Наталья Нечаева - Последний июль декабря Страница 7

Например, наводнения. От основания города при жизни Петра их тут было… тринадцать! (Показательное по людским меркам число.) Первое – через два месяца после закладки Петропавловской крепости.

Вода в ту ночь поднялась на два с половиной метра. Разметало все – бревна, доски, песок, камни. Петр немедленно примчался из Лодейного Поля, а толку? Лагерь Репнина, что разместился меж Петербургской и Выборгской сторонами, затопило полностью, превратив местность в непроходимое болото. Конечно, вся работа встала.

Через пару лет Петра снова пугнули наводнением, небольшим, правда, видно, силенок цверги не накопили, а вот в шестом году, в сентябре, море решило взять реванш: вода поднялась на целых три метра. Но и Петербург в то время уже стал вполне городом – народ спасся на крышах, а сам Петр признавался Меншикову, что вода большой беды не наделала, подумаешь, в царских хоромах в полметра над полом плескалась, так и держалась недолго – часа три, не более.

Два наводнения случились в десятом году, одно – в пятнадцатом… Это – большие, когда Нева поднималась под два метра, малые же кто считал? Привыкли.

В ноябре двадцать первого, после девятидневного шторма, срывавшего кровли, море полностью покрыло острова. Так Петр – вот же лихач! – выехал на буере из Зимнего дворца на Адмиралтейский луг и принялся куролесить, демонстрируя ловкость владения парусом! В награду за смелость цверги еще один потоп организовали, точнехонько через пять дней.

Два раза штурмовало море город в двадцать третьем, а в двадцать четвертом, выходит, цверги все же добились своего…

В тот день, первого ноября, и воды-то особо высокой не нагнало – два метра с лишком, но шторм – жесточайший. Флотилию Петра, возвращавшегося домой, истрепало до печенок. Сам государь, спасая моряков с гибнущего судна, провел несколько часов в ледяной воде, потом всю ночь на корабле, потому что пришвартоваться не удавалось. На берег сошел больным, так не оправился.

Не врет Дека? Сами Петра породили, сами и уничтожили? Цверги… Темные духи болот и топей, питающиеся смрадом испарений и ненавистью к людям…

Война цвергов и альдогов, вечная как жизнь, не прекратилась и по сей день. Свет борется с тьмой, утро с ночью, добро со злом. Цверги с альдогами, потому что одни – тьма и печаль, вторые – свет и радость. Одни ненавидят город как злейшего врага, отобравшего море и лишившего родины, вторые – оберегают и защищают как родной дом.

Прописные истины. Забытые, сегодня практически непознаваемые, но – существующие! Не утратившие ни силы, ни действенности.

Утро наступит, веришь ты в него или нет. Равно как и ночь. Не тобой определено, не для обсуждения создано. Данность. Правда, знание о цвергах и альдогах в ней тоже из той самой странной памяти, которая то ли своя, то ли чужая – не разберешь. Хочешь – принимай, хочешь – майся сомнением.

Конечно, теперь все очень изменилось. И мир. И Дека.

Злобный жестокий карлик в конце концов просто устал от бесконечно длинной жизни, пузырящейся ненавистью, как перебродившим квасом. Как и когда он превратился из духа в карлика, она не знала, равно как и сколько прожил под землей, во тьме, сырости и холоде. Сам Дека на этот счет молчал, спросить не у кого. Если где и знают, то разве – в Асгарде, но туда путь заказан – ни разрешения, ни сил.

Она подобрала его морозной зимой, теперь и неясно, в котором году. Давно. Обессилевший и больной, он вышел на свет, чтобы умереть. Известно, какой конец у цверга – лучик солнца как смертельный укол, и вместо живого существа – холодный камень.

Дека ошибся по времени, выполз из земли в декабре, ближе к вечеру, в самое темное время, когда до следующего рассвета – почти сутки. Еще и метель. Покуда сообразил, что промахнулся, сил вернуться обратно под землю не осталось.

Его зов о помощи, слабый, невнятный, услышала только она. Спустилась в завьюженный двор, темнотища, ветер, где-то провода оборвало – фонари не горят, а тут он скулит шевелящимся сугробиком. Думала – собака замерзает, снег откинула… С тех пор так и живут вместе.

Назвала Декабрем, а как еще? Уже потом, когда заговорил, узнала, что его имя – Текка – приятный. Возможно… у черных эльфов совсем другие представления о приятном. Потом уловила созвучие прежнего имени с тем, которым случайно его нарекла: Текка – Дека.

Ах, оставь, – сказала сама себе, – какие случайности, откуда? Значит, послан. А для чего – рано или поздно выяснится.

В ее одиночестве Дека стал настоящим спасением. Отдушиной. А разве отдушиной может стать тот, у кого нет души? То-то и оно. Во всяком живом существе есть душа, пусть маленькая, крохотная, меньше мушиной точки на окне, нежнее осколочка льдинки в весенней луже, незаметнее капельки росинки на проклюнувшейся травинке, но ведь есть! Может, это и чудо, но Дека прав: за долгую жизнь среди людей он стал одним из них. А значит, и душой прирос. Взрастил, как надземные собратья, светлые эльфы, выращивают самые прекрасные цветы. Собрал по камушку, как Брисинги волшебное ожерелье для Фрейи. Выковал, наконец, как Двалин копье Гунгнир для Одина, сплел, как Андвари – магическое кольцо силы. Гномы – лучшие умельцы, недаром про это столько сказок сложено.

– Бабушка, а когда все это было? – Глаза у Юли горят в темноте, она плотнее закутывается в плед, потому что в комнате Деки сыро и зябко.

– Что именно, деточка?

– Ну, когда отступило море и появились цверги?

– Может, пять тысяч лет назад…

– Во время расцвета Древней Греции?

– Примерно.

– То есть там уже все было, а у нас тут даже Нева еще не родилась?

– Всему свое время, милая…

– Если б победили цверги, никакой Петербург Петр бы не построил?

– Вероятно, – бабушка нежно пожимает Юлину руку и виновато взглядывает на Деку.

– Какая беспардонная ложь! – громко и возмущенно восклицает карлик. – Не слушай ее, дитя. Все совершенно наоборот! Вот оно, коварство альдогов! Это всегда была наша земля! Они и пикнуть не смели. Боялись. Потому что мы сильнее. А когда море ушло и сюда полезла Ладога, эти, как саранча, поперли! Цверги – тихие и добрые, мы и воевать-то не умели. Альдогов приняли как друзей: места много, на всех хватит. А им все мало! Агрессоры!

Женщина, не сдержавшись, хмыкает.

– Молчать! – взвизгивает гном. – С чего ты взяла, будто была альдогом? Что альдоги – это добро? Заполонили нашу землю, загнали нас, коренных жителей, в болота и низины. Чем не резервации? Я тебе точно скажу, все эти конкистадоры, янки, фашисты – у них научились! Адское семя. Выродки. Но мы, цверги, не стали сдаваться. Мы копили силы! Выжили! И вышли на сушу.

– Зачем? – ахнула Юля.

– Чтобы вернуть море. К тому времени уже существовала Нева. О, ты не представляешь, как хитры и коварны альдоги! Они помогли реке намыть острова, соорудить дельту, пробить глубокое русло. А нам предстояло все это размыть до основания, до прошлого дна, чтобы снова заполнить морем.

– Ну? – перебила его хозяйка. – И я о том же! Вернулось бы море, не было б города!

– А люди, – не утерпела Юля, – кому помогали люди?

– Люди? – старикашка ухмыльнулся. – Кто их принимал в расчет? Пара калек на тысячу верст. Потом, когда они стали тут размножаться, нам удалось им внушить, что все беды – от реки.

– Так и это ваша работа? – ахнула женщина. – Юляш, ты в курсе, что только в конце прошлого века установили: все питерские наводнения – проделки моря?

– Нет, – удивленно похлопала глазами девочка. – Я всегда знала, что это – Нева.

– Вот! – задрал к потолку гном крючок пальца. – Мы сумели сохранить тайну моря. Но эти недоумки, альдоги, призвали на помощь людей. Слабаки. Поняли, что самим с нами не совладать. Кишка тонка. Придумали соорудить тут оградительную мандалу.

– Что? – не поняла Юля. – Дамбу?

– Оберег, – пояснила женщина. – Сооружение, которое хранит от враждебных сил. То есть пришли к тому, с чего начали: город возник исключительно благодаря мудрости и предусмотрительности альдогов.

– Выкуси! – карлик вскочил с матраца и, зажав в кулак, выставил перед собой подвядший пук бороды наподобие скуксившегося острия. – Если б победили альдоги, тут бы по сей день была Швеция! И никакого Петербурга!

– Как это? – ахнула Юля. – А в книгах… И в школе…

– Скажи мне, женщина, – патетически задрал голову Дека, – кто направил сюда экспедицию Биргера?

– Это даже я знаю, – улыбнулась девушка, – шведы.

– Ха! – уничижительно выхаркнул карлик. – Тем-то вы, глупые люди, и отличаетесь от нас, мудрых гномов, что елозите исключительно по поверхности, где все знание втоптано в грязь. И только мы, цверги, подземные жители, способны проникнуть в суть вещей.

– Кончай митинговать, Дека, – попросила женщина. – Заканчивай свою лекцию, раз начал.

– Биргера послали альдоги! – торжественно провозгласил гном. – С единственной целью – построить тут город, то есть мандалу, то есть защиту от моря. Но мы смотрели дальше альдогов! И мы сделали ставку на русских!