно искал для самого себя оправдания для увольнения с завода.

Работа стала казаться ему не интересной и, даже, нудной. Утром Александр шёл на завод с неохотой и целый день ждал, когда закончится рабочий день. Утром в понедельник он ждал, когда наступит вечер пятницы. И только субботние и воскресные дни были для него желанными и естественными для нормальной жизни. В эти дни он, как обычно, ездил в Рождествено, где, окружённый заботой родственников, позволял своей душе отдыхать от трудовых и учебных забот.

Александр не решался уволиться с завода ещё и потому, что из-за этого терял право на проживание в заводском общежитии. А где жить в таком случае он пока не знал. Впервые за всё время он почувствовал себя одиноким в большом городе, в котором он никому не был нужен.

Он несколько раз пытался заняться поисками комнаты, чтобы снять её, а затем переселиться из общежития. Но, когда наступали воскресные дни, он уезжал в Рождествено, чтобы хоть немного побыть среди родных людей, оставляя поиски другого жилья на потом.

Мысленно Александр уже созрел для увольнения с завода. Для этого ему нужен был только повод. И такой повод возник.

Воскресным вечером он вернулся в общежитие после очередной поездки в Рождествено.

Войдя в свою комнату, он увидел в ней Михаила. На нем лица не было.

– Что случилось? – спросил Александр. – У тебя такой вид, как будто тебя к расстрелу приговорили.

– К расстрелу не приговорили. Но, проблемы есть, – ответил Михаил, – да, и у тебя, я думаю, они тоже появились не меньше, чем у меня.

– Какие у меня могут быть проблемы?

– Обыкновенные. Проверь своё имущество, свои вещи. Нас ограбили.

– Как ограбили?

– Очень просто. У меня, например, всю мою получку украли. Я деньги всегда клал под подушку. Утром они были на месте. А когда я после обеда хотел взять немного денег, чтобы пойти погулять, то увидел, что их под подушкой, вообще, нет. Ни рубля.

– А может быть, ты их переложил куда-нибудь?

– Нет. Их украли. Кто-то воспользовался нашим отсутствием и залез в нашу комнату. На какие деньги мне теперь жить? До следующей получки ещё далеко. И самое интересное то, что меня не было в комнате всего какой-то час. Я в магазин только сходил за хлебом и макаронами.

– Зря ты, Миша, деньги хранил под подушкой. Я тебе говорил об этом. Нужно было, как я, с собой их всегда носить.

– Нужно, не нужно, – хмуро пробурчал Михаил. – Ты, лучше проверь своё хозяйство, чем меня учить.

Из хозяйства у Александра был лишь один чемодан с его вещами, который лежал под кроватью. Александр не сдавал его в комнату хранения личных вещей, потому что этот чемодан заменял ему комод. В этом чемодане у него лежали основные вещи для ежедневного пользования. Всё остальное он давно отвёз в Рождествено к дяде.

Открыв свой чемодан, Александр увидел, что половины вещей в чемодане нет. Украдены были его лучшие вещи, среди которых был коричневый полувер отца.

Определив, таким образом, что обокрали не только Михаила, но и его, Александр молча сел на свою кровать. Открытый чемодан лежал перед ним. Посмотрев на содержимое чемодана, ещё раз, Александр закрыл его и в сердцах пнул чемодан ногой.

– Вот, суки! – выругался он. – Ну, что за люди? Последние трусы готовы стащить, чтобы…

Александр не договорил. Он лишь заскрипел зубами от бессильной злости.

И Михаил, и Александр, оба понимали, что жаловаться некому. С фактом кражи пришлось смириться. Милиция, как подумали оба, им всё равно не помогла бы.

И в эти мгновения у Александра возникло полное отвращение и к заводу, в котором он пока ещё работал, и к общежитию, в котором жил.

– Ну, всё, – подумал он. – Хватит всё это терпеть. На заводе глупый мастер, в общежитии воры. Завтра же уволюсь и уйду жить на частную квартиру.

На следующий день Александр подал начальнику цеха заявление об увольнении с завода. Отработав положенные две недели после подачи заявления, он покинул авиационный завод. Увольняясь, Александр ощутил в душе щемящее чувство сожаления о случившемся. Он словно расставался с чем-то для него важным. Однако, вспомнив о своих взаимоотношениях с мастером, он вздохнул с облегчением, когда получил свою трудовую книжку в отделе кадров завода. Теперь он был свободен. Однако, после увольнения ему легче не стало. Чуть позже он понял, что быть свободным, значит быть никому не нужным. Возникли жилищные проблемы. Увольнение с завода повлекло за собой выселение из общежития.

Покинув общежитие, он, однако, свой чемодан оставил на некоторое время у Михаила, а сам принялся искать себе комнату для переселения. Александр думал, что найти себе новое жильё он сможет быстро и без проблем, но найти подходящую квартиру сразу не смог. Возникла трудная ситуация. Рассчитывать на дом дяди в селе Рождествено он, тоже, пока не мог, потому что в самом разгаре была весна. Уже стояли довольно тёплые дни, и солнце интенсивно плавило лёд на Волге. Переправа через Волгу была невозможна до полного таяния льда на ней.

Для жителей села Рождествено переправа осуществлялась только в дневное время вертолётом Ми-4, который, набирая пассажиров на набережной, перевозил их через Волгу до околицы села, а затем, уже с другими пассажирами, возвращался обратно.

Для Александра этот вариант исключался и, к тому же, был накладным. Он мог пользоваться переправой по воздуху только в субботние и воскресные дни, когда не было занятий в институте. После занятий в институте, в ночное время, вертолёт не летал.

Александру ничего не оставалось делать, кроме того, как просить о помощи своих приятелей с дневного отделения института, которые жили в студенческом общежитии.