Анатолий Зарецкий - Из развитого в дикий нелепые ШАГИ Страница 7

Груз хоть и компактный, но в таком количестве ставший заметным, недели на три загромоздил нашу прихожую.

Теща все это время активно демонстрировала недовольство, поскольку считала, что из-за моей «поклажи» воздуха в помещении стало гораздо меньше, дышать нечем, да и такое количество металла может запросто притянуть молнию. А она панически боялась грозы, и прихожая была тем единственным местом, где, ей казалось, можно было спрятаться во время разгула стихии. Зато тещиному коту упаковки очень понравились, и вскоре на всех коробках стали видны следы его мощных когтистых лап…

Наконец объявился Костя. Мы встретились с ним на вокзале. Когда Костя узнал, что отправляю с ним двести килограммов груза, пришел в ужас.

– Костя, груз компактный, в купе поместится. Зато никому в голову не придет перемещать сорокакилограммовые упаковки. А в Бишкеке тебя Саша встретит, – успокаивал его.

Поезд отправлялся почти в полночь, и это облегчало наши погрузочные операции. Все же в эти часы людей на вокзале гораздо меньше, чем днем.

Постепенно я приспособился к отправке любых грузов. Но та первая отправка доставила столько волнений Татьяне, неизменно участвовавшей во всех подобных операциях.

Первый бросок был совершен от стоянки машины до камеры хранения. Пока Татьяна сторожила упаковки, я постепенно перенес сюда все остальные. Вскоре подошел Костя. Он взял свои вещи из камеры хранения, и мы с ним вышли на перрон, захватив часть груза. Циркулируя между ним и Татьяной, переправил весь груз на очередную промежуточную точку.

Минут через десять состав подали на платформу, и началась последняя, самая сложная стадия, когда приходилось что-то доказывать проводникам и каким-то людям с повязками, перекрывшим выход к поезду и выборочно досматривавшим багаж пассажиров, спешащих на посадку. То была своеобразная полулегальная таможня.

Мы с Таней облегченно вздохнули, когда, наконец, последняя упаковка заняла свое место в купе. Распрощавшись с Костей, налегке поспешили на стоянку.

Через день получил слова благодарности от моего партнера. Первая фаза операции «Рапира» благополучно завершилась. На два месяцы деятельность фирмы «ДуСтар» была прекращена из-за полного отсутствия денежных средств. Все деньги были обращены в товар. Оставалось лишь ждать, когда завершится первый оборот экономического цикла по Марксу – ДЕНЬГИ-ТОВАР-ДЕНЬГИ.

– Афанасич, что там твой Дудеев думает? – чуть ли ни ежедневно донимал меж тем Рабкин, – Он собирается с нами расплачиваться, или как? – строго допрашивал он.

– Виктор Семенович, за что расплачиваться? – удивился, когда тот обратился впервые.

– Как за что? – возмутился Рабкин, – Мы тратим свое драгоценное рабочее время, ездим по заводам, выбиваем дефицитные лезвия, отправляем ему, а он даже не хочет за это заплатить. Как это понимать? – горячился он.

– И на какую сумму вы рассчитываете, Виктор Семенович? – мысленно покатываясь со смеху, спросил его.

– Ну, как минимум тысчонки на три, а там уж как его совесть подскажет. Я же не знаю, сколько он там на нас заработает, – объявил свои претензии Рабкин.

– И я не знаю. Да и сам Дудеев пока не знает. Товар еще надо реализовать… А три тысячи, между прочим, это мой месячный оклад, Виктор Семенович… Думаю, совесть Дудеева не подскажет ему заплатить вам такую сумму. За что? За то, что вы добровольно прокатились со мной на завод? – искренне возмутился я, – Вот Шацило может на что-то рассчитывать. Он договорился с заводом не только насчет покупки образцов, но и о большом заказе. А вы? Что сделали лично вы, Виктор Семенович?

– Ты меня не понял, Афанасич. Я лишь в принципе говорю… Сколько дадите, столько дадите. Но главное, чтоб оплатили. Я бесплатно на Дудеева работать не буду… К тому же я принципиально за равную оплату всем участникам, независимо от вклада. Все надо разделить по-честному, то есть поровну на всех четверых, включая Дудеева, – изложил он свое кредо.

– Я вас прекрасно понял, Виктор Семенович. Вы чудесно изложили коммунистический принцип распределения – поровну на всех, независимо от вклада каждого. А заодно и капиталистический – бесплатно работать не буду. Чудесно… Полагаю, капиталист Дудеев скажет – и не надо, не работайте, Виктор Семенович. Я вас даже не знаю.

– Надеюсь, ты так не скажешь, Афанасич? – неожиданно испугался Рабкин.

– Надейтесь, Виктор Семенович. «Надежды юношей питают, надеждою они живут», – не удержался я.

– Не понял, Афанасич, – совсем сник он.

– Это стихи, Виктор Семенович. Их не все понимают… А по делу скажу одно. В маленьком коллективе вклад каждого виден. И оплата в нашем деле будет по вкладу, а не по окладу, – завершил тот первый разговор работодателя с наемным работником…

В дальнейшем Виктор Семенович был не столь агрессивен, и лишь мягко намекал, что пора бы уж хоть что-то заплатить. У меня же все еще не было ни копейки.

Всю свою неудовлетворенность Рабкин сорвал на моей жене, случайно встретив ее в булочной у мытищинского хлебозавода.

– Слушай, что это с Рабкиным? – озабоченно спросила как-то вечером Татьяна, – Налетел на меня, как коршун. Что там, спрашивает, ваш Дудеев думает? Он собирается нам деньги отдавать?.. Какие, спрашиваю, деньги? Он что, вам должен? Должен, говорит. Мы на него работаем, как проклятые, целыми днями, а денег не видим… Что, правда, он ему должен?

– Да слушай ты его, – ответил жене и рассказал ей о ценном вкладе Рабкина в операцию «Рапира», – Прокатился разок со мной на завод. Теперь требует компенсации.

– Да-а-а?.. А я-то думала… Он меня так напугал. Нет, говорю, у нас денег. А как будут, мы лучше вам отдадим, сами как-нибудь перебьемся. Только этим его и успокоила… Не-е-ет… Больше постараюсь с ним не встречаться. А то забодает, – решила Татьяна и с тех пор старательно избегала встреч со странным человеком по фамилии Рабкин…

Глава 5. Тверская 10

После долгого перерыва получил, наконец, странный факс от Дудеева: «Толечка, если есть возможность, шли «Рапиру». И не забывай про «Гермес».

«Какая там возможность? Собрали заказы и два месяца молчим, как партизаны. Кто поверит в долг?.. Пока ни выполним своих обязательств, никто ничего не даст», – прикинул я и ответил партнеру предельно кратко:

«Возможности нет. Помню».

Через неделю позвонил некто Олег Филиппов, сказал, что он от Дудеева, и предложил встретиться в гостинице «Центральная» на Тверской 10.

К вечеру уже был в гостинице. Постучал в закрытую дверь номера и, не услышав ответа, собрался, было, уходить, как дверь неожиданно отворилась. На пороге стоял молодой кавказец:

– Вам кого?

– Олега Филиппова, – на всякий случай сказал ему, решив, что, скорее всего, перепутал номер.

– Проходите, – вежливо пропустил он в комнату. Я вошел и обомлел – на всех стульях и прямо на койках сидели десятка полтора кавказцев и все, как один, смотрели на меня.

– Здравствуйте, – растеряно поприветствовал их.

– Ассаламу алейкум, – вежливо ответил один из кавказцев, сидевших за столом, судя по одежде и сверкнувшим золотым зубам, старший, – Проходите, пожалуйста, сюда, – показал он на стул рядом с собой, с которого тут же вскочил сидевший рядом с ним молодой джигит, – Магомед, – встав со стула, протянул он мне обе руки для приветствия.

– Анатолий, – обменялись мы рукопожатиями. Я сел на предложенный стул.

– Олег, подойди, твой гость, – сказал кому-то невидимому Магомед.

Подошел, судя по виду, действительно Олег, молодой человек приятной наружности. Мы познакомились, и он сел рядом.

– Мы с вами говорили по телефону, – обратился я к Олегу, – Вы представились, что от Дудеева.

– А-а-а! – неожиданно обрадовался Магомед, – Значит, ты друг Дудеева? Очень рад, очень рад, – проговорил он и тут же что-то сказал на незнакомом языке. Произошло какое-то движение, и комната мгновенно опустела. Кроме Магомеда и Олега остались еще двое, которые засуетились, накрывая стол, – Все разговоры потом. Чай будем пить, – объявил хозяин.

Я огляделся. Если бы ни койки, подумал, что попал в офис. На столе Магомеда кроме телефона стоял факс, а в углу на небольшом столике разместился компьютер. Под столиком виднелся огромный ксерокс. Как впоследствии узнал, это было рабочим местом Олега, а рядом размещалась его койка. Поработал, поспал, снова поработал. Удобно.

Разговор не клеился. Я вообще не понимал, зачем попал сюда, в этот странный коллектив, а Олег все молчал. Говорили лишь мы с Магомедом. Мало-помалу выяснилось, что все присутствующие вовсе не с Кавказа, а из Бишкека, хотя и дагестанцы. В Москве они торгуют бельгийскими коврами. Странная связь, тем более, ковры искусственные. Наконец чаепитие завершилось, и я засобирался домой, так и не поняв, зачем меня все-таки пригласил Олег.