Сергей Шаргунов - 1993 Страница 60

– Обычно для аварийки.

– Для чего?

– В аварийке я работаю, на телефоне! – громко втолковала она, как глухому. – Всё, пора… – сорвалась с места, постаравшись снова не выбить тяжелый дипломат из мягкой руки.

Он догнал ее, спешившую, и пошел рядом неожиданно проворно.

– Вы так похожи на одну женщину… Вы верите в судьбу?

Она смолчала и свернула в метро.

– Вам куда? Я провожу?

Не отвечая, прошла турникет, встала на эскалаторе. Если бы не усталость, возможно, ей бы и польстил интерес солидного мужчины.

– В метро год не ездил, – вкрадчивый голос раздался над ухом, она решила не оглядываться. Вкрадчивый голос, но кудахчущий, забавный, с хохляцким хэканьем. Вместо “год” – “ход”. – А хород-то растет… Сколько народу! Еду за вами, зачем, не знаю. Вы случайно не Козловская?

Она потянула воздух за плечом: пахло дорогим одеколоном.

– Не Козловская.

На платформе она вскользь оценила его заново: одет дорого, ботинки чищеные.

В вагоне он навис над нею, севшей.

– Я не представился. Миша, – протянул твердую блеснувшую визитку. Лена взяла, прочитала золотое тиснение букв: “Смирнов М.H., специалист отдела топливодобывающих отраслей аппарата Бюро Совмина СССР по ТЭК”, – спрятала в сумочку равнодушно. Ей правда было маловажно. Ну, большой человек, и?.. – А вас как зовут? – Он отпустил железный поручень и, покачиваясь, сжал белесоватые виски. – Нет… Дайте угадаю! А… А… Алена?

Она засмеялась, немного взбодренная:

– Тепло.

– Алла?

– Лена.

– Лена! Вы вся задумчивая… Вылитая Алена. Аленушка. У речки сидит.

Он о чем-то кудахтал и всё больше напоминал ей откормленную наседку: клюв, выпуклый глазок.

На “Комсомольской” плыли вверх к барельефам, где белоснежные мужчины и женщины напрягали мускулатуру.

– Телефон у вас есть?

– Не провели еще, – ответила правду, ощущая, как властно обступает дремота.

Хочешь спать – и говоришь честно; бессонница – сыворотка правды.

На вокзале у дверей электрички он сказал просительно:

– Как бы нам еще увидеться? – Электричка похотливо фыркнула, словно огромная кошка на кота. – Рабочий адрес, Леночка!

– Ох… Тверская, двадцать четыре. Берегитесь, у нас аварийщики – ребята суровые…

– Всё будет в лучшем виде! – рассыпался воздушными поцелуями.

Она забыла о нем, едва села в электричку, – еще одно особое свойство бессонного мозга. Она не спала, чтобы не проехать свой Сорок третий, и думала о работе, о ночной смене, о Кувалде, который неделю назад бросил курить и всех затрахал, выгоняя курить на улицу. Брянцевы никогда не курили, надо, чтобы Таня однажды не закурила.

Спустя трое суток Лена дежурила возле телефона и второй чашки теплого паршивого кофе в опустевшей аварийке. Была только полночь, а звонков с вызовами набралось уже три. Задребезжал треснутый телефон – раз, другой, еще, еще, она неторопливо подняла трубку. На там конце ответно молчали.

– Говорить будете?

– Леночка, это вы? Вас расстроил кто-то? – Она мгновенно узнала приставучий голос. – Леночка, я сегодня тоже не сплю. После работы хочу вас встретить. Договорились?

– Спокойной ночи, – осторожно нажала на рычажок под внезапную тревожную аритмию.

Хотя ей и польстил его интерес, за домашними хлопотами она если и вспоминала о нефтянике, то мимолетно. А теперь он занял ее мысли на всю ночь…

Она вышла на бетонное крыльцо под раннее солнце, но никого не увидела. Спустилась, шаркнув о ступеньку, и поплелась по Дегтярному переулку к Тверской.

Справа железно хрястнуло: из открытой дверцы черной “Волги” выбирался он – с пышным белым букетом:

– Привет! Позавтракаем где-нибудь? Может, в “Арагви”?

– В такое время рестораны не работают.

– Ничего, скоро в любое время заработают. У меня там директор знакомый, нас уже ждут.

Лена взяла розы, воровато обернулась на дверь аварийки и следом за черным костюмом влезла на заднее сиденье. Сердце раскачивалось вверх-вниз, как в детстве.

Поднесла к лицу влажный и жирный, почему-то пахнувший салом букет, поймала в зеркальце отсутствующие глаза водителя – ей начинало нравиться. Она протянула замужем тринадцать лет и сейчас ощущала себя зрелым, уверенным бабцом. Нефтяника она не боялась. Тот добродушно кудахтал о том, как рад новой встрече. Ресторан – неплохо. Сто лет не была в ресторанах. Подарки тоже были бы кстати. Серьги, кулончик… “А может, замуж второй раз? То-то Витю уем. А что, рожу еще ребенка”.

Быстро доехали до ресторана. Приторный официант-грузин провел по вымершему залу на второй этаж в отгороженный уютный отсек за длинный стол. Миша заказал белого вина, тарелку сыра, салаты.

– Ешь! Я человек обычный: где было криво, жизнь обстругала. Всю цепочку прошел, от буровой до Москвы. Родился в Луганске, отучился, стал работать: на Сахалине, в Томске, в Нижневартовске. Бурильщиком, буровым мастером, всё выше и выше, главным инженером, начальником буровых работ, а потом Москва позвала. Если нефть не любишь – не берись. Да и газ… – Произнеся “газ” через “х”, он протопал вилкой, как железным солдатиком, накалывая несколько кусков сулугуни, и разом отправил в рот. – Нефть – она не всем по душе. Страстная она. Либо влюбился с первого взгляда, либо нет. У меня и с женщинами всегда так: с первого взгляда. Я когда на нефть смотрю, сам собой романс вспоминается “Очи черные”. Очи черные, очи жгучие… Ты мне сразу одну знакомую сильно напомнила. Она по комсомольской путевке приехала на стройку. – Звякнув бокалом о Ленин бокал, выпил весь. – Раньше я только водку признавал. Годы не те, сорок восемь. Аленой ее звали, Алена Козловская, мы с ней вместе Муравленко строили. Знаешь Муравленко?

– Не знаю.

– Ты ешь! Город такой. В честь одного мужика нефтяного. Там тайга была непроходимая, ближайший поселок Ноябрьск – сто двадцать километров. Оттуда всё везли: технику, дома сборные… Дорог никаких, речушки вброд пересекали. Сейчас там уже четыре школы, стадион, кинотеатр…

Лену осенило: наверно, ему не с кем поговорить.

– И что Алена? У вас любовь была?

– Почти любовь. Мы с ней по разной части работали: я за нефть отвечал, начальник управления, она простой строитель из Ростова Великого, моложе меня, конечно. Разговаривали много, за руку держались. Потом отозвали меня… На повышение, в “Коминефть”. Восемьдесят четвертый год. Вспоминал ее, ночами снилась. Однажды утром спохватился, стал звонить, выяснять, полетел в Муравленко, а ее уже нет… Во Фрунзе переехала… Искал – и не нашел. Может, ее и не было? – Он невесело засмеялся, наполняя бокалы. – Очи у нее были черные-черные, как твои. Может, это не девушка была? Богиня нефти? И в нефть обратно превратилась?.. Женился, развелся, всё не то, да и бездетный. Ты мне сразу Аленку напомнила! – Нахохлился, глянул испытующе, по-куриному. – Прости за вопрос: а ты как к нефти относишься?

– Нормально, – буркнула Лена.

Миша предлагал доставить ее на “Волге” до поселка, она отказалась, простились на пороге ресторана.

– С кем гуляла, чего так долго? – встретил ее Виктор, в одних семейных трусах, наклонился, деловито обнюхивая. – Вино пила?

– Дочери постеснялся бы… Голый ходит. У Маринки Болдиной день рождения, одноклассницы. (Она знала: подруга всегда прикроет.)

– Врешь небось.

Играя с судьбой, буднично посоветовала:

– Не веришь – проверь.

А нефтяник пропал. Первое время Лена вспоминала о нем с неприязнью. На работе нехотя поднимала трубку, предполагая, что это он. Спустя месяц Виктор полез к ней в кошелек за рублем, чтобы торжествующе закричать, выловив со дна сумки золотую визитку:

– Любовник твой?

– Разумеется!

– Ну, правда… Смирнов Эм Эн. Кто это?

– Смирнов? Ты забыл? Я тебе рассказывала… – Неожиданно из нефтяной пучины сознания вынырнула чумазая рожица. – Слесаря Смирнова помнишь? Он еще в том году ноги обварил, в больнице лежал.

– Есть у вас, говорила, ну.

– Это отец его. Смирнов визитку приносил, хвастал. Я случайно в сумку положила. Представь, какая драма: отец в правительстве работает, а сыну ни копейки не дает, пришлось в слесаря идти.

– Врешь, – успокоенно сказал Витя; было ясно: поверил.

– Отвянь! – Она вдруг отчетливо захотела увидеться с Мишей.

Она всё чаще мысленно возвращалась к нефтянику. Порой, выстояв очередь в сельмаг за недавно появившимися ножками Буша или яро поцапавшись с мужем, даже воображала, что потеряла клад. Надо было с этим Мишей нежнее…

Он объявился в конце лета. Позвонил чуть за полночь.

– Лена, ты? Хорошо, что я на тебя попал! Звонил, дозвониться не мог! В командировках закрутили. Что у тебя утром?

– Давай завтра. Завтра вечером.

Предложил “Метрополь”.

Назавтра она предупредила мужа:

– Маринка зовет на новоселье. Квартира в Крылатском. Если запозднюсь – у нее переночую.

– Опять Маринка?

– Опять Маринка, – ответила жестко, увлекаясь игрой. Смягчила игру и прибавила тише: – Вить, ты же знаешь, я никуда давно не выбиралась. И ты тоже… Ну что, ты со мной? У тебя ведь и завтра выходной. – Знала, что он не сможет: затеял домашнюю перестройку и доламывал стену между своей комнатой и чуланом.