Елизавета Дворецкая - Орел и Дракон Страница 68

– Но все же кое-что мы можем выбрать и сами, – выразительно напомнил Рери. – Я просил тебя узнать волю твоей дочери, ибо не годится, – он обвел помещение строгим взглядом, чтобы убедиться, что все его слушают, – выдавать знатную женщину замуж против воли, будто какую-то рабыню! Мы можем, по меньшей мере, предложить ей самой решить, кого из нас она хочет видеть своим мужем и графом Фландрским – меня или моего брата Харальда.

Харальд, сидевший с самым невозмутимым видом, при этом лишь слегка усмехнулся и подправил тонкий светлый ус.

– Я говорила с ней, – подтвердила графиня. – Моя дочь признала… что судьба ее сложилась так… что ей уместнее будет сочетаться браком с королем Аральдом.

Харальд по-прежнему хранил невозмутимость и даже не бросил на младшего упрямца ни единого торжествующего взгляда.

– Ну, что ж, – только и ответил Рери, не показывая своего разочарования. – Возможно, так будет лучше. Да и не к лицу было бы младшему брату взять за себя женщину королевского рода, пока старший не нашел для себя достойной жены.

На самом деле он был сильно разочарован. Не так чтобы он жаждал получить Теодраду, но судьба сделала выбор не в его пользу, и это его сильно задело. До сих пор ему удавалось все, что он задумывал и чего хотел добиться. Он уже уверовал в свою победоносную судьбу. Оказалось, рановато. Золотой Дракон, сиявший на шее у Харальда, словно насмехался над ним. У кого Золотой Дракон, у того и удача рода. В нем источник их судьбы, и судьбой владеет тот, кто владеет Золотым Драконом. И хотя завидовать собственному старшему брату было глупо и недостойно, Рери невольно чувствовал себя уязвленным.

– Благодари богов, что это первое серьезное разочарование за все время, – незаметно шепнул ему на ухо Орм, видно, понявший по его лицу, что сейчас чувствует молодой конунг. – Для тебя еще найдется десять знатных невест, а державу ты и сам завоюешь.

– Не сомневаюсь, – буркнул Рери.

Графиня Гизела недолго оставалась на пиру: на ночь она должна была вернуться в обитель Сен-Пьер, где ждал ее брат-король. Ей же досталась почетная миссия объявить ему, что Харальд сын Хальвдана согласен на все его условия: он принимает Христову веру, женится на графине Теодраде и становится графом Фландрским. Рери смутно чувствовал, что ей не слишком нравится такой исход – а может, ему и казалось. Тем не менее, в графине-матери он видел свою союзницу и вышел проводить ее за ворота Перона.

– Вот еще что! – он вдруг вспомнил о Тибо. Несмотря на собственные разочарования, нельзя забывать об обещаниях, данных своим людям – а юный франк уже казался ему своим человеком. – Помнится, у тебя была в доме девушка… воспитанница, ее звали Адель.

Графиня наклонила голову, с седла заглядывая ему в лицо, и слегка улыбнулась:

– Я еще тогда заметила, что она понравилась тебе. Жаль, что ее род не слишком высок, для человека королевского рода она не подойдет. А то она, пожалуй, могла бы тебя утешить.

– Да нет! – Рери поморщился. – Я не об этом. На ней хочет жениться кое-кто другой. Ее жених ведь погиб?

– Верно, она была обручена с Ведульфом Перонским. Жаль, что они не успели обвенчаться – возможно, удалось бы оставить наследника…

– По ней сохнет Тибо.

– Для меня это тоже не новость. Они ведь жили в моем доме и целые дни проводили у меня на глазах. Жаль, что мои собственные дети так далеко от меня… – графиня снова вздохнула.

– Если мы дадим ему хорошую должность там, во Фландрии – он сможет на ней жениться?

– Ты хочешь взять мальчика с собой?

– Да какой он мальчик? Когда я был таким «мальчиком», я уже Харда Богача убил… ну, ты его не знаешь. Тибо взрослый мужик. И в бою себя показал не хуже других… сколько я успел заметить. А нам нужны преданные люди, особенно франки. Ведь во Фландрии тоже есть франки?

– Да, их там уже не меньше, чем самих валлонов или фламандцев.

– Ну, вот. Пригодится. Нам будет нужен каждый человек, знающий язык, страну и все порядки. Одно дело – грабить, а совсем другое – управлять.

– Хорошо, я скажу ее родным, чтобы пока не обручали девочку ни с кем другим. Один год она будет его ждать. Если за это время Тибо создаст себе положение и заведет дом – отчего ей не выйти за него?

Рери кивнул. Тибо останется доволен таким договором, а преданные люди, знающие местный порядок, им и в самом деле пригодятся. Надо же с кого-то начинать.

Они миновала городские ворота, проехали по мосту. Уже начинало темнеть, в рядах виноградников на склонах густели тени.

– Мне жаль, что все так вышло, – сказала вдруг графиня. – Я бы предпочла, чтобы мужем моей дочери стал ты, Рейрик. Я с большим удовольствием назвала бы тебя моим сыном. Но именно потому, что… Это невозможно именно потому, что ты такой, какой ты есть. Решительный, самоотверженный, благородный… и немного наивный. Слишком верящий в благородство других.

– О чем ты? – Рери нахмурился. – Скажи еще раз, я не все слова понял.

– Ты не понял моей мысли. И не удивительно, если ты не знаешь…

– Что я не знаю?

– Что вчера случилось.

– А что случилось?

Графиня сделала знак своей свите, чтобы отъехали от ворот, а потом показала Рери, что хочет сойти на землю. Он помог ей спуститься с седла, ничего не понимая.

– Ты ведь не знаешь? – графиня Гизела испытывающее взглянула ему в лицо, и он даже с удивлением обнаружил, что она смотрит на него снизу вверх. Как-то раньше ему не бросалось в глаза, что он выше нее ростом.

– Я ничего не понимаю. Говори быстрее, в чем дело? – Рери в нетерпении схватил ее за руку. – Извини, – буркнул он, когда графиня мягко высвободила руку. Прикосновение к ее мягкой, теплой руке вдруг смутило его, так что даже стало жарко. Он ясно осознал, что с некоторых пор смотрит на нее не как на свою несостоявшуюся «мать», а как на женщину, и те тринадцать лет, на которые она была его старше, только наполнили его горячим желанием выглядеть как можно взрослее и значительнее – хотя раньше он и так считал себя достаточно взрослым.

– Моя дочь была вынуждена… – начала графиня и осеклась. – Но сначала я должна попросить тебя: дай мне слово, что об этом нашем разговоре никто не узнает.

– Почему я должен давать такое слово?

– Я не хочу, чтобы между тобой и твоим братом возникла ссора. И тем более не хочу, чтобы моя дочь стала ее причиной. Судьба решена, и нужно смириться. Сохранить мир сейчас важнее всего, ты понимаешь это? И для вас, и для нас. У нас у всех слишком много врагов, и мы должны сделать все, чтобы объединиться и обрести силу.

– Да говори же быстрее! – Рери снова схватил ее за руку и сжал. – Я сам решу, как мне быть и что делать. Но я должен знать, что происходит – если уж у меня под носом происходит что-то важное, а я ничего не вижу!

– Моя дочь была вынуждена признать своим мужем короля Аральда. Он уже им стал.

– Что? – Рери в изумлении поднял брови.

– Вчера ночью Аральд пришел к ней… И теперь ей придется обвенчаться с ним, чтобы не считаться наложницей и не опозорить свой род… Рейрик, сохраняй спокойствие, умоляю тебя! – Гизела второй рукой накрыла его руку, и Рери действительно почти успокоился, то есть отвлекся.

Ведь и в самом деле… Ночью он слышал за стеной шум и женский голос… Женщины в доме имелись и кроме Теодрады, он не обратил внимания. Харальда тогда бродил где-то, он пришел позже. И сказал, что это его дело, где он был…

– Теперь и для ее чести лучше обвенчаться с ним, и для твоей тоже лучше уступить, – продолжала Гизела. – Ведь было бы гораздо хуже, если бы теперь он вдруг передал ее тебе и мог до конца жизни попрекать тем, что твоя жена была его наложницей…

– Нет уж, такого бы не было! – Рери не мог себе представить такого позора. – Все-таки он мой родной брат! Он такой же упрямый, мы оба упрямые, и отец наш был упрямым. Он тоже хочет добиваться своего во что бы то ни стало. Но о чести рода он заботится не меньше, чем я.

Однако после этих слов Рери помрачнел. Честь рода – само собой, но способ, которым Харальд поддержал собственную честь, особенно честным не выглядел.

– Да лучше бы он меня на поединок вызвал! – вырвалось у Рери. Если бы они делили право на Теодраду и все с ней связанное с оружием в руках, при всей дружине – это было бы честно. А ночью, тайком от соперника, «одержать победу» над беззащитной слабой женщиной… И Золотой Дракон его не укусил в это время?

– Опомнись, как можно? Братоубийство – самый первый и самый страшный грех из совершенных когда-либо смертными…

– Да зачем убийство-то? Не обязательно же до смерти. Мы же не эти… Сигурд и Гуннар… И то они за Брюнхильд не сражались, наоборот…

– О ком ты говоришь? Брюнхильд? Это ваша родственница?

– Нет, это сага такая, – Рери вздохнул. – Ладно, что теперь саги рассказывать, до йоля еще далеко. Ты права. Харальд… тролли с ним, но в драку я не полезу. Если мы сейчас подеремся, только враги наши и обрадуются. А нам еще за Ютландию вместе воевать.