Алексей Семенов - Прощай, моя совесть! Привет, моя месть! Страница 7

– Странно получается, – искренно удивилась Лошадь, – другой бы на его месте, зная, что Платон всех подставил, жопу бы ему порвал, – все хихикнули, – а не одаривал такими суммами.

Лошадь хотела углубиться в эту мысль, но, поймав строгий взгляд Макса и его просительно качающуюся голову, решила поменять тему.

– Ну хорошо, может, это фанаты матрасов с «ЭКСПОЗИЦИЕЙ» развлекаются? Может быть, пришло время для мести? У них же все загнулось, наверное, после этого видео – бизнес, отношения, карьера?! – предположила Лошадь.

– У одного из них небольшая националистическая говногруппировка, но это на их стиль не похоже – они скорее яйцами бы забросали, а в крайнем случае – побили Платона, – ответила Миша.

– Спасибо, друзья. – Взяв чужой бокал, Платон сделал большой глоток. – Вы мне настроение испортили. Я один пошел в «Андроген».

– Я с тобой, Платон, – сказала Нина.

Она подошла к Максу и, наклонившись к самому уху, сказала:

– Макс, не обижайся, я побуду с ним сегодня, чтоб он не отмочил чего сгоряча.

– Хорошо, спасибо, Нин. Веди себя хорошо, к «Казакам» не приставай.

– Они же – геи, – улыбнулась Нина.

– Да, но ты же не лесбиянка.

Нина горячо поцеловала Макса, взяла сумку и, крикнув «Всем пока», взяла Платона под ручку и выкатила из «Сейфа».

Потом общение было грустным и каким-то бестолковым. Но когда все уставились в телевизор – по MTV транслировался клип Мадонны, в котором танцевали «Казаки», – Макс пододвинулся ближе к Лошади и тихо сказал:

– Через тридцать минут жду тебя в отеле Intercontinental. Номер 9-18. – И, попрощавшись со всеми, тоже ушел.

– Рыжая, – позвала Лошадь, – пойдем в солярий, а то мне эндорфинов не хватает.

– Всем пока. Увидимся, – поддержала Рыжая.

И они вдвоем направились к выходу.

– На сколько минут? – спросила девушка, работающая в солярии.

– Два раза по десять, – ответила Лошадь.

– Это как? – спросила Рыжая.

– Ну, сначала я на десять, потом – ты. А пока я в солярии, ты мне расскажешь ту историю про мужика, которому Макс денег дал и перед которым он до сих пор испытывает страх.

– А, этот… – вспомнила Рыжая. – Но это его история, я, наверное, не должна за него…

– Послушай, Рыжая, – перебила Лошадь. – Давай бартер: я тебе секрет большой раскрываю, а ты мне эту историю с Максом.

Лошадь расплатилась за солярий, и сотрудница пригласила их в кабинку. Когда они вошли, Лошадь как ни в чем не бывало стала раздеваться.

– Рыжая, ты в солярий в одежде ходишь? – улыбнулась она. – Да не стесняйся ты меня, что с тобой вообще такое?

– Да я и не стесняюсь. – Рыжая тоже стала раздеваться. – Лошадь…

– Что?

– Не будешь меня дурой считать? – скромно спросила Рыжая.

– Не буду, кроме того, ты – не дура.

– У меня татуировка, про которую ты думаешь, что она – конченая.

Лошадь улыбнулась:

– Бабочка на копчике?

– Ну да, вот смотри. – Рыжая повернулась. – Понимаешь, я ее очень давно сделала. До того, как все женское стадо ринулось себе такую татуху делать. Это они потом опошлили ее.

Лошадь посмотрела:

– Рыжая, не бери в голову. Татуха еще ни о чем не говорит. У тебя она неплохая. И подходит тебе.

– Спасибо. Я согласна, давай свой секрет, – улыбнулась Рыжая, явно предвкушая услышать что-то оригинальное от Лошади.

– Нина ушла с Платоном в клуб, а он, видимо, решил меня трахнуть. Через двадцать минут ждет в Intercontinental.

– Офиге-е-еть… – выдохнула Рыжая. – Вот козел.

– Тебе за себя обидно или за Нину? – спросила Лошадь.

– Да мне ни за кого не обидно, просто он – козел, вот и все.

– Ну и как там поживает твое искреннее достоевское сострадание к нему, про которое ты мне вчера рассказывала? Все еще готова бежать к нему по его команде?

– Лошадь, не дави. – Рыжая села на корточки, облокотившись о стенку.

Лошадь вошла в солярий и нажала кнопку «старт». Заиграла музыка, но она выключила ее и выглянула из кабинки.

– Рыжая, не мучай себя. Залезай давай сюда, здесь места хватит.

Рыжая посмотрела на Лошадь, обдумывая ее рассказ про Макса, махнула рукой и залезла в кабинку.

– Лошадь, и что, ты пойдешь к нему? – спросила она, надевая очки, защищающие глаза от ультрафиолета.

– А вот на это я тебе отвечу после твоего рассказа про мужика и Макса.

– Хорошо, значит, так… – Рыжая собралась с мыслями. – Пять лет назад Макс ехал на машине Нины и сбил какую-то бабу.

– Сбил насмерть?

– Да. Она в больнице умерла.

– Кошмар.

– Конечно, кошмар. Тогда такой кипеш был, потому что на машине у Нины депутатские номера ее отца. Номера быстро свинтили гаишники, но какой-то прохожий успел сфотографировать на телефон.

– Пока не понимаю, что тут такого серьезного, если баба была виновата? Чего они так запаниковали?

– По гаишным сводкам, тетку сбили за пешеходным переходом через два метра. Но на фотографии с телефона – она лежит через два метра, но половина машины стоит на пешеходном переходе, и четко виден тормозной путь.

– То есть получается, что Макс был виноват?

– В реальности – да, по тому, как дело шло – нет. В Интернете волна поднялась по этому поводу – «Новая смерть от рук мажоров». Целое сообщество в Facebook организовалось, все рассчитали – тормозной путь, скорость, место столкновения. По всему выходило – Макс сбил ее на переходе.

– Да-а-а-а… – выдохнула Лошадь.

– Словом, учитывая то, что и гаишники замазались, составив неправильный протокол, мужу этой мертвой тетки нужно было бы просто начать процесс, вложив в дело эти фотографии и найдя того, кто их снял. Но он этого не сделал.

– Почему? – Пораженная историей, Лошадь нажала кнопку «стоп» в солярии и открыла кабинку.

– Ну, тут уж и Макс, и его папа, и Нинин – все взяли его в оборот. Да и наши тоже переживали.

– Разумеется, ведь Макс лидер общества.

– Да, но только я думаю, что Макс в машине был не один.

– А с кем?

– С кем-то нашим и был.

– С Ниной?

– Наверное.

– Но это ведь не важно. Макс же был за рулем, – рассуждала Лошадь. – А как тогда история закончилась?

– Они заплатили тому мужику. У него дети учатся в Европе, вот бабки и нужны были. Да и мертвую уже не вернешь. Вот он и взял бабло.

– Сколько они дали?

– Макс как-то по пьяни сказал, что порядка пяти миллионов.

– И как ему живется после этого? – спросила Лошадь и начала одеваться.

– Вот будешь с ним трахаться сегодня – сама и спроси, – ответила Рыжая, поняв, что Лошадь решила идти к Максу.

– Может, он по делу какому меня позвал? – нахмурив брови, ответила Лошадь. – Может, он знает про тех, кто решил запугивать. Может, это муж этой убитой?

– Да нет, Макс же сказал, что ему звонил и вентилировал. Там спокойно. Тут какая-то другая муть, по-моему. Может – любители матрасов, а может, еще что. Надо повспоминать, кому мы где насрали.

– Это точно, – усмехнулась Лошадь.

– А если абстрагированно посмотреть, – продолжала Рыжая, – то ничего страшного не произошло – ну, прислали всем эсэмэски, ну, разбили окно. Какие-то дебилы развлекаются, вот и все…

– Посмотрим-посмотрим… – Лошадь взяла сумку, повернулась к голой Рыжей. – Рыжая, если я с ним все-таки пересплю, ты перестанешь со мной знаться?

– Нет, Лошадь, – Рыжая была спокойна, – я перестану знаться с ним.

Лошадь подошла к голой Рыжей, обняла ее и в самое ухо прошептала:

– Я не стану с ним спать.

– Не думай, что этим ты делаешь мне одолжение, – улыбнулась Рыжая.

Лошадь поцеловала ее и закрыла за собой дверь.

Рыжая стояла посредине кабинки и о чем-то сосредоточенно думала. Через несколько секунд, приняв какое-то решение, она взяла телефон, нашла номер в телефонной книге и набрала его.

– Але… Слышишь меня? – Рыжая кричала в трубку, потому что из нее орала музыка. – Выйди туда, где тихо. Да!!! Срочно!!!

Музыка в телефоне стихла.

– Щас слышишь? – Рыжая понизила голос. – Тут такая история, Нин, даже не знаю, с чего начать…

Лошадь вошла в холл отеля Intercontinental. Она очень любила по выходным, когда не было времени уезжать за пределы страны, снимать номер в отеле и валяться два дня подряд, на уровне физиологии ощущая отдых. А в воскресенье ходить на бранч и наблюдать, как иностранцы собираются на два-три часа большими дружными компаниями с детьми, в повседневной, а не пафосной одежде, и перекусывают за неспешной беседой. В последний раз маленькая девочка в гороховом платье подбежала к ней и протянула шоколадную конфету, которая, похоже, была девочке очень дорога, потому что успела растаять в ладошке. Лошадь съела конфету и вытерла ладонь девчушке салфеткой.

«Видимо, мое одиночество гнетущее впечатление производит на людей», – подумала тогда Лошадь и твердо решила в этом году забеременеть для себя от какого-нибудь носителя качественного генофонда. Сейчас, зайдя в отель, Лошадь вспомнила те мысли и усмехнулась тому, что по всем показателям – интеллект плюс внешность плюс фигура – Макс исключительно для этой цели подходил.