Владимир Буров - Стометровка Страница 6

– Прыгай совсем не глубоко, – сказала Галя, – и принесешь мне изумрудную ложку.

Сильвио хотел спросить, как можно прыгать на три разных расстояния, но понял, что времени совсем не осталось.

И он прыгнул, даже не посмотрев, есть ли вода в колодце. Конечно, должна быть, если люди к нему ходят. Он опустился на первую глубину. И… и оказался в маленьком, но чистом и пахнущем свежими бревнами предбаннике. Мама! Опять баня. Солдат ожидал, что встретит здесь Галю. Но никого не было. У кого спросить изумрудную ложку? Но, как говорится, делать нечего, надо мыться. Парень намылился, а воды-то, чтобы ополоснуться, и нет. Протер он один глаз от мыла и видит: впереди дверь. А на ней табличка, а на табличке что-то написано. Что? Вопрос:

– Изменилось ли что-нибудь в конце Дяди Вани, или, как и сказал сам Дядя Ваня:

– Все будет по-прежнему.

Вопрос:

– Так схитрил Дядя Ваня или правду сказал, что все так и будет по-прежнему?

– Во попал, – сказал вслух солдат самому себе. И добавил: – Японская система. Пока не отвечу – воды не дадут. А дальше, скорее всего, придется петь на ступеньках универмага.

– Можно отвечать? – спросил солдат. – Спасибо. Ответ:

– Схитрил Дядя Ваня. Хотя он и пообещал профессору, что тот будет получать:

– То же, что получал раньше. Все будет по-старому, – только теперь уже не просто так, за то, что профессор большой ученый, а… а за его жену!

Дядя Ваня теперь будет платить за возможность лапать красивую, шикарную, двадцати семилетнюю жену профессора, целовать ее и дарить букеты цветов. Каждый день.

Пусть и на двоих с доктором. Вот так, Дядя Ваня теперь будет платить за право лапать и целовать Елену Прекрасную. Вот это сделка! И так каждый спектакль. Именно поэтому эта пьеса:

– Комедия.

А иначе картина была бы очень мрачной. И можно было бы сказать, что правды нет не только на Земле, но и выше. А ведь сначала я подумал, что в произведениях Чехова нарушается главный принцип художественного произведения:

– Хеппи Энд.

Мраком, несправедливостью все начинается и продолжается и мраком же заканчивается. Несправедливость остается с человеком навсегда. И не будет никогда выхода. Ни через двести, ни через триста, ни через тысячу лет.

Во всех современных произведениях идет борьба с несправедливостью, а в конце победа. Собственно, о чем тогда и рассказывать, если в конце нет венца, нет победы? А здесь, у Чехова, человек встречается с вечной несправедливостью, и в конце все равно остается с ней. Остается навсегда. Не происходит выравнивания перекоса. Не по очереди приходит к людям несправедливость. Нет отмщения. Ну, вот, оказывается, что есть.

Вечный ужас побеждает театр.

И представляете себе, дверь в душевую открылась. Щелкнул японский автоматический замок, и солдат открыл дверь.

Потом солдат прыгнул до середины. Он надеялся увидеть здесь Таню. Но и здесь никого не было.

– Неужели опять баня? – подумал солдат. И улыбнулся. В том смысле, что вряд ли, не может быть. Но это опять была баня. Похоже, не зря Эльдар Рязанов учился в Режиссерском Институте, не зря снимал кино про баню. Баня, как оказывается, символ не только этого мира, но и под… нет, не подземного все-таки, а подземно-подводного. Ведь в Библии говорится, что Земля и Вода существенно отличаются. Земля останется, а вот морей и океанов в Раю уже не будет. Почему? Ну, не знаю почему, только отличие очевидно. Одно будет, а другого не будет.

И вот опять намылился солдат, и опять – другим уже глазом – видит дверь. А на ней табличка. И написано:

– Как правильно говорить и думать:

– Бог в подробностях, или дьявол в подробностях?

Действительно, раньше я слышал только, что Бог в подробностях. Теперь почему-то говорят, что дьявол в подробностях. Очевидно, намекают, что истина, значит, не в подробностях, что правильное утверждение:

– Бог – это Солнце, – истина не только для начальной школы, но и теперь распространяется и на более высокие инстанции. Как-то:

– На докторские диссертации. – Как говорится, выше начального образования не прыгнешь. А как прыгнешь? Ведь там, в начальном образовании, рассказывается о вечных истинах. Дальше-то ничего нового уже нет. Так, только подробности.

Так кто находится в подробностях:

– Бог? – Или:

– Дьявол?

Пытаются опять перекрыть подробности, что будто бы там дьявол. Так, втихаря, ненароком. Но отнюдь не наугад.

Ответ простой:

– Бог в подробности. И дьявол в подробности. Но здесь важно то, что именно в подробности Бог отличается от дьявола! Мы можем заметить это отличие. Заметить только в подробностях.

При уничтожении подробностей, при подчинении шмыгающего носом Иешуа Булгакова богу Ра, богу Солнца – отличить плюс от минуса не удастся. И тогда произойдет то, что предсказано в Библии:

– Дьявол встанет на место Бога. Как бог.

При школьном пояснении можно сказать, что Бог и дьявол связаны между собой. Как связана пометка на полях с текстом. Что тогда получается Бог и дьявол части одного целого. И это неправильно. Говорить так нельзя. Ибо нельзя увидеть этой связи. Это упрощение. И оно ведет к подмене.

И, следовательно, ответ такой:

– Бог побеждает дьявола в подробностях. В докторской диссертации, в открытии, в колебании струны. Но не в очевидной школьной истине, что:

– Бог – это Солнце. – Что толку повторять истину, что мы на первом месте в мире по запасам каменного угля?

Мы не в Древнем Египте, друзья мои.

Бог не в громе, и не в молнии, а в тихом ветре.

Утверждение, что бог – это солнце:

– Истина для всех, – оказывается ложным. Это истина не для кого.

Бог Солнце – означает, что он для нас непознаваем, что, следовательно, мы и верить не можем! Он слишком высоко над нами.

Что такое импрессионизм? Это не живопись, а одни подробности. Поэтому его отрицали. Отрицали, не замечая, что классика, солнце осталось в посылке.

Поэтому без подробностей мы видим не классику, не основу, а:

– Копию! – Бог древних египтян Ра без подробностей только ничего не стоящая копия. Копия не даст положительного действия.

И очевидно, что Подлинник и Копия отличаются только в подробностях. Упрощение бессмысленно. Краткий курс – идеология атеизма.

Так и ответил солдат. И дверь перед ним открылась. Он смыл с себя все мыло, оделся, сел за стол с арбузом, самоваром и конфетами. Налил чаю с пряностями в серебряную чашку, хотел уже сделать ароматный глоток, но тут же поставил чашку опять на пахнущий свежим деревом стол. Мама!

– Забыл взять в первой бане изумрудную ложку для Гали.

А как вернуться он не знал.

– Ну, да ладно, – подумал он, – вернусь, прыгну еще раз в колодец, и возьму изумрудную ложку.

Выпил солдат три самовара чаю. Похлопал себя по животу. И спустился на самую глубину.

Наверное, придется петь на ступеньках универмага. Что петь? Ответ. А какой будет вопрос? Он спускался все глубже и глубже. Наконец, солдат почувствовал твердь под ногами. Что?

– Я так и думал! – Это был универмаг. – Натуральные японские тесты. Придется петь ответ. Зачем? По японской системе, чтобы доказать:

– Вы не стесняетесь рассказать людям свою теорию. – И это подтверждает, что она верна.

Солдат огляделся по сторонам. Где вопрос? И тут к нему подошла девушка, раздающая рекламные листки.

– Мне не надо, – сказал солдат.

Но девушка сказала, чтобы он все-таки взял листок.

– Пригодится, – добавила она.

– Вроде бы похожа на Иру, – подумал Столетов. – Но с другой стороны, наверное, это Копия. Сначала он положил листок в карман. Не выбрасывать же его сразу. Потом только решил прочитать содержание рекламы. Вдруг там и находится вопрос.

– Точно! – Надо было сразу догадаться. – Как будто вытянул счастливый билет на экзамене, – добавил он. И прочитал:

– Очередной ляп Шекспира. Произведение называется: – Два Веронца. Солдат не читал, и не видел эту пьесу Потрясающего. Но отвечать надо. Иначе так и останешься здесь. И будешь Русалкой. Он даже не знал из какого города в какой путешествуют Веронцы. Но уже в условии было написано, что оба города не приморские. Допустим, это были Верона и Милан. Однако Шекспир написал, что ребята ПЛЫЛИ из одного города в другой. Именно плыли, а не шли и не ехали. Вопрос:

– Как можно плыть из одного СУХОПУТНОГО города в другой такой же сухопутный?

Я-то сразу ищу решение, потому что в ляпы Шекспира абсолютно не верю.

Вот смотрите, что происходит. В старых фильмах движение машины часто изображали движением дороги, деревьев, домов мимо машины. Не машина двигалась, а окружающие ее деревья. Но зрителям-то ведь все равно, что движется. Важно, что на экране машина едет. Хотя на «самом деле» около нее просто машут ветками. Почему «на самом деле» в кавычках? А где оно это: