Ольга Шлыкова - Найти бога. фантастический роман Страница 6

Я не буду рассказывать всех подробностей строительства, а Станцию собирали на орбите, и оснащения и подбора экипажа. Скажу только, что подводная станция, которую ты видел на экране, была построена, как тренировочная база участников экспедиции. Там кандидаты, сменяя друг друга, учились жить и работать в замкнутом пространстве. Ещё до того как приступили к строительству, международным сообществом была принята Конвенция об использовании Станции исключительно в исследовательских целях.

Государства участники проекта обязывались поставить оборудование, подобрать и обучить экипаж одной из исследовательских палуб Станции. Из шестнадцати, таковыми были восемь. Так появились палубы – Американская, Англо-Австралийская, Немецко-Французская, Русская, Китайская, Итало-Испанская, Индийская. И Латино – стран латинской Америки. Остальные страны могли делегировать своих учёных для участия в проекте, заключив договор с тем или иным государством. Станция могла принять на борт десять тысяч человек. Из них – больше половины учёные, остальные – технический персонал и члены семей экипажа. Во главе этого города на орбите стояли Капитан и Научный руководитель, которым стал наш неугомонный Пьер Рише. Кандидатуру Капитана долго не могли утвердить. Один за другим кандидаты брали самоотвод, предпочитая более скромные должности на Станции. Ведь Капитан Станции – командир космического корабля и мэр космического города одновременно.

В это время вернулась длительная экспедиция из пояса Койпера,3 командир которой Билл Кортни сразу согласился занять место Капитана Станции. Его личность устроила всех. Один из лучших капитанов внешней космической разведки, кроме типичного образования космических пилотов имел докторскую степень в области психологии, и двадцатилетний опыт космических полётов, десять лет в чине капитана. А Кортни пошёл в Капитаны Станции по двум причинам – на Станцию он мог взять с собой жену, по которой сильно скучал в экспедициях, и уже не представлял себя работающим на Земле. Других экспедиций просто не планировалось.

Целый год Станция работала в холостом режиме. Отрабатывались детали длительных переходов во времени и космическом пространстве. Раз за разом испытывались ядерный и водородный реакторы, и гравитационно-торсионная установка. Члены экипажа обживали свои рабочие места и личные каюты. Детализировался план очерёдности научных изысканий. Рише сдержал слово данное чиновнику, первые восемнадцать пунктов программы прорывов во времени были посвящены поискам застрявших в минувшем. На Китайской палубе была построена специальная лаборатория, куда перевезли их тела, в том числе тело легендарного Моро. Но не его собирались искать первым. Первым пунктом назначения была докембрийская эра, а конкретно период палеоархей, где затерялся палеонтолог Ден Мэй, тот самый сын высокопоставленного чиновника.

Когда настал день первого перехода во времени, Станция уже работала как часы. Всё было выверено и отработано до автоматизма. Билл Кортни объявил по громкой связи пятиминутную готовность. На капитанском мостике царила строжайшая тишина, лишь сигнал Маяка нарушал её каждые полминуты. Люди всматривались в показания приборов, всё шло по плану.

Капитан немного нервничал. Корабль, на командование которым он так легко согласился, был совсем не похож на привычные суда с фотонными двигателями и антигравитационными лазерными ускорителями. Он знал, здесь двигатели работают принципиально по-другому. Войдя в торсионное поле, корабль при невероятно малом ускорении был способен, почти мгновенно, переносится на колоссальные расстояния, которые и не снились космофлоту Земли ещё каких-то десять лет назад. Больше всего его восхищала конструкция корабля, благодаря которой достигалась привычная земная гравитация внутри Станции. Один шар был встроен внутрь другого и вращался вокруг своей оси с соответствующим ускорением. Это было очень удобно и для стыковок с другими кораблями. Вращайся Станция целиком, то желающему с ней состыковаться объекту пришлось бы вращаться самому. В пространстве между шарами на нулевой палубе в условиях невесомости находились технические отсеки, где постоянное присутствие людей было необязательно. Люди работали на нулевой палубе, используя персональные гравитаторы специально сконструированные для Станции. Кортни восхищался своим новым кораблем, оборудованным по последнему слову науки и техники, и в то же время немного побаивался его. Ему казалось, что Станция намного опередила своё время, и человечество ещё не готово к таким прорывам во времени и пространстве.

На испытательных переходах в прошлое Земли, где отрабатывалась точность расчётов заданного момента времени, Станция нигде не задерживалась дольше десяти минут необходимых для работы датчиков фиксировавших состояние атмосферы, и фотографирования выбранных участков поверхности. Кортни всё казалась какой-то мистификацией. На самом деле Станция никуда не перемещалась, и кто-то просто транслирует на мониторы кадры исторических фильмов. Всё шло, как говорил русский конструктор Станции, без сучка, без задоринки. Это и настораживало бывалого Капитана. Он был атеистом, но одна из старинных примет звездоплавателей гласила – если подготовка к полёту идёт слишком хорошо, это уже подозрительно. А в свои профессиональные приметы Билли Зануда верил свято. Его и Занудой прозвали за привычку всё перепроверять по многу раз. Даже здесь на Станции, кое-кто был недоволен, если он вникал в происходящее с излишним, по их мнению, вниманием. Особенно его зам по науке.

Кортни очень не нравилось, что первым рабочим переходом Рише выбрал такую далёкую временную точку. Они до хрипоты спорили, Капитан доказывал необходимость начинать с переходов на короткие отрезки, постепенно увеличивая дальность во времени. Упрямый француз стоял на своём – нужно наоборот начинать с самых дальних временных точек, так будет проще составлять хронологию от самого начала времён. Но Кортни всегда подозревал, что дело вовсе не в чистоте хронологии, и у Научного руководителя совсем другие причины упорствовать. Как психолог, он видел в высказываниях Рише о переходах во времени больше эмоций чем убеждения, и прекрасно знал, что это поведение человека вынужденного отстаивать то, что ему самому не по душе.

А Пьер Рише ждал, когда Капитан произнесёт заветные слова, и они прозвучали:

– Внимание, стартуем!

Панорамные мониторы погасли и тут же вспыхнули вновь. Станция перенеслась на четыре миллиарда лет назад, и люди увидели пейзаж, потрясший самое смелое воображение. Их родная планета была чёрной как уголь, и искорежена кратерами. В зоне видимости извергалось сразу пять вулканов. Потоки лавы вновь и вновь обжигали и без того уже обожженную поверхность. «Какую жизнь искал в этом аду несчастный Дэн!», – с раздражением подумал Рише, – «Здесь ещё атмосферой и не пахнет!». Нужно было попытаться найти его. Специально настроенный генератор Моро посылал Ден Мэю призывы откликнуться. Капитан Кортни с интересом наблюдал, что из этого получится. Для него работа в торсионном поле была в новинку. И он не очень-то верил в выживание человека в условиях новорожденной Земли, пусть только в тонком теле. Но вот на генераторе прозвучал сигнал приёма, на призыв ответили. По громкой трансляции кто-то кричал на китайском языке. На центральном мониторе высветился перевод:

– Неужели вы меня нашли! Но как вы меня заберёте?

Голос Капитана Кортни не выдал волнения:

– Лаборатория доктора Ли, приступайте к эвакуации доктора Ден Мэя!

– Установка запущена! – Ли Хун, медленно вывела рычаг на максимальную нагрузку.

В кабине установки неподвижное тело Ден Мэя. Маленький импульсный шлем на его голове был подключен к торсионно-гравитационному генератору, который должен сработать как пылесос, втянув тонкое тело Мэя в установку, и соединить с телом физическим. Снова слышен крик. На мониторе тут же высвечивается перевод:

– Меня как магнитом тянет вверх! Я понял! Я вижу вас! Вы на космическом корабле! Где я?

Целую минуту ничего не происходило. Доктор Ли, не отрываясь, смотрела на Ден Мэя, а он всё так же неподвижно лежал. И вот веки его дрогнули, пошевелились пальцы.

– Доктор Дэн! Если вы нас слышите, подайте какой-нибудь знак! – Голос Ли Хун дрожал.

И о чудо! Дэн Мэй открыл глаза. Через пять минут он уже сидел и жаловался окружившим людям, как у него затекло всё тело, и хочется размяться. Но его уложили и повезли в медицинский отсек. По всей Станции пронёсся вздох облегчения.

Рише наблюдал за эвакуацией со смешанным чувством ожидания и страха, что ничего не получится. Теперь, Дэн был на попечении медиков, и можно было продолжить выполнение запланированных исследований мира девственной Земли и её окрестностей. Научный руководитель включил громкую связь, чтобы дать команду произвести необходимые измерения, но Капитан его опередил: