Владимир Данилушкин - Без купюр о Магадане. Ироническая проза Страница 6

Наконец, одна из стерлядок принимает у меня платеж и вскрикивает, как от укола иголкой. Вместо сотни пробила 1000 рублей.

У меня аж сердце заныло из сочувствия. Может, сбегать домой, принести недостающие денежки и вложить, чтобы сальдо-бульдо подбить? Если ужаться, понемногу расходовать, на год может тысячи хватить. Молодежи надо помогать. Вон она, какая стройная, спинку хорошо держит. Не надо, чтобы сгорбила ее печаль.

– Да брось ты, не дури, – сказали мне домашние. – Пусть выпутываются сами. Прекрасно обойдутся без твоих пенсионных рубликов.

Чувствую правоту в этих словах, умолкаю. Надо выждать, какое будет продолжение. Вон телефон проявляет беспокойство. Звяк, и на экранчике проступает надпись. Мой телефонный счет вырос на тысячу! Хоть стой, хоть падай.

Как же поступить мне с привалившей суммой? Позвонить в Москву сестре в большой город на материке или племяннику Евгению в Канаду? Много лет не слышал его голос. Теперь это запросто можно сделать, техника позволяет. Но не нужно дергаться. Неожиданный телефонный звонок, по себе знаю, может и перепугать. А сестра на 10 лет меня старше, мужа похоронила.

Дня три испытывал я неловкость от собственного бездействия. С другой стороны, не надо преуменьшать возможности телефонных монстров. И веры, что само собой утрясается: такого не было никогда.

Ошибка стерлядки вызвала неожиданные последствия. Стали мне от телефонной компании заманчивые предложения поступать. Мол, положите на счет полторы тысячи рублей, и мы внесем столько же. Совсем с ума посходили. Нет, не нужны мне такие приключения. Чем больше сумма на счету, тем больше соблазн выманить ее. Как божий день ясно. Один раз удалил сообщения, второй. Угомонились вроде.

Потом опять за прежнее, но сбавили обороты: положите на свой счет 150 рублей до 20-го числа, и получите бонус. Да пошли вы, с бонусом! В пим дырявый! Не стал отвечать. И они замолчали.

И вдруг новая СМС. Иногда для повышения настроения бывает достаточно глянуть на цифру, в наш-то цифровой век. И что же? Где обещанные златые горы? Где моя тысяча? Там всего 170. И то надо бонус за неделю использовать, а то сгорит. А я, как ни стараюсь, больше 30 секунд по мобильнику говорить не могу. А без мобильника молчу днями. Это соображение нервирует меня, вселяет чувство вины: ко мне по-хорошему, а у меня нет фантазии для адекватного ответа. Надо жене дать поговорить, она умеет.

Опять трезвонят. Сообщение. Со мной уже хотят познакомиться. Надо же! Предложение, конечно, заманчивое, но лучше сделаю вид, что не расслышал. Предлагают выйти в чат знакомств – это стоит 35 рублей. Хочешь девчат – полезай в чат!

Новые люди – слишком хлопотное дело с ними общаться. Чат, чат, пронеси.

Жена берет трубку, телефонирует внуку, и мой финансовый козырек тает до нуля. И я почему-то кашляю. Есть вероятность, что у меня аллергия на деньги. Поэтому в доме шаром покати.

Но с другой стороны, чем трепаться за деньги, лучше бесплатно помолчать!

Молчание – золото.

Ваша банковская карта будет приостановлена. И номер мобильника. Позвонишь, а они с тебя деньги скачают. Ловко придумано. У меня и карты никогда не было банковской.

Еще один звонок:

– Ваш сын, управляя автомобилем в нетрезвом виде, попал в дорожную аварию. Срочно переведите пять тысяч – откупиться от милиции. Номер счета…

Ага, счаз! Это мы уже проходили. Сын-то рядом со мной, вместе обедаем. Никуда не попадал. И автомобиль у нас на приколе.

На другой день, примерно в это же время звонок:

– Черт побери, мы тут все лежим под столом: Вася, Виталя и, главное, бабуля. Не смотрите, что ей сто пятьдесят лет, шухерная. Она перепела. Извините. Перепила нас всех. Но потеряла змеевик. Куда звоним? Вам. Приходите, тут еще полведра осталось. А змеевик мы найдем. Собаку по следу пустим. У вас есть толковая собака? А змея? Захватите с собой. Ну и хлебца, колбаски.

Что делать? Иду. Тащу горючку и закуску. И это компания скоро становится родной. Виталя, Вася – славные ребята. С ними отдыхаю душой. Бабуля – милая, хорошая рассказчица с молодым голосом, ее даже когда-то приглашали на работу в «секс по телефону». В молодости по зонам благотворительностью занималась.

В Магадане, если разобраться, полно хороших людей, только надо с ними покрепче сдружиться. Хотя бы и посредством ошибочных телефонных звонков.

Мастер снов

Встанем стенка на стенку, головой об заклад.

Мы работали сдельно, а легли на оклад.

Я ждал возвращения Петрова с потаенным волнением, представляя, как он будет гнать пургу в рассказах о далекой экзотической стране, не даст и словечка вставить. Только и останется подкарауливать момент, когда его рот будет занят пивом. Съездил в Аргентину – с ума сойти. Туда его взрослый сын с семьей переехал на постоянное место жительства, спасаясь от безработицы и рэкетиров. Почему в такую даль? Так легла его карта – географическая. На оборотной стороне мелким шрифтом – карта вин. Может, и скрывает что-то, ведь там, в гостеприимной стране полно русских – от белогвардейских потомков до военнопленных второй мировой.

– Наверное, ты тоже в детстве думал, что в Южной Америке живут антиподы, вверх ногами ходят, – пытаюсь шутить с Петровым, а он смотрит на меня, как барон на новые ворота. Отвык, небось, от обычных моих неуклюжих подколов, а ведь после кружки-другой их вполне можно считать смешными.

– Объясни, что имеешь в виду, – промямлил он, наконец, опустив глаза, и я понял, что не придуряется, ведь обстановка пивнушки на улице Пролетарской не официальная, никто за язык не схватит. Или поотвык от звучания русского языка?

– У них простая ключевая вода пьянит, только надо угадать фазу луны, – продолжаю наслаждаться перехваченной инициативой.

Петров онемел от моего речевого напора, и, пока молчал с отпавшей челюстью, я вроде как с укором напоминаю ему про Талую, куда он умудрился не съездить на грязи за многие северные годы. Чистюля. Многое потерял. Помню, приперлись мы в курортный поселочек с писательской бригадой открывать клуб книголюбов. 270 верст к северу от Магадана, на такси. Дня три беспрерывно пьем водку и трезвеем. Пьем и трезвеем. Я с той поры ценю именно такую трезвость, как железо, восстановленное из порошка.

И вдруг с ароматом ландыша вспомнилось, как в седьмом классе натянул авиамодельную резинку на парту и нечаянно извлек из неметаллической струны странноватый музыкальный звук, похожий на пение пьяного шмеля. Не думал, что столь простым приемом можно тронуть чье-то сердце. Разве что резиновой женщины, но таких у нас еще не бывало. Не считая упоминаемых в букваре резиновой Зины из магазина и Маши из папье-маше.

Девчонки с передней парты, как по команде, обернулись и не произнесли привычное «дурак», а лишь переглянулись и поощряюще улыбнулись, и это была первая в моей жизни женская благосклонность. А ведь звали одноклассниц Зиночкой и Машенькой.

Жаль, та детская удача не нашла развития в дальнейшей жизни! Ведь мне так и не удалось побывать в Аргентине, где дешевое мясо, поскольку коровы нагуливают его на изумрудной сладкой траве, поваляться на которой – голубая мечта не только травоядного. И ведь на отопление жилища аргентинцы не тратят ни копейки. Правда, по моим подсчетам, кондиционер обходится дороже калорифера. Зато воздух легкий и ароматный, недаром и столица в честь буэнеса (хорошего) айреса (воздуха) названа. Наверное, там, вопреки поговорке, можно надышаться перед смертью.

Петров цепенеет от изумления. Пиво течет по его рыжеватым усам. И ничего-то он не знает, в том числе, что Аргентина названа в честь аргентума, иначе говоря, серебра. И ему никак не придет на ум, с чем сравнить воздух аргентинской столицы. На свой прямой вопрос не получаю даже обтекаемого ответа: Петров молчит, как сом-рыба. И я опять перехватываю инициативу, полный ласковой снисходительности к моему задушевному приятелю.

– Возможно, – делаю предположение, – есть сходство с прогулкой по вершинам сопок Магадана, где уже не растут деревья, лишь жесткая альпийская трава перемежается мхами и лишайниками. Там, в легком облачке, удивительно хорошо дышится – совсем как в детстве, когда выходишь из бани на мороз, напившись в буфете клюквенного морса, и он медленно отрыгается, трогая мельчайшими щипками вкусовые и обонятельные сосочки. И насчет серебра, чувствую, Петров тоже не в теме, а у нас в Омсукчанском районе месторождение «Дукат» – по величине запасов одно из трех в мире. Я там был, видел самородочки, похожие на стружечки из-под крохотного строгального станочка.

Сын Петрова, как я понял, – не дурак выпить пива и поучаствовать в боксерском поединке с отцом. Шуточный удар противника, близкий к ниже пояса, разгоняет всосанный в кровь с молоком матери алкоголь. И тогда включается естественный омыватель лобового стекла, поскольку чувствуешь себя остекленевшим. Занятия спортом наложили отпечаток на фоторобот иммигранта: дважды перебитый нос его похож на небольшого верблюдика, привыкшего дважды в месяц утолять жажду по полной.