Андрей Неклюдов - Тундровая болезнь (сборник) Страница 6

Ураган продолжает бушевать, а мы, обалделые, сидим сгрудившись в столовой и подавленно молчим, слушая гул и рев за тонкой ненадежной стенкой, глядя, как через стянутый проволокой вход чудовищным белым пузырем вдавливается внутрь специально подвязанный тент. Все сознают: если сорвет палатки, помощи ждать нам не от кого.

– Никита, тащи фуфырь, – распорядился начальник.

Выпили водки под малосольного хариуса. Напряжение и тревога немного отступили. Авось не пропадем!

– Это не просто так, этот катаклизм, – роковым тоном изрекает Серега.

– Это нам за жадность, – предугадываю его мысль.

– Именно, – подтверждает Сергей. – Не надо было столько рыбы ловить. И гусей убивать. Вот нам наказание!

– Бог Нум разбушевался, – хмыкаю я.

– Зря смеешься, – не одобряет Сергей. – Ленька вчера тоже смеялся: мол, посмотрим, накажет ли нас тундра.

– Простое совпадение, – огрызается Леньчик.

– Все это предрассудки, – отмахивается Антон. – Ураган не только нас накрыл. А здешним чукчам за что наказание? За нашу жадность?

В палатке холодно, несмотря на пылающий в печке огонь: все тепло выдувается сквозняком.

Бутылка вскоре опустела, а гул за стенкой как будто снова усилился.

Белый пузырь на входе затрясся вдруг сильнее, задрался, и с порывом мокрого ветра в палатку втиснулись два ненца в зеленых прорезиненных комбинезонах. Оба улыбались как ни в чем не бывало, как будто не было ни бури, ни вероятности остаться без крова и погибнуть от холода. Не снимая мокрых одежд, они уселись за стол и с удовольствием принялись пить налитый им чай.

– Вы откуда? – спросил я.

– Рыбу ловим.

– В такую погоду?! Да вы что?!

– Сети маленько проверили.

– Ну и ну… И оленей кто-то пасет? – поразился Серега.

– Другие пасут. Рыбачим, пасем – одни, другие.

– По очереди, то есть. А что лучше, – с хитрой миной спросил Никита, – рыбу ловить или оленей пасти?

– Рыбачим – хорошо, пасем – хорошо. Всякий хорошо. Тундра – хорошо!

Мы переглянулись: не смеются ли?

– Вон буря какая – чего хорошего? – скептически заметил Антон. – Ветер, дождь, а то и снег. Это хорошо?

– Дождь – хорошо, – бодро откликнулись аборигены. – Трава будет – оленям кушать.

– А чум не сдувает? – коснулся я злободневной темы.

– Нет, не сдувает.

– А! – вспомнил второй. – Один раз улетел зимой.

– И что тогда?! – мы почти привстали со своих мест.

– Тогда плохо было.

– Ага! Значит, бывает все же и плохо! – оскалился улыбкой Антон.

Не понимая, что мы нашли в этом веселого, гости принялись громко прихлебывать чай.

– Скажите вот что, – снова обратился я к ним. – Золото у вас тут кто-нибудь находил?

Оба отставили кружки и переглянулись между собой.

– Ну золото… Знаете, что это такое?

– Знаем.

– Находили когда-нибудь? – допытывался я.

– Это нельзя, – пробормотал один невнятно.

– Почему нельзя? Тундра накажет? – вспомнил и заухмылялся Ленька.

– Одни наши люди находили… давно… другие люди их убивали.

– Ну, где золото, там всегда конфликты, – не удивился Антон.

«Значит, золото тут все-таки есть, – думал я о своем. – Пропустить мы его при нашей сети опробования не можем. Вывод один – не там ищем».

– А где находили? – точно угадав мои мысли, поинтересовался Никита.

– Не знаем, – потупились гости.

– Врут, что не знают, – заявил Леньчик после ухода чукчей. – Сами хотят хапнуть!

– Куда они его денут? – усомнился Антон. – Нам же и принесут – «меняса».

– Странно… Для нас тут экстремальные условия, непрерывная борьба, – как будто про себя, задумчиво промолвил Серега. – А они постоянно так живут и даже кайфуют. Мы с ними словно из разных миров.

– А что им не кайфовать? – с обычной иронией заметил Антон. – В армию их теперь не забирают, в школе учиться необязательно. Вернулись в первобытное состояние.

– Чего ж в этом кайфового? – не согласился Ленька. – Ни тебе телевизора, ни компьютера, ни потусоваться… Мобильников даже нет. Я б от такой жизни застрелился нафиг.

– Если мы наковыряем тут руду, жизнь у них изменится, – высказался Никита.

– Точно! – подхватил Ленька. – Будут не оленей пасти, а на рудниках херачить! – и он захохотал, довольный своей шуткой.

– Если мы найдем здесь уран или золото, то их отсюда просто выдворят, – убежденно проговорил Антон. – Тем более что они будут только кричать, – вспомнил он первый разговор.

– Так постепенно в резервации окажутся, – заключил я.

– Печально это… – склонил голову Серега. – А еще печальнее, что и мы к этому приложим руку.

– Зато премию за золото получим! – потряс кулаком Ленька. – Глеб обещал!

Я же представил себе, как сюда явится уже не один вездеход и не шесть человек, а целые колонны техники, толпы людей. Пробьют дорогу, поставят вагончики под жилье, исковыряют все карьерами, шахтами и штольнями, перебьют всех зайцев и куропаток, загадят речки… Сейчас мне показалась напыщенной и наивной мысль, которая была у меня в начале сезона – будто мы проводники цивилизованной жизни. А нужны ли здесь кому эти наши дороги, электричество и Интернет?

9

Бесконечно долго поднимаемся по ущелью, протянувшемуся от подножья к вершинам гор. Два перевала отгораживают от нас тот самый дальний многообещающий участок.

По дну ущелья с рокотом бежит вниз со ступени на ступень голубой пенистый поток. Порой его русло от стенки до стенки перекрывает снежник, плотный, с волнистой поверхностью. Ручей булькает где-то внизу, в холодной ледяной пещере. В начале сезона мы опасались ходить по таким снежникам: они лежат обычно под большим уклоном, вполне реально поскользнуться и поехать вниз на острые камни или свалиться в ручей. Но потом приспособились: шагали, втыкая для подстраховки рядом с ногой геологический молоток на длинной рукоятке или лопату. А в конце концов и вовсе потеряли чувство опасности и не раз в конце маршрута съезжали вниз на подошвах сапог, ставя одну ступню ребром немного поперек и по необходимости притормаживая ею.

– Вы бы в лотки свои промывочные садились – и вперед, как на санках! – шутил по этому поводу Никита.

– И лопатами сзади рулить! – потешался я.

Знали бы мы, чем это кончится…

За вторым перевалом открылась внизу широкая, абсолютно голая долина – бывшее ложе древнего ледника. Мы с Серегой, как и договаривались, разделили между собой сбегающие вниз ручьи и разошлись.

До вечера мы промыли по восемь проб. Пусто. Странно: весь мой геологический и шлиховой опыт говорил, что золото тут должно быть. Обидно. Если так ничего и не выявим, то и вправду получится, что все наши труды, все мучения с вездеходом, с непогодой – все коту под хвост. Нет, с этим невозможно смириться! Завтра же придем сюда снова и «прощупаем» каждый ручеек на том дальнем борту долины, хоть там уже и не наша территория.

С первого перевала, чтобы выиграть время, решили спускаться не по ручью, а воспользоваться «эскалатором» – длинным снежником, простершимся от вершины хребта почти до самого дна ущелья.

Серега ехал впереди, я – метрах в пятнадцати от него. Неожиданно он покачнулся (наверное, провалилась нога), шлепнулся на спину и заскользил вниз уже с нешуточной скоростью. Он пытался тормозить, так что из-под каблуков взметались фейерверки снежных брызг, но безуспешно.

Язык снежника заканчивался уступом. Мой напарник со всего разгону слетел с него, прокатился по курумнику и остался лежать на дне распадка у жиденького ручейка. Пока я спускался к нему, подгоняемый нехорошими предчувствиями, он пошевелился, высвободил руки из лямок рюкзака, попробовал даже встать, но тотчас же опустился на камни.

– Что-то с ногой, – хмуро ответил он на мои расспросы.

Я стащил с него сапог, портянку, задрал штанину. На лодыжке красовался лиловый кровоподтек, она угрожающе вздулась.

– Что за хрень! Что за проклятый сезон! – выкрикнул я в низкие равнодушные небеса.

– Тут уж некого винить, сами дураки, точнее, я дурак, – глянул на меня исподлобья приятель. – Перелома вроде бы нет. Вывих или растяжение, – констатировал он. – Надо как-то добираться до лагеря.

Легко сказать – до лагеря… До лагеря было километров шесть, причем через еще один перевал, через распадки и отроги. Либо в обход хребта, по безымянному ручью до Очетывиса, а затем вверх по нему до самого озера, а это километров пятнадцать по скользким галечным косам и прибрежным кустарникам. Нет, это немыслимо. Проклятье, что же делать?! Тащить напарника вверх, к вершинам?..

Это только в кино герой картины волочет на себе раненного товарища многие километры. Я уже через двадцать шагов убедился, что героя кино из меня не получится. На мне висели два рюкзака – сзади и спереди. Серега держался за меня, обвив рукой мою шею, и пытался прыгать на одной ноге, но вверх по склону у него это, честно говоря, получалось неважно. Оба мы очень скоро выдохлись. Вдобавок упористый злобный ветер как будто задался целью противодействовать нам.