Александра Стрельникова - Свет мой, зеркальце, скажи… Страница 6

Я попробовала брать в помощницы телетайписток. Это была та еще пытка, надо сказать. Они читали очень плохо, постоянно запинаясь и спотыкаясь. И нельзя было понять, то ли они просто неправильно произнесли слово, то ли это ошибка в тексте. Была одна девочка, которая неплохо читала. Но, во-первых, у нас смены с ней совпадали только через неделю, а во-вторых, ведь, у нее была своя основная работа. И если у меня случался «завал», и мне нужна была помощь, то и у телетайписток синхронно со мной тоже бывал «завал». Аппараты трещали, не умолкая. И телеграфистки весьма ревниво относились к тому, что именно в такой напряженный момент я забираю себе в помощницы их работницу.

Им казалось, что в тишине «редакторской» их молодая напарница просто отдыхает, в то время, как они вкалывают в грохоте, да еще с дополнительной нагрузкой, обслуживая ее аппарат…У телетайписток была шумная, утомительная, а потому очень нервная работа. Неудивительно, что они и сами зачастую бывали несдержанны и раздражительны.

Вот именно поэтому я и решила всё это спустить на тормозах. Как говорится, себе дороже. И спокойнее. «Ладно, – уговаривала я себя, – потерплю еще немного. Скоро грядут перемены».

А перемены намечались. Через несколько месяцев уходила в декрет наша «любительница» липовых сенсаций. Подыскивал себе работу и тот корреспондент, который перенес инфаркт и которого периодически «клевал» заведующий, доводя до сердечных колик. Даже приходила на прием к главной редакторше по этому поводу с жалобой его супруга. Ну, что она могла ей посоветовать – «тянущая воз» за двоих и заклеванная тем же начальником? Они сошлись на том, «что здоровье дороже», и значит надо менять ее мужу место работы.

Не очень хорошие отношения складывались у руководительницы с одним из молодых журналистов. Он считал, что начальница просто к нему придирается, заставляя его бесконечно переписывать материалы. Момент, вроде бы, вполне обычный, рабочий. Но конфликт уж больно затяжной. И было у меня еще подозрение, что именно этот человек накатал на нее «телегу» в обком партии. Короче, тут назрела типичная ситуация, про которую говорят «нашла коса на камень»…

И уж совсем анекдотичной в роли корреспондента выглядела в нашем коллективе та офицерская жена, которую впихнули в отделение, «трудоустроив сверху».

Это была супруга какого-то военного чина, работавшая до этого то ли в районной, то ли в многотиражной газете. Она не знала нашего большого города и не имела ни малейшего понятия об определенной стилистике написания текстов для информационного агентства. А амбиций, а апломба, а дремучей провинциальности… Короче, весь «букет» прелестей того, что включает в себя понятие «офицерская жена», когда оно употребляется в отрицательном смысле.

Думаю, бедная главная редакторша, загибала пальцы, подсчитывая, когда же военнообязанного супруга этой сотрудницы переведут по новому назначению. Потому что именно ей приходилось постоянно переписывать опусы данной особы. К счастью, «перевод», а вместе с ним и переезд на новое место, предполагался не в столь отдаленной перспективе.

В общем, перемены должны были быть. Так или иначе, по разным причинам, четыре корреспондента готовились на «вылет». И я считала, что уже вполне достаточно отпахала в «редакторской», пройдя изначально через то «горнило», через которое когда-то тоже перешагнули иные наши корреспонденты. И была на хорошем счету. И вполне уже могу переходить на работу корреспондента местного отделения ТАСС. И буду им обязательно.

Но, как известно, человек предполагает, а бог располагает…

Помню, как на нашу нерабочую с Риммой субботу (лучше бы мы дежурили в тот день!) совпал коммунистический субботник. И на наш весь маленький состав – человек девять комсомольцев от силы, почему-то пришла разнарядка из райкома комсомола. Нам строго предписывалось явиться на конкретный строительный объект.

У моей напарницы как раз в это время в частном доме пригорода работали нанятые строители. Короче, ей было не до субботника…

…И вот мы на окраине города: в составе пяти девчонок-телетайписток, двух техников-монтеров и меня, оказались в каком-то помещении, все окна и стены которого изнутри были забрызганы засохшим бетоном. Всё это предполагалась нам отодрать и отчистить чуть ли не «зубами» под грядущую отделку.

Объем помещения был очень большой. Работа – весьма трудоемкой и неблагодарной (нам потом за нее заплатили копейки, которые перечислили на какой-то благотворительный счет).

Девчонки за скучным и тяжелым делом пели песни. Особенно хорошо это получалось у одной певуньи – розовощекой пухленькой блондиночки-хохлушки, то и дело поглядывавшей на нашего двадцатипятилетнего кареглазого комсомольского секретаря (между прочим, уже женатого и бывшего молодым отцом). Он тоже бросал на нее искрометные взгляды, и не только здесь, а и на работе (я это уже давно подметила). Всё проистекало шумно и весело. Немало пришлось потрудиться и нашим двум ребятам.

После того субботника у меня несколько дней жутко болели мышцы спины, плечей и рук. Уж слишком непривычно грубой и физически тяжелой была та работа на новостройке. Но даже при всей моей «тендитности», говоря на украинском, (а по-русски – изяществе и хрупкости) это можно было пережить. Гораздо труднее оказалось пережить то, что я вдруг поняла…

После той субботы я сделала для себя неожиданное открытие, ставшее лишь моей тайной. Даже Римме ничего не стала говорить. Всё же, она была болтушкой и любила посплетничать.

Я вдруг поняла, что нравлюсь юноше, который по своему типажу напоминал мне Алешу Поповича. Причем, поняла-то я это с явным опозданием, благодаря несколько непринужденной обстановке того субботника. Всё случилось, конечно, гораздо раньше, просто я этого не замечала. Да и не могло мне такое даже прийти в голову!

«Всё это пройдет, – успокаивала я себя. – Вон у них в телетайпной сколько молоденьких и симпатичных девчонок. Это просто какая-то блажь».

Я и старше его была лет на девять, и уже подбиралась по возрасту через год на «вылет» из комсомола. Хотя внешне выглядела года на двадцать три. Ведь я была девушкой спортивной, не курила и не пила. Ну, разве что шампанское по праздникам да фирменную вишневую наливочку, приготовленную моими же руками из вишен нашего домашнего сада…

«Мы выбираем, нас выбирают, как это часто не совпадает»…

Какая неумолимая правда жизни в этих простых словах песни – подумалось мне тогда. И еще я подумала о том, что ни в коем случае нельзя дать ему понять то, что отныне знаю я. На тот момент мне это удалось.

Через пару месяцев я поехала в отпуск на Азовское море. А вернувшись отдохнувшей и посвежевшей, уже не обнаружила своей напарницы, с которой мы так хорошо сработались. И не подозревая еще о том, что отныне события моей жизни начнут разворачиваться совсем не по тому сценарию, который я обрисовала сама себе на ближайшую перспективу.

Не скрою: жила во мне надежда, что по возвращении из отпуска, мой тайный воздыхатель, возможно, вообще, забудет о моем существовании. С глаз долой – из сердца вон. Разве так не бывает? Да и молодая жизнь в телетайпной проистекала всегда шумно и весело.

То в обеденный перерыв, а то и в пересменку, наша молодежь вываливалась с юношеским щебетом из своего рабочего помещения, устраивая какие-то игры, а то и забеги в длинном коридоре. Мы всегда с пониманием и улыбкой относились с Риммой к этому визгу и щебету раньше, когда она еще работала. Но всё стихало от строгих замечаний секретарши и бухгалтерши.

Стихало, но – не надолго. До следующего раза…Молодые гормоны требовали своего выхода. Природу не обманешь. Молодежь хотела резвиться, шуметь и… влюбляться.

Я понимала, что жизнерадостная певунья и пухленькая блондиночка влюблена в молодого женатого мужчину, и что рано или поздно ничего, кроме разочарований, обид и головной боли этот служебный роман ей не принесет. Хотя кареглазый брюнет-монтер часто задерживался на работе, когда у той девушки совпадала вторая смена. Если честно, то мне он не нравился своей недалекостью, мужской нахрапистостью. Но причем тут я?

Что я могла сказать жизнерадостной блондиночке? Да и какое имела право? Ведь, у всех влюбленных на глазах – очки розового цвета. Известно это. Думаю, достаточно откровенно могли высказаться по этому поводу ее старшие и наблюдательные коллеги-телетайпистки, острые на язычок. Но жизнь устроена так, что каждый из нас набивает в ней свои собственные шишки…

Что до меня, то мои надежды не оправдались. Увы… Моего появления после отпуска тут ждали, и даже очень… И сразу дали мне это понять весьма красноречивыми взглядами. Чего раньше не было. Так откровенно он никогда не позволял себе на меня смотреть. Теперь молодой человек решил, очевидно, выйти из тени: пусть тайное станет явным. Как в той песенке уже не получалось: «Я за тобою следую тенью, я привыкаю к несовпаденью»…