Виктор Ааб - Сны о снежных горах Страница 7

Витька действительно попался. Когда он обернулся на голос, увидел отступившего на пару шагов бородатого мужика, в руках у которого было настоящее ружье и два его ствола направлены были прямо Витьке в грудь. И не хлопок это был вовсе, это же стрельнул дядька из ружья. По пацанам стрельнул – эта догадка пронзила его насквозь и Витька испугался. Сильно испугался. Может быть, он пьяный этот дядька и вдруг, опять действительно выстрелит? Опять!!! Теперь – прямо в него, и все из-за каких-то яблок!?…

А мужик, перехватил ружье, схватил оцепеневшего Витьку за ухо и потащил внутрь двора. Матерился жутко, громко позвал кого-то и приказал вызвать милицию. А потом все время держал Витьку под прицелом и грозился выстрелить, если тот шевельнется и вдруг надумает бежать. Витька, натянутый как струна, глядел исподлобья на бородача и вдруг увидел в нем, самого настоящего, одного из тех полицаев, которые творили подлые дела во время войны против партизан. Ведь разве нормальный человек выстрелил бы по пацанам из ружья из-за каких-то яблок? Ну, погнался бы… прутом бы шлепнул, если бы догнал конечно… А этот…

Он много читал о партизанах в книгах. А еще про полицаев рассказывала ему мама. Она вместе со своей матерью жила в Белоруссии, в селе со смешным названием Лапотовичи, и всю войну провела в фашистской оккупации, пока не освободили её деревню советские солдаты. В её деревне тоже хозяйничали полицаи. И чтобы не угнали её в Германию полицаи навсегда, – пряталась она с другими девушками у партизан в лесу. А потом, когда освобождали её село, шальной снаряд разорвался у дома и её маму, а значит – Витькину бабушку, ранило осколком, и она от этого умерла. Мама осталась совсем одна, потому что её отец ушел на фронт сразу в начале войны и сгинул там – пропал без вести. Чтобы не пропасть ей там в своих Лапотовичах одной – переехала она в Казахстан к своей старшей сестре – Дусе. А вот теперь Витька сам попался, ну точно – полицаю! – в руки. Он смотрел злому полупьяному бородачу прямо в лицо, сверлил глазами, а тот по-прежнему не отводил от него ружья. И оттого, что Витька вспомнил про партизан, про маму свою, прошел у него страх, и жгучая ненависть переполнила сердце. «Полицай» этот заметил перемену на Витькином лице, дернул в его сторону ружьем и прорычал: – у-уу зверёныш! Вот посидишь в тюрьме, на всю жизнь запомнишь, что нельзя лазать по чужим садам! И опять начал громко материться. Хорошо, что милиция приехала быстро. Приехала и повезла Витьку в тюрьму.

Витька знал, что в селе у них есть участковый милиционер, но он ни разу его не видел, а тут, сразу два, – настоящих, в форме, арестовали его и везут. Пока везли, присмотрелся к ним Витька и сделал вывод, что вроде и не злые они совсем. В тюрьму его сразу не посадили, а провели в какую-то комнату, которая называлась отделением милиции, и начали писать протокол. Витька назвал свое имя и фамилию и очень удивил того, который его расспрашивал, с погонами старшего лейтенанта на плечах, что живет он в Бурно-Октябрьке, которая далеко находится – в Казахстане, и сюда в Волоколамск приехал совсем ненадолго.

– Так ты что – яблоки приехал воровать? У вас, что своих там мало? – удивился милиционер. И Витька не знал, что ему ответить…

А еще, не знал он адреса, где живет тетя Дуся. Сообщил лишь, что работает она шеф-поваром в какой-то столовой. Поняв, что больше от Витьки ничего не добиться, потеряли милиционеры нему интерес, усадили его в сторону на лавку и занялись своими делами. И ждал Витька, что скоро приедет машина и отвезет его в колонию для несовершеннолетних, а может быть, и сразу – в тюрьму. И так жалко ему было себя, и сильно хотелось плакать, но присутствие милиционеров как-то сдерживало, и он крепился изо всех сил. И еще, – переживал за тетю Дусю. Где она будет его искать и как узнает, что он в тюрьму попал за воровство, и вообще – что с ней будет, и как она об этом сообщит его родителям.

Время бежало и бежало, никто Витьку не трогал, и много чего передумал он, и измучился совсем. Душа смирилась и приготовилась ко всему, что с ним сделают. Он впал в какую-то полудрему и перестал замечать, что происходит вокруг. Очнулся, когда один из милиционеров принес ему ломоть батона с колбасой, а еще горячий чай в алюминиевой кружке и заставил кушать. Витька вдруг обнаружил, что в комнате горит свет и за окном – совсем темно. Им снова овладела тревога, кушать хотелось, а хлеб не лез в горло, но тут раздались голоса за дверью, и в комнату вошла тетя Дуся. Витька замер с кружкой и хлебом в руках от неожиданности. А она бросила на него тревожный взгляд, вздохнула облегченно, прошла мимо и долго, в полголоса, разговаривала о чем-то с милиционерами в соседней комнате. Витька воспрянул духом, и с необыкновенной силой разгорелась в нем снова надежда, – а может и не посадят его. Отпустят на первый раз, ведь всего-то он успел стащить три яблока, которые даже не надкусил, не успел попробовать на вкус. Вон, красуются эти яблоки, в качестве доказательства, – зелень сплошная! Он сам их вытащил из-за пазухи и положил на стол тому милиционеру, с которым сейчас тетя Дуся разговаривает. Может быть, и не посадят, а вот штраф за него тете Дусе наверняка придется заплатить. Кровь опять бросилась в голову, стало жарко так, что пот выступил на лбу и готов был Витька от стыда под землю провалиться совсем.

Удалось освободить тете Дусе Витьку. Он это понял сразу, как только она вновь появилась перед глазами. Позвала за собой и вывела на улицу в темноту. Потом, они стояли на остановке, ехали в автобусе, шли какое-то время пешком. И все время – молчали. Наконец, оказались в квартире тети Дусиной и она засуетилась за плитой, пожарила яичницу с колбасой и заставила Витьку поужинать. Потом приказала ему спать и сама тоже ушла за свою занавеску. И показалось в тишине Витьке, что тетя Дуся потихоньку плачет в темноте. Стыд с новой силой окончательно захлестнул Витьку, тело инстинктивно сжалось в комок, перехватило горло и до отказа наполнились слезами глаза. Он уткнулся мокрым лицом в подушку и изо всех сил долго боролся с собой, сдерживал разрывающие душу рыдания, давил всхлипы и не давал вырваться их звуками наружу. Слезы текли из глаз и текли, казалось, что отчаяние одолеет Витьку до такой степени, что он умрет сейчас и весь этот кошмар закончится, наконец. И действительно, как-то незаметно, все закончилось и стало легче дышать. Витька совсем обессилел от борьбы с собой и уснул, а когда утром открыл глаза – так хорошо было ему, как будто и не происходило с ним ничего такого вчера.

Совершенно неожиданно появился Левка. Он вдруг проявил к Витьке интерес, сочувственно ткнул в плечо и предложил прогуляться. Ну, предложил и предложил – Витька с удовольствием согласился. Они прибились к Левкиным друзьям, ожидавшим Левку на лавке в глубине двора, и Левка включился в разговор, обсуждал что-то известное только им, и все громко смеялись. Все друзья Левки, как впрочем, и он сам, были старше Витьки, и это было заметно и бросалось в глаза. Левка тут же про Витьку забыл и Витька почувствовал, что болтается среди них как лишний хвост у собаки. Никто не обращал на него внимания, и он заскучал. Сказал Левке, что пойдет домой и лучше почитает книгу. Ладно, согласился Левка, – мотай, только не натвори там снова дел… И Витька пошел. Грустно было ему, и даже не подняла настроение новая песня, гремевшая на всю округу из окна деревянного двухэтажного дома, тоже входным подъездом смотревшего во двор. Дома, в котором жили Волоколамские друзья-ровесники, и которых сегодня не было видно нигде. «Черный кот от ушей до хвоста, был черней, чем сама чернота…» – пела любимая Витькина певица Эдита Пьеха, – пела от души, но Витьку она сегодня не радовала. Вспомнился вчерашний кошмар. Его опять начали мучить угрызения совести, и казалось ему, что приедет тетя Дуся вечером с работы и наконец, отругает его, выскажет, что не ожидала она, что он, племянник её, оказался вором. И завтра, в субботу, или послезавтра в воскресенье – раньше срока, отвезет его в Москву, посадит на поезд и отправит домой. И никогда уже не простит и знать не захочет больше Витьку.

Он достал книгу, которую купила ему тетя Дуся во время их похода по магазинам. Книга называлась «Белый клык» и написал её американский писатель Джек Лондон. Тете Дусе понадобилась тетрадка для писем, и они зашли тогда по пути в книжный магазин. Витька, когда увидел такое огромное количество развернутых красивыми обложками в его сторону книг, – просто обомлел. Нет, он, конечно, видел гораздо больше книг в одном месте сразу – их просто не меряно было дома в совхозной сельской библиотеке. Но там они стояли на стеллажах, были плотно примкнуты друг к другу и только на переплетах сзади угадывались их названия. А тут – красивыми разноцветными обложками выставились и прямо на него смотрят! А Витьку и медом не корми – дай только почитать что-нибудь. Очень любил Витька книги. И эта книга, про ручного волка, историю о котором он слышал, сразу привлекла его внимание. Он попросил у тети Дуси разрешения посмотреть её, а потом мялся все и никак не решался поставить книгу на место, и тетя Дуся по его просящим глазам и написанному на лице восторгу все поняла сразу, и книгу купила. И от подарка такого, счастье Витьки стало безмерным. Потом он растягивал удовольствие, решив оставить её чтение для поезда, когда поедет домой. Но сейчас в комнате делать было нечего, он раскрыл первую страницу, пробежался по строкам и уже не мог оторваться. История волчонка захватила так, что забыл Витька про время и глотал, и глотал текст. Вечером тетя Дуся от книги Витьку все же оторвала. Она, как ни в чем не бывало, рассказывала о своих делах и планах на субботу, и Витька понял, что его отъезд домой откладывается.