Аука - О любви и о погоде. Сборник Страница 6

Запомнят лишь того, кто оправдал ненавь.

Ненавь как восхождение.

Ты строил гору, чтобы потом на неё взобраться?

Опус номер пять. Где-Сад

Когда вспоминаем историю про яблоко раздора, то хочется лишь грустно улыбнуться.

Мы с тобой вырастили целый яблоневый сад, и плоды он даёт круглый год.

Такое вот необыкновенное чудо.

Ни дня друг без друга, ни мгновения порознь, ни вечности без ссор.

Это наш Где-Сад – сад, где растут наши раздоры.

Никому в него не попасть – только нам и только вместе.

Никогда в нём не пропасть – там от счастья тесно.

Невозможно мимо пройти – только там есть смысл.

Никуда из него не уйти.

А когда мы гуляем вне этого сада, держась, как дети, за руки,

То не можем понять: а зачем мы его посадили?

Нам бы и одного яблока хватило.

Может кому нужен Где-Сад?

Подарим безвозмездно!

Но в ответ – тишина, повторять бесполезно.

Я зароюсь в твои колени и молчать буду.

А назавтра до встречи в саду – ты забудешь, и я всё забуду.

Может, так и выглядит рай, если в нём есть сад?

Может, таким и должен быть настоящий ад?

Мы с тобой растим наш совместный Где-Сад.

Ты мне рада?

А знаешь, как я тебе рад!

Опус номер всё. Продолжение

А теперь мы станцуем приватный танец.

Каждый будет танцевать в своём персональном личном Космосе.

Мы уже научились танцевать нежно.

Не нужно больше крепко держать тебя за талию и вести в танце.

Так танцует на твоей щеке ветерок от крыльев пролетающей мимо осы.

Оса не касается тебя, она тебя даже не видит, но ты пугаешься.

Ты даже готова убить невиновное насекомое.

Помнишь?

Ты чувствовала мои шаги ещё до того, как я начну движение?

Ты понимала мои слова так, что мне не нужно было их произносить?

Ты знала обо мне то, что со мной никогда не случалось.

Это была репетиция танца.

Когда танец разучен, его можно танцевать с кем угодно.

Тыльной стороной ладони – а это самое точное прикосновение – я прикоснусь к твоей щеке.

Чтобы сразу же уйти в продолжение.

Туда, где мы сможем танцевать приватный танец.

Музыкой будет то, что пожелает быть музыкой.

Тишина примет непонятную даже ей самой форму.

Время будет играть со своим хвостом.

А пространство забудется в улыбке.

На этом всё?

Или всё, что ты пожелаешь?

Репетиций больше не будет.

Три дня. Ничего особенного

Сценарий субботы

Немного прохладного утра.

Ближе к полудню добавить взбитых облаков.

И дать этому настояться.

В это время зажечь огонь,

Подготовить необходимое, поставить нужное и разложить искомое.

Расчехлить, настроить и размяться хорошо известным.

Вот и гости, шутки, смех, разговоры, пробки в небо.

Начали!

Облака тем временем уже подошли и готовы.

Можно включать дождь.

Кстати тент, кстати глинтвейн, кстати многоголосье под перестук капель о брезент.

Сад в японском стиле. Бассейн с карпами. Дубовый веник в бане.

Чай за огромным столом. Разговоры вприкуску.

Дождь притомился, рассвет приготовился.

Долгим выдался денёк.

Исход воскресенья

У скрипки работы Гварнери особый голос.

Она не подавляет другие инструменты: ей этого не нужно.

Но услышав скрипку, понимаешь, что словами услышанного не передать.

Она родилась почти триста лет назад.

Сколько людей слышало её нежный напев?

(Екатерина II и Мария Антуанетта)

Сколько музыкантов ласкало её гриф?

Имена забыты, лица стёрты, звуки растаяли.

Маэстро баюкает инструмент как дитя.

Он словно танцует с ней над сценой.

У скрипки работы Гварнери красивое имя «Робрехт».

Когда-нибудь забудут наши имена, сотрутся наши лица, и растают звуки,

Но пусть звучит скрипка, убеждая нас в том, чего не передать словами.

Вечер понедельника

Если не помогает тысяча и один способ,

То, значит, стоит начать сначала.

Ведь сделав столько шагов, ты понимаешь,

Что ушёл уже достаточно далеко.

Утро – мудрое время суток, потому что оно ничего не помнит.

Но ведь был праздник субботы, магия воскресенья – и значит, что ты всё-таки Жив!

Во имя и навсегда!

У моего безумия неверная походка.

Спотыкаясь, запинаясь, сбиваясь с ритма,

Бредёт оно по дорогам Мироздания.

Хочешь найти точный вопрос?

Ты окружен хороводом ответов,

И глупо пытаться быть разумным.

Вместо безопасного знания – сумасшедшая любовь,

Она не знает, но действует – и это опьяняет!

Чем не способ познания нереальности?

Моё безумие не ведает себе цены,

Но знает меру огня,

И выжигает, любя, изнутри.

Огонь во страдание?

Дым во спасение?

Или жар во творение?

Выбор велик, его можно не делать.

Берёшься, бросаешь, находишь,

Обнимаешь пьяную тобой женщину.

Постоянство – как позволение ветренности,

Испуг в глазах и отчаянная попытка опоздать.

У моего безумия всё так логично.

Не останавливайся, заклинаю тебя.

Теряй, пропускай, зачёркивай —

Но только не останавливайся.

Остановиться мы ещё успеем…

Забыть позабыть

Ты только меня не ищи, я приду.

Чуть-чуть погуляю по звукам и лицам,

Замру тишиной, чтобы эха напиться.

Ты только меня не забудь позабыть.

Бессолнечной ночью

И в полдень беззвёздный

Ты даже из мыслей меня прогони.

Мне так будет проще, мне так будет легче.

Ты только меня не забудь позабыть.

Разменной монетой по людям рассеюсь,

Листвой пожелтевшей под ноги паду.

Дождями баюкать, метелью тревожить

Тебя я не стану, тебя я… люблю?

А значит, меня не забудь позабыть.

Ты только меня не забудь позабыть…

Да ты и не сможешь забыть позабыть.

* * *

Набросок непонятных фраз.

Игра глазами на повышенных тонах.

И невозможность выразить словами,

Как невозможность выразить ничем.

Как невозможность…

Меж собой мы неконкретны.

Мы с другими хороши,

Красноречивы и для глаз приятны.

На нашей карте нет материков, на ней лишь пятна.

У пятен белый цвет – залог для будущего плена?

А у других для нас есть встречи и измена,

Есть обещания и чувства от души.

Лишь друг для друга мы не хороши.

Примерно так.

Засечка на душе, чтоб не забыть.

Чтобы саднила грудь,

И хрипло рифмовалось слово,

Да нарушался ритм.

До послевстречи,

Будь и ты здорова!

Путаница в октябре

Постоянно запутываюсь в себе.

Или меня так много – или потому что осень?

Непрерывно думаю о тебе.

Даже запутавшись, даже когда просинь неба,

Листва шуршит под ногами, и по утрам зябко.

Мне уже не распутаться от себя —

Слишком пророс в это тело.

Мне уже не задуматься без тебя, и если бы только в этом дело.

Я могу думать о чём угодно, знать бы ещё кому угодно эта

Изморозь на траве, самолётный росчерк сквозь облака.

Или лучше не знать пока?

Беспрестанно не понимаю смысла.

Мне выпала призовая игра?

Как-то выиграл и забыл пока.

Дымно в небе, калейдоскоп событий, маета…

Двери, окна, в окнах – новые двери.

Не распутаться, не понять, не поверить.

И не думается… Вот такая путаница.

* * *

Мой милый ангел, я тебя не уберёг.

Ты вышел и пропал в февральской канители.

Хранитель ангел тоже ведь нуждается в любви.

Стою под снежным ветром и не мерзну.

В моей душе намного холодней, чем за окном.

Я знал ответы, заклинать умел тревоги —

А вот тебя понять не захотел.

В награду пустота из тех, что не заполнить.

Теперь бы надо как-то зиму пережить.

Найти причину, выбрать путь-дорогу,

И попытаться это позабыть.

Хоть попытаться это позабыть.

Предпоследний довод. Нескладные банальности

Я бы мог спеть тебе о любви в ми-мажоре и в ля-миноре.

Я бы мог рассказать сто историй, а потом ещё пару тысяч.

Я бы мог написать без рифмы стихи – так поёт снегопад у моря.

Удивительным мог бы стать – тень от тени, звук от эха.

Прохожим случайным к тебе пристать, случайность – мне не помеха.

Усмирить ветра для тебя, убаюкать лавины.

Мог бы рядом с тобой шагать, попадая с тобою в такт,

Размахивать руками, говорить и тут же молчать, лишить тебя покоя.

Но этого нам не дано…

Лишь несколько строчек, случайная встреча, прятать глаза.

Молчание и ещё раз – молчание, улыбка, приправленная презрением.

Награда это или наказание, или нелепое наваждение.

Вспоминаю Принца и Спящую красавицу.

К ней нескладной толпой толкутся поклонники.

Целуют, она не просыпается: она ждёт его, а он не торопится.

Он рядом, ухаживает за хрустальным гробом,