Геннадий Васильев - Охота на охотника. Детективные повести Страница 7

Через полчаса за столиком в одном из крошечных кафе в подвале на Стрелке, где в могучую сибирскую реку впадала другая, менее могучая, зато утомительно извилистая и длинная, снова встретились Васин и Мичурин. Заказав обед на двоих, Васин кивнул:

– Рассказывай.

– Рассказывать особенно нечего. Как вы просили, в детали я вас стараюсь лишний раз не посвящать, не царское дело – в дерьме ковыряться. Главное вы знаете… Но есть деталь, о которой вам тоже знать надо. В общем, на месте оказался случайный свидетель, который все видел и которому удалось уйти.

– Так, – Васин холодно глянул на майора. – Кто такой и где он теперь?

– Провинциальный журналист, как я выяснил. Данные его мы записали сразу же, на посту ГИБДД. В городе он остановился в гостинице – мои люди выяснили, в какой, – майор замолчал.

– Пасите.

Майор молчал.

– Что такое? – насторожился Васин.

– Это не все.

– В детали я не просил меня посвящать, – успокоившись, ровно сказал Васин.

– Придется, – усмехнулся майор. – Больно уж детали… крупные. В номер, где остановился журналист, вместо него вселили другого человека. А его переселили в другой номер. Мои об этом не знали.

– Черт возьми, – так же ровно произнес Васин, и только выражение глаз стало иным – жестоким. – Профессионалы, твою мать.

– Мои люди не могли знать о переселении. Тем более что карточка гостя не переписывалась, я проверял – там значился тот номер, в который журналиста поселили позавчера утром. В лицо его видел только я. Да и не больно-то разглядишь ночью, кто там валяется на кровати – русский или еврей.

– То есть?

– Ну тот, второй… он оказался звукорежиссером рок-группы… черт ее знает, забыл название. Фамилия его – Зберович. Не видели разве, в городе объявления повесили об отмене концертов этой группы?

– Делать мне больше нечего, всякой ерундой интересоваться, – отмахнулся Васин. – Ну, хорошо. А у него-то, у Зберовича этого, нельзя, что ли, поинтересоваться было, в каком номере он жил и где теперь журналист?

Мичурин коротко глянул на собеседника.

– Леонид Георгиевич, вы газеты читаете?

Васин снова насторожился.

– Сегодня, положим, читал. А что?

– Зарезали Зберовича. Ночью. Мои с ним уже с перерезанным горлом, так сказать, познакомились.

– Кто зарезал? – непроизвольно сморозил глупость Васин. Мичурин коротко и, кажется, слегка насмешливо взглянул на него:

– Хороший вопрос…

– Ни хрена себе, поворотики! – Васин отбросил салфетку. – Почему же я ни в газетах, ни в сводке этого не заметил? А, ну да, как я мог связать это с Королевым… Что будем делать? Есть какая-то информация о журналисте? Где он теперь, что делает?

– В том-то и дело, что нет. Видели его машину – он на «королле» – на стоянке, дальше потеряли. Из гостиницы он сразу же, утром еще, свалил. Значит, понял что-то. Утром-то мои еще не знали, что ошибка вышла, вот и не следили. Я там дал по линии ГИБДД осторожную команду – если где мелькнет, чтоб сообщили. Но вы же понимаете, сильно светиться нельзя. Давить я на них не могу, другое ведомство.

– Ладно. Пока будем ждать. Если журналист провинциальный, он вряд ли скоро прочухает, что к чему. Если приехал работать, все равно засветится – имя его запомни, как отче наш. А если так, по делу или поболтаться, так он нам и не нужен. Вернется домой – забудет все, как страшный сон. Будет если кому рассказывать, так все равно как приключение. В общем, ждем. Пусть твои мичуринцы, если где его обнаружат, в любом случае глаз не спускают. Но пока лучше без резких движений. И о каждом эпизоде – мне. Звони напрямую, только – сам понимаешь, не трепись по телефону. Давай теперь, обедай – и уходим.

Знай Володя, кто именно объявил на него охоту, он бы, наверное, все-таки испугался. Контора, в которой служил майор Мичурин, собственных ошибок не прощает никому. Многие, впрочем, в этой конторе служили верой и правдой не столько ей, сколько другим, которым контора помогала делать бизнес. На современном милицейском языке это называется крышевание. Но майор к милиции отношения не имел. Он с ней поддерживал отношения. На частном уровне.

Ничего этого Володя не знал. А потому не испугался.

Глава 7

Общежитие, адрес которого дал Володе Сергей Юрьевич, находилось в шести остановках от редакции «ВК». Был это, считай, центр города. Хотя вид – и внешний, и внутри, – как у всякой общаги, отменно непрезентабельный. Пожалуй, единственное, что как-то этот вид скрашивало, – армянское кафе внизу, на первом этаже. Оно так и называлось: «Армения». Надпись была сделана на двух языках. Входить в него надо было через соседнюю с главным входом дверь. Володя перепутал двери и вместо общежития вошел в кафе. Было там довольно уютно. Столиков немного, крохотные, но в этом заключалась своя прелесть: сидеть за такими столиками можно было только вдвоем. Друг от друга они не отделялись ничем, но мягкий свет расположенных по стенам светильников был направлен так, что рождал иллюзию изолированности.

Гардероб был закрыт на маленький висячий замок – время не совсем урочное, – но, улыбаясь, навстречу Володе вышел упитанный человек нерусской национальности.

– Пообедать? Выпить? – широким жестом он пригласил: раздевайся, проходи, садись.

– Да нет, спасибо. В другой раз. Я, видимо, дверью ошибся. Мне в общежитие.

Человек ничуть не разочаровался – кажется, наоборот, даже стал еще радушнее.

– Ну да, это соседняя дверь, – несмотря на явно кавказское происхождение, говорил он по-русски прекрасно. – Надумаете к нам позже – со всем нашим армянским удовольствием!

Чтобы так выразиться, надо хорошо русский язык знать. Впрочем, кого только сегодня не приходится видеть в сфере обслуживания, если ее можно теперь так называть. Случаются и бывшие филологи.

Раскланявшись с гостеприимным официантом ли, администратором или вовсе хозяином – кто его разберет? – Володя открыл, наконец, нужную дверь. На вахте ему молча указали, по какому коридору пройти к комендантше. Так же без слов та, маленькая и сухая, как трость, женщина неопределенного возраста, взяла у него из рук записку и, только прочитав, предложила сесть.

– Сколько? – спросила, пристально глядя на Володю

– Что – сколько? – растерялся тот.

– Сколько будете жить?

– Да бог его знает. На сколько поселите…

– Хорошо, – помолчав, ответила комендантша. – Мы конторе вашей должны примерно в размере месячной оплаты по нашим ценам – значит, месяц спокойно живите. Захотите пожить еще – если понравитесь, придется платить.

– Сколько? – немедленно отреагировал Володя.

– Ну, пока ведь платить не надо? – улыбнулась комендантша. – Комнату сейчас покажу, белье прикажу принести. Вопросы?

– Один нескромный, – обнаглел Володя. – Если не секрет, за какую рекламу может задолжать общежитие газете?

– При чем тут реклама? – искренне удивилась хозяйка общежития. – У нас с вашей газетой счеты по другим статьям.

– Понятно, хоть и не очень. Ну да ладно, не мое дело. – Комендантша молча выразила полное согласие с последним утверждением. – Тогда еще вопрос. Мы не познакомились…

– Почему же? Я знаю, как вас зовут, – кивнула она на записку.

– Простите, а ваше имя-отчество вы мне не хотите сообщить? – слегка обозлился Володя.

– Не думаю, что нам придется общаться. Но если вы настаиваете – пожалуйста: Лидия Николаевна. Больше вопросов нет?

…Комната, которую ему отвели, была совсем небольшой, квадратов девять. Сетка на кровати, как водится, панцирная и изрядно продавленная. Все, правда, чистенько, стены недавно оклеены новыми обоями, линолеум на полу не покорежен, есть стол, который даже не шатается, единственный, но вполне добротный стул, и крохотный платяной шкаф. Сойдет. Белье, действительно, принесли немедленно – принесла сама комендантша, чего ждать от нее было трудно после странного приема. Сгрузив на кровать простыни и одеяло, она уже в двери вдруг спросила:

– Специфику нашего общежития знаете?

– Нет, – растерянно ответил Володя. И непроизвольно пошутил: – А что, здесь голубые живут?

– Дурацкая шутка, – без всяких эмоций отметила комендантша. – Здесь живут в основном выходцы с Кавказа – чеченцы, дагестанцы… В этом и заключается специфика.

– А кафе внизу вроде армянское? Ну, по названию если…

– Армянское, – внимательно посмотрела она на Володю. – И не только по названию. Просто чеченцы, живущие здесь и контролирующие это общежитие, сами ничего делать не хотят. Кафе армянское возникло еще до них. А потом… договорились. Армяне, хоть их диаспора в Краснохолмске влиятельней и больше, пошли на компромисс. Никто никому не платит, но чеченцы и дагестанцы пользуются кафе по льготным ценам. Считай, бесплатно.

– Как интересно, – сказал Володя. – На чем это чеченцы армян прихватили, что те согласились на такой компромисс?