Александр Маяков - Буквы на белом фоне Страница 7

Костя сразу замолчал и стыдливо опустил голову.

– В её положении даже не знаешь, что хуже, роды или аборт. – тихо произнесла Марина. Главврач кинула на неё злой взгляд, но промолчала. Видимо, спокойный тон Марины успокоил и Ирину Алексеевну, так как она уже спокойным тоном произнесла.

– Знать бы срок…

– Полтора-два месяца. – произнес Вадим.

– Шесть – восемь недель. – задумчиво произнесла Ирина Алексеевна. – Но рожать ей нельзя.

– Почему? – спросил я. Я единственный из присутствующих не имею медицинского образования, и понятия не имею, о чем идет речь. Ну, кроме общих знаний, что детей рожают женщины через девять месяцев после того как займутся сексом с мужчиной. Примитивно, но мои знания настолько ограниченны.

– Мышечная гипотония. – ответила Ирина Алексеевна. – Она не выносит ребенка. А если и выносить, не сможет родить. Банально сил не хватит.

– Че? – только терминов мне тут не хватало.

– Пониженный тонус мышц. – пояснила Марина. – Она даже не в состоянии сама сесть, не говоря уже о том, чтобы родить.

– А кесарево? – спросил я. Виновники ЧП молчали и слушали наш разговор. Разговор дилетанта и эксперта. Но вот в этой перепалке мне захотелось, чтобы этот ребенок родился. Не знаю почему. Просто появилось желание, что бы малыш родился.

– Кесарево в её состоянии? – задумчиво спросила Ирина Алексеевна. – Нет, Сережа, нет. Это риск.

– А аборт? – спросил я.

– И аборт. – произнесла она и уставшим взглядом посмотрела на меня.

– Так что будем делать? – осторожно спросил Вадим.

– Для начал молчать. – произнесла Ирина Алексеевна. – Я проконсультируюсь со знакомым гинекологом-акушером. Даже тот же аборт, сами понимаете, дело не простое и у нас его не сделаешь. А если в горздраве узнают про ЧП, то нас ждет, как говорит мой внук, страх и ужас в Лас-Вегасе.

– Страх и ненависть в Лас-Вегасе. – поправил её Вадим. – Хороший фильм, интересный.

– Хорошая книга. – тихо поправила его Марина.

– Хорошие вы ребята, только, по молодости, думаете не головой, а другими органами. – Ирина Алексеевна впервые за сегодня улыбнулась.

V

– Поехали ко мне. – сказала Марина, когда мы вышли из приюта. Вадим с Костей хотели нас остановить, что-то объяснить, но Марина отрезала: «Отвалите, мы устали» и они отстали.

Пока мы ехали, она молчала. Я сам не знал, что говорить. Ситуация, мягко говоря, плачевная. Да, дети это хорошо, дети это цветы жизни, но не в положении наших подопечных. А крайних найдут быстро, спустят всех собак на Ирину Алексеевну и все. Нас паровозом уволят. И гласность. Уж СМИ раздуют эту историю.

По рассказам Марины, я думал они живут в старой части в одной из сталинок, но она, оказывается, живет в том же спальном районе, что и я. Только я за железнодорожным мостом, а она, не доезжая до него, недалеко от детской поликлиники.

– А почему ты в приют пошла работать, а не в поликлинику или роддом? – спросил я, когда мы заходили в подъезд. Роддом был в двух шагах от детской поликлиники. Там же не далеко была и станция скорой помощи. А чуть дальше от дороги, возле балки, был морг. Мы его с пацанами еще в детстве нашли, когда по балке гуляли и вышли на него. Ничего такого в нем не было. Просто табличка с надписью «Морг». Мы, конечно, были малыми и испугались. Ну, дурные были и решили, что оттуда призраки и зомби повалят.

Марина не ответила, просто молча стала открывать тяжелую металлическую дверь. За ней оказалась еще одна дверь с кучей замков.

– Проходи, – тихо сказала она. Когда я вошел, она закрыла дверь и не смогла сдерживаться.

– Придурки! Идиоты! Педарасы долбанные! У самих детей нет, вот и выделываются! – выпалила она, бросив сумку и курточку на тумбочку, и обутая прошла на кухню. Я был в шоке и просто прошел за ней. Марина сняла куртку и бросила её на кухонный диванчик.

– Ну да, поступили они глупо, но педиками-то их за что обзывать? – начал я. – Просто, идиоты. Или как я сказал…

– Да педики они самые настоящие, – перебила меня Марина. – Голубые, геи, как хочешь, называй. Живут они вместе. Сколько их знаю. – посмотрев на меня, она удивленно спросила. – Ты чего?

Не знаю, что было написано у меня на лице, но внутри я охреневал так, что это не передать цензурной речью. А поток матов выплескивать не хотелось.

– Ты не знал? – спросила она.

– Неа. – покачал головой я.

– Странно. – произнесла Марина, включая электрочайник. Вода в нем была и свежую она не наливала. – Они этого не скрывают. По Костику и так видно, что он пассив.

Машинально я вспомнил Костю. Было в его манере общаться что-то женственное. Хотя внешне ни он, не Вадик никак на геев не смахивали. К тому же…

– Бред! – отмахнулся я. – Я летом с ними на рыбалку ездил!

– Ты рыбак? – удивилась Марина.

– Нет, – ответил я. – Рыбу ловил Вадим, а мы с Костей костер разводил там, салатики резали, такое.

– Теперь это так называется? – усмехнулась Марина.

– Да нормальные они! – насмешка девушки меня взбесила. – Нормальные! Мы даже в одной палатке спали! Я и они!

– А я с ними в гей-клуб ходила. – спокойно ответила она и пока я офигивал снова, добавила, – куртку снимай и руки мой, сейчас чай сделаю.

– А что ты там делала? – спросил я.

– Отбивалась от приставаний лесбиянок. – заваривая чай, произнесла Марина. – Вот же, переобуться забыла! – она вышла в коридор, чтобы снять сапоги. Я проследовал за ней, чтобы самому разуться и снять курточку.

– Еще до твоего появления в приюте. – начала рассказ Марина. – Я тогда с родителями в очередной раз разругалась и поехала в центр погулять. «Там уж точно знакомых не встречу» – думала я. Но встретила Вадима с Костей. Поздоровались, разговорились. Они спросили, куда я иду, сказала, что сама не знаю. Они и предложили сходить в одно интересное место. Я и согласилась.

– Просто так? – удивился я.

– Ой, папу мне тут не включай только! – скривилась Марина. – Я взрослая девочка. К тому же тогда была на нервах и готова была пойти куда угодно и с кем угодно. Не говоря уже про двух пидарасов.

– Подожди, ты тогда уже знала, что они геи? – спросил я, когда мы возвращались на кухню.

– Блин, да я же сказала, что они не скрывали! – возмутилась Марина. – Да, знала. В общем, пошли мы. Заходим в один из дворов и подходим к двери бронированной. Вадим в звонок позвонил, нам мордоворот открыл. Костя с ним сю-сю, му-сю, чмоки, чмоки. Мордовороту пофиг, лицо как камень. В общем, Вадим объяснил, что я с ними, меня и пропустили.

Я сидел и недоумевал. Девушка, с которой я спал, с упоением рассказывала о том, как посетила гей-клуб. Затащи они меня туда, я бы с моста сбросился. А эта… одно слово, женщина.

– Оказалось это закрытый гей-клуб. – продолжала Марина. – «Амадеус» называется. В тот день там был вечер трансиков.

– Кого? – Переспросил я.

– Транссексуалов. – пояснила она. – Это мужики, которые бабами наряжаются. Прикольно так! Они там танцуют, оттягиваются по полной. И не скажешь что это мужики. Нет, есть, конечно, по которым видно. Ну, качки такие в платьях и макияже на скорую руку. А есть и такие, что реально красивые. Красивее некоторых женщин.

– Что, завидуешь переодетым мужикам? – ехидно спросил я.

– Угу, – отпивая чай, кивнула Марина. Я опешил.

– Что, правда? – переспросил я.

– Представь. – ответила она. – Были и такие. Одежда не из дешевых, брендовая. Макияж и завивка мастерские. Именно завивка! Не парик, а собственные длинные волосы. Фигурка точеная. Понятно, что сиськи муляж, подкладки в лифчике, но задницы накаченные капец! Единственное что выдает, голос. Хоть как не понижай, а бас и баритон проскакивают.

Потом я уже вспомнил, что у мужчин и так низкие голоса. Высокие это у женщин. Так что трансам надо не понижать, а повышать голос. Хотя, повышать голос – это кричать. А тут с тембром связано. В общем, не важно. В тот момент меня интересовал другой вопрос, который и я задал Марине:

– А лесбиянки что? Приставали? – с улыбкой спросил я. В голове вырисовывалась пикантная картина. Марина и еще одна дамочка в нижнем белье, кувыркаются в постели. Так и хочется присоединиться.

– Было дело. – ответила Марина. – А ты чего так завелся? – посмотрев на меня, спросила Марина.

– Ничего я не завелся. – отмахнулся я.

– Ага, я вижу. – кивнула Марина. – Весь красный и улыбка до ушей. Что ты там себе нафантазировал? Меня с лесбой в исподнем на койке?

Конец ознакомительного фрагмента.