Алексей Янкин - Свобода не воля. Часть 2. Медвежий праздник Страница 6

Через час оказались перед темным устьем ущелья, каменистые стены которого отвесно вздымались на головокружительную высоту. Всю его ширину, шагов семь, не больше, занимал водный поток. Обойти ущелье ни слева, ни справа не представлялось возможным, так как неприступные дикие горные кряжи громоздились здесь и с одной и с другой стороны. Склоны их испещрены обрывами и оползнями, покрыты местами то густой, то редкой древесной растительностью самых разных, но большей частью хвойных, пород. Пришлось войти в реку и, оскальзываясь на мелких камнях, запинаясь о большие, помогая себе посохами, пробиваться вверх по течению. Благо глубина большей частью едва достигала лодыжек. Удивительно, но вода не ледяная. Даже, пожалуй, не холодная. Скорее теплая. Очевидно речку, высказала предположение Маргарита, подпитывали горячие источники, о чем свидетельствовал и едва кисловато-солоноватый привкус воды. Томкага, улыбаясь во весь свой щербатый рот, прокричал, стараясь перекрыть шум потока: «А нам, однако, помогают духи. Не злятся видно». Лохматый казался не вполне с этим согласен. Его духи ему явно не благоволили. На мокрого по кончики ушей пса жалко смотреть, шерсть слиплась, бока сотрясались дрожью то ли страха, то ли холода. Никита временами взваливал друга себе на плечи, поверх котомки, и так нес его, пока сам не выбивался из сил.

Временами путникам удавалось останавливаться на небольших сухих каменных выступах, что бы передохнуть и поправить обувь. На каком-то этапе, очевидно миновав горячие ключи, все почувствовали, что вода резко похолодела. Теперь к мукам усталости прибавились и муки холода. Но всё же она не ледяная и терпеть можно. Все были донельзя измотаны ходьбой против бурного клокочущего течения, к тому же вынужденные постоянно взбираясь все выше и выше, поэтому, когда неожиданно вышли из этого бесконечного ущелья, и оказались в неширокой межгорной долине, все как один повалились на зеленую траву там, где стояли и в блаженстве затихли. Лишь Маргарита, приподняв голову, попыталась пошутить, обращаясь к охотнику:

– Может пробежимся, погреемся?

Никита лишь махнул рукой. Даже он, которому такие приключения не внове, с полчаса лежал недвижим, ощущая, как гудящая усталость постепенно оставляет мышцы. Путники один за другим поднимались и, первым делом, снимали обуви, выжимая её и развешивая на палках, воткнутых у разведенного костра, на котором уже булькал чайник.

Никита, несмотря на робкие возражения девушки, стянул с нее кожаные сапоги, вывернув их, повесил сушиться вышеописанным способом, а сам, закатав штанины на посиневших девичьих ногах, принялся энергично растирать голени и ступни, велев Мише делать тоже самое со своими. Маргариту быстро покинуло смущение и она, откинувшись на спину, чувствовала, как по ногам заструилось тепло, а стопы закололо тысячами иголок. От семи пар обуви валил пар и шел своеобразный запах, который, однако, никому не помешал насладиться своей порцией чая. Есть среди дня у туземцев не принято, но чай, совершенно иное. Никита пояснил, что сытый желудок располагает ни к движению, а ко сну, потому и сам он обычно придерживается такой же тактики – немного есть лишь утром и, более плотно, вечером. Питание на каждой стоянке он устраивал исключительно ради своих подопечных. Только тут Маргарита догадалась, сколько хлопот доставляли они с братом этому человеку и какую брешь в его запасах пробивали своими капризами.

Конец ознакомительного фрагмента.