Геннадий Мурзин - Без вести пропавший Страница 6

На пульте замигала лампочка.

– Яша, подойди. Из управления добиваются, – попросил Смирнягин.

Окуневский подошел к пульту, нажал на клавишу.

– У телефона… Эксперт-криминалист… Дежурный? Здесь он… Чай пьет… Слушаю… Да… Да… Так точно… Понял… Слушаюсь.

Окуневский нажал на клавишу, и лампочка перестала тревожно мигать.

– Ну? – Смирнягин вопрошающе смотрел на Окуневского. – Что им надо?

– Дежурный по городу… Он сообщает, что в Пригородный райотдел доставлены подростки. Подрались между собой, составляется протокол. Среди них, говорит, есть парнишка, у которого фамилия «Чудинов». Предлагает связаться с коллегами, выяснить, не тот ли, кого ищут наши родители.

– Понял, – Смирнягин отставил кружку, подошел к пульту, сел за пульт и набрал на аппарате, стоящем справа, номер. Там, куда он звонил, тотчас же ответили. – Привет коллеге… Как дела?.. В порядке… Ничего серьезного… Тоже?.. И слава Богу… Что позвонил?.. Из управления сообщили, что к вам доставлены драчуны-подростки, похулиганившие… У тебя?.. Среди них есть Чудинов, восьмиклассник?.. Есть?.. Вот, паршивец! Родители с ног сбились, а он… Какие родители? Обыкновенные. В наш райотдел обратились с заявлением об исчезновении… Почему к нам? Очень просто: живет-то, паршивец, в черте нашего района, по улице Газетной… Что-что?! Как это не у нас?! Вот, передо мной заявление его родителей: пропал Чудинов Сергей Иванович, учащийся сто тридцатой школы; утром ушел в школу, отсидел все уроки, потом исчез в неизвестном направлении… Как это не тот? Как вашего задержанного зовут?.. Виталий?.. А не врет?.. Нет?.. Что? Чудинов Виталий проживает в Дзержинском районе? Это точно?.. Что-что? И родители уже за ним едут?.. Не ошибка, нет?.. Надо же… Однофамильцы, выходит… Какое странное совпадение… Ну, будь здоров! – Смирнягин положил трубку и хмыкнул. – Я-то уже подумал, что нашелся наш стервец. Выходит, не он.

10 ОКТЯБРЯ. ВОСКРЕСЕНЬЕ. 00. 55.

Юлия Алексеевна проснулась из-за стука входной двери. Встала, потянулась, поморщилась, вышла в коридор. Лёха, снимая грязные кроссовки, глядя на мать, спросил:

– Какого черта встала?

– Ты как с матерью разговариваешь?

– А как надо? Научи!

– Где был? Что делал?

– А, отстань…

– Как это отстань?! Мать я тебе или нет?

– Какая ты мать? Днем – на барахолке, вечером – в дупель пьяная. Похавать даже некому приготовить.

Юлия Алексеевна поморщилась от головной боли.

– Что, с похмелюги? – спросил, язвительно ухмыляясь, Лёха.

Мать отрешенно махнула рукой, прошла на кухню и стала шуровать в холодильнике.

– Ищешь пиво?

– Черт, было же! – проворчала Юлия Алексеевна.

– Не ищи. Я высосал, – Леха захихикал.

– Идиот, чему смеешься? – зло спросила мать, плюнула, шумно захлопнула дверцу холодильника и пошла в спальню. Проходя мимо сына, потянула носом. – Да, ты пил!

– Да! Чем я хуже тебя?

– Молокосос! – взвизгнула мать и замахнулась на сына. – Убью!

– Ты? Убьешь? Меня? – он с силой толкнул мать в грудь, которая, не удержавшись на ногах, упала на колени. – Куда тебе?! И вообще: будешь еще вякать – вот тогда я тебя действительно замочу.

Он перешагнул через мать, по щекам которой текли слезы, и прошел на кухню.

– Боже! Еще один уголовник! За что мне все это, за что! Господи помилуй, меня, несчастную!

Глава 3. У прокурора

13 ДЕКАБРЯ. ПОНЕДЕЛЬНИК. 14.10.

Из кабинета вышла секретарь-референт Зоя Ивановна Опалева. Она подошла к женщине, сидевшей неподалеку от двери. Женщина встала, с надеждой глядя в глаза Опалевой.

– Не примет, да?

– Успокойтесь, пожалуйста. Все в порядке: прокурор вас примет… В порядке исключения. Но, прошу вас, покороче: у Семена Семеновича сегодня чрезвычайно напряженный день. В вашем распоряжении только десять минут.

– Так… мне можно?

– Проходите, пожалуйста, – однако тут же спохватилась. – Одну минуточку: сумочку – оставьте здесь. Не беспокойтесь, никуда не денется.

Посетительница вошла. Опалева за ней плотно прикрыла дверь. Посетительница в нерешительности остановилась. В глубине кабинета, за огромным столом сидел Тушин, и что-то быстро-быстро писал на лежащем перед ним листочке.

– Здравствуйте.

Тушин поднял голову, снял очки, встал, вышел из-за стола и пошел навстречу женщине.

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста, – прокурор проводил под локоть женщину до стула, выдвинул его и предложил. – Присаживайтесь, – сам же вернулся на свое место. – Ну-с, слушаю вас.

Тушин, как бы глядя на только-только проделанные им манипуляции со стороны, недоумевает: «С чего бы? С какой стати расшаркиваюсь перед этой… Наверняка же станет сейчас канючить насчет „невинно осужденного сыночка“ и просить вмешательства в судьбу ее несчастненького».

– Я – Чудинова… Нина Викторовна… Из Нижнего Тагила… У себя я всех обошла, но…

Тушин мгновенно поскучнел: похоже, подумал он, интуиция не подвела и он зря расшаркивался. Тушин на глазах помрачнел.

– Пожалуйста, в двух словах – о существе вашего дела, Нина Викторовна.

– Извините… волнуюсь… Девятого октября, утром наш сын Чудинов Сергей Иванович… Сереженька наш ушел в школу и не вернулся. Ждали до ночи. Мы с мужем ночью обратились в райотдел милиции, оставили заявление. Тамошний милиционер легкомысленно, как я считаю, отнесся к нашему заявлению. Стал говорить, что парень набегается и вернется; что через три дня, если не будет изменений, будет объявлен федеральный розыск; что без труда беглеца найдут в каком-нибудь приемнике-распределителе…

– Нина Викторовна, не следует обижаться на сотрудника милиции. Потому что зачастую так именно и бывает.

– Возможно. Но нам не легче. Надеюсь, вы – отец и должны понять нас, родителей, каково нам… Моя мама, без ума любившая внука, скончалась от инфаркта: сердце не выдержало, – по щекам женщины невольно потекли слезы. Она достала платок и стала вытирать. – Извините…

– Ничего-ничего, я вас понимаю… Продолжайте, пожалуйста.

– Мне, собственно, больше и сказать нечего.

– То есть?

– Хожу по всем. Везде говорят одно и то же: ищем, мол. Но я не могу понять: человек – не щепка, как можно не найти?! Не может человек исчезнуть, не оставив никаких следов. Столько дней прошло…

– К сожалению, я вас должен разочаровать, – прокурор покачал головой и вздохнул. – Полгода назад в центральном гастрономе Екатеринбурга мужчина семидесяти двух лет скончался от разрыва сердца. При нем не нашлось ни вещей, ни документов. Похоронили, как неопознанного. А что делать? Все усилия по установлению личности не увенчались успехом. И это не единичный случай. Только за этот год в качестве неопознанных похоронено двенадцать человек.

– Вы… хотите сказать, что и Сереженьку?..

– Нет-нет, я этого не говорю в отношении вашего сына. Я просто говорю: есть проблема. Цивилизованность нашего общества такова, что… Россия – единственная страна, где до сих пор не внедрена всеобщая дактилоскопия населения. В январе мы (в качестве пока идеи, конечно) затеяли в прессе разговор на эту тему. Знаете, какой визг подняли правозащитники? Мол, грубое нарушение прав личности. А ведь это вранье, грубый обман общества. Англия, где намного больше заботятся об охране прав человека, уже более ста лет назад внедрила всеобщую дактилоскопию населения, причем не добровольную, а обязательную. И ничего! А у нас – вопят, как будто людей собираются резать. Проблема-то вновь зависла.

– Дактилоскопия – это что? – спросила Чудинова, не понимая ничего из того, о чем говорит прокурор.

– Дактилоскопия – это отбирание и хранение отпечатков пальцев.

– Зачем?

– Отпечатки пальцев человека – это в тысячу раз надежнее самого надежного документа. Их, то есть отпечатки, нельзя исправить, нельзя устранить. Двух одинаковых отпечатков не существует в природе и не может никогда существовать. Существовала бы и у нас всеобщая дактилоскопия – никого бы не смогли похоронить неопознанным.

– Что, и после смерти…

– Да, и после смерти человека по отпечаткам пальцев можно установить личность. У нас тоже отбираются и хранятся отпечатки пальцев, но только от лиц, проходящих по уголовному делу… Впрочем, это наша проблема и вас она не касается. Скажите, по факту исчезновения сына было возбуждено уголовное дело?

– Кажется, что-то такое было… Кажется, сейчас дело сдано в архив… Нет-нет, точно не знаю. Нас об этом не ставят в известность.

– Ну, нет, Нина Викторовна: если бы дело было прекращено, то вас бы в обязательном порядке проинформировали письменно. Так что, судя по всему, дело где-то лежит в числе «глухарей».

– «Глухарей»?

– Извините, Нина Викторовна, за профессиональный жаргон… Итак, я все понял. И вам скажу вот что: если дело и в самом деле производством прекращено, то это решение я отменю. Если нет, то вполне возможно, что дело наша прокуратура возьмет в свое производство. Во всяком случае, дело будет мною взято под личный контроль – это я вам обещаю, – Тушин нажал на какую-то кнопку, и услышал голос секретаря-референта. – Пожалуйста, дайте возможность гражданке Чудиновой написать заявление, и потом положите лично мне на стол, – прокурор щелкнул клавишей и повернулся к посетительнице. – Мы найдем вашего сына, обязательно найдем! Во всяком случае, не будем терять надежды, хорошо? Я искренне вам сочувствую.