Светлана Зорина - Валеска, воевода леса Страница 6

Удивительный все-таки мир лежит у подножия наших гор, – сказал Инвар. – Скажи, Валеска, а почему ты называешь Дубовую рощу кладбищем? Я помню, на могиле твоего деда был большой камень, с выбитым на ним именем, но я прошелся по роще и больше таких камней не увидел.

Потому что дед был воеводой. Воевод, особенно великих, хоронят так, чтобы потом любой желающий мог найти его могилу, – сказала Валеска. – Воевода ведь охраняет форт и после смерти тоже, когда оказывается в Подлесье вместе с другими великими воинами. А в самой Дубовой роще хоронят обычных людей и эльфов. Их просто закапывают в землю в произвольном месте, и все. Никто не знает, кто где похоронен. Но зато каждый приходит как бы ко всем сразу.

Удивительно, – сказал Араим.

У вас как-то по-другому?

Да, – Инвар доел последний гриб и воткнул шпажку от него в тлеющие угли костра. – Мы не хороним своих мертвых в земле. У нас нет для этого возможности.

Мы ведь живем на камнях, – добавил Араим.

Пора было ложиться спать. Они расстелили у костра плащи, и Инвар достал из поклажи покрывала. Где-то в чаще запела первая ночная птица, и ее песню сразу подхватили цикады. Инвар сразу уснул, и Араим, вроде бы, тоже, но, когда в кустах поблизости раздался шелест и тихий треск, эльф резко сел.

Это шишка упала, – сказала Валеска, не открывая глаз. – Мы спим под лиственницей.

Я никогда не привыкну к лесу, – сказал Араим и снова лег.

Послушай, – Валеска повернулась на бок и открыла глаза. – Я хочу спросить. Если вы не хороните своих мертвых, то как же вы поступаете?

Араим помолчал, потом тоже повернулся на бок, лицом к ней.

– Как я и сказал, мы живем на камнях, – сказал он. – Если бы мы и хотели хоронить своих мертвых, как вы, то точно мы не смогли бы их закапывать. Но у нас принято считать, что тело человека – это только вместилище его духа. Когда дух уходит, тело является только опустевшим сосудом, не более. Наши предки сбрасывали тела умерших в пропасть. Но с приходом к нам людей, мы посчитали уместным перенять некоторые их традиции. Народ Инвара поклоняется огню, и они всегда сжигали тела своих мертвецов, полагая, что, пока сосуд духа существует, дух находится в нем, как в ловушке. Сейчас разница между нами лишь в том, что люди Инвара сжигают тела своих мертвых до захода солнца, а мы – после.

Почему? – спросила Валеска.

Потому что наши предки пришли со звезд. Сжигая тела умерших, мы помогаем тем, кто по какой-то причине не смог после смерти освободиться от своего сосуда, вернуться домой.

Валеска перевернулась на спину.

– Но тогда объясни мне, если вы тоскуете по кому-то, кого уже нет, как вы поступаете? Мы приходим на кладбище, а вы?

А разве на кладбище лежит тот, по кому ты тоскуешь? Он давно уже в Подлесье, как вы называете Следующий мир, а то, что лежит на кладбище – не более, чем пустой старый сосуд, закопанный в землю, – возразил Араим. – Когда мы тоскуем по кому-либо, мы смотрим на звезды. Когда мы видим звезды, это означает, что те, по кому мы тоскуем, смотрят на нас с неба.

Понятно, – сказала Валеска. Над ними раскинули свои ветви высокие старые деревья, и неба было почти не разглядеть, но несколько звездочек все-таки можно было увидеть сквозь листву. Валеска хотела еще спросить, что делать, если тоскуешь по человеку, о судьбе которого ничего не известно, но кажется, будто он не умер? Однако, пока она пыталась сформулировать вопрос, Араим уже уснул, и Валеска не стала будить его.

***

С утра все были немного на взводе, и это состояние было легко объяснимо: к обеду они должны были прибыть в форт. В этот раз всю поклажу погрузили на лошадь Араима, а Валеска ехала с Инваром. Лес вокруг стал совсем знакомым и родным, дорога превратилась в широкий и хорошо укатанный тракт, по бокам которого то и дело мелькали разноцветные флажки – метки охотников и ориентиры для путников. Стены форта показались впереди на холме, когда солнце едва прошло через свой зенит.

Прибыли, – сказал Инвар. Он уже не скрывал своего волнения.

Валеска тоже волновалась, но близость дома вызывала у нее не радость, а смешанную со страхом грусть. Особенно девочка переживала перед встречей с Айризом – она хорошо понимала, что ее бегство, скорее всего, вызвало большой переполох в Лесном Перевале, и, вероятнее всего, всю неделю эльфы рыщут по лесу, пытаясь набрести на ее следы. Вряд ли Айриз и другие жители форта погладят ее по головке при встрече после всего этого. Второй момент, который очень волновал Валеску, касался Джеммы. Последние пару дней от тягостных мыслей ее отвлекало общение с Инваром и Араимом, но теперь, в родных стенах, беспокойство за судьбу тетки не могло не вернуться.

Когда крепостные ворота открылись, и путники въехали в форт, Валеска поняла, что и он все это время жил ожиданием новостей: на площади собрались не только лесники и ратники, но и женщины, и дети, даже седые старики пришли встречать гостей. К ним вышел Айриз – казалось, за последнюю неделю он состарился на добрый десяток лет.

Приветствую тебя, Айриз, временный комендант Лесного перевала и всех близлежащих земель, – сказал Инвар, спешившись и подойдя к эльфу.

Приветствую вас, Инвар и Араим, хозяева Горных Вершин, – кивнул Айриз, склонив голову. Его взгляд упал на Валеску и он, казалось, только теперь заметил ее. – Простите, я сейчас вернусь к вам.

Подойди-ка ко мне, – велел эльф Валеске. Они отошли немного в сторону и Айриз, не размахиваясь, ударил Валеску по щеке.

Я не буду говорить тебе все, что хотел сказать тебе в каждый из прошедших восьми дней, – негромко сказал он, – Это был очень неправильный шаг в очень неправильное время. Никогда бы не подумал, что ты способна на подобную глупость.

Валеска опустила голову. Ее щеки горели, но не от пощечины, которую отвесил ей Айриз, а от стыда. Она знала, что все смотрят на них, и готова была провалиться сквозь землю, лишь бы не ощущать на себе этих взглядов. Особенно стыдно ей было от того, что Инвар и Араим, конечно же, тоже видели унизительное объяснение между ней и эльфом.

Айриз, я хотела как лучше, – негромко сказала Валеска.

Не важно, чего ты хотела. Главное, что сделала ты, как хуже. Думаешь, у всех здесь не было других забот, кроме твоих поисков? Отправляйся домой.

Айриз отвернулся, и, давая понять, что разговор окончен, направился обратно к горцам. Валеска смотрела ему вслед и в ее душе что-то закипало. Айриз отчитал ее, как маленькую, дал ей пощечину на глазах у всего Лесного перевала, говорил с ней так, будто она сделала что-то постыдное.

Валеска была согласна, что ее бегство было необдуманным и детским поступком, но она также помнила, что совершила этот поступок только лишь из благих побуждений. Кроме того, она никогда не видела Айриза таким злым. При Джемме он был совершенно другим – потому что при Джемме он в основном соглашался с тем, что говорила она.

В груди у Валески что-то дрогнуло, и она как будто со стороны услышала слова, которые сама же и произносила в спину уходящему эльфу:

При Джемме ты никогда не решился бы поднять на меня руку, Айриз.

Айриз остановился и медленно обернулся.

Что? – переспросил он.

Я только хотела сказать, что ты не должен забывать, кто из нас будущий воевода, – проговорила Валеска, но былой уверенности и смелости в самой себе уже не ощущала. Теперь – она понимала это очень отчетливо – она окончательно уничтожила все хорошее отношение к себе со стороны всех, кто присутствовал на площади, включая Инвара и Араима. Втянув голову в плечи, Валеска быстро повернулась и пошла к дому. Ей казалось, что, если Айриз догонит ее и побьет уже по-настоящему, она даже будет ему благодарна.

Дома было сыро и холодно. Тонкий слой пыли успел лечь на все предметы в комнатах, и Валеска некоторое время не знала, что ей теперь делать. Ей хотелось упасть на кровать и заплакать, она даже попыталась сделать это, но плакать, лежа на отсыревшем одеяле, было мокро и холодно, и она вышла в сени, набрала дров и стала растапливать печь.

Когда огонь затрещал, закручивая березовую кору на поленьях в веселые завитки, Валеска зажгла лучину и спустилась в подпол. В большой дубовой бочке квасилась под гнетом капуста с яблоками, в углу была свалена картошка. Отправив картошку в горшок, а горшок – в печку, Валеска протерла пыль и уселась за стол. Пустая изба медленно приобретала былое ощущение дома, но Валеска все еще не понимала, что ей делать дальше и как себя вести. Обида и гнев в ее душе понемногу улеглись, оставляя место раскаянию и желанию немедленно загладить свою вину. Но как можно было это сделать? Идти к Айризу мириться в то время, когда он, наверное, вел важные разговоры с Инваром и Араимом, было не лучшей идеей. Ждать вечера тоже не хотелось. Валеска в задумчивости обводила взглядом избу и вдруг увидела нечто, что по какой-то причине не замечала все это время.