Григорий Волчек - Феодал. Федерал. Фрондер. Форпост Страница 7

– Очень вас прошу, не надо его разгонять, иначе у меня и у вас тоже появится сразу двести врагов. Гарантирую, что с этим составом областного совета работа сложится конструктивно. Кроме того, уже через полгода у нас очередные выборы.

– Ну, хорошо, трудись. Желаю тебе успеха!

Народ ест, пьет и курит

Назавтра утром, одевшись поприличнее, я пришел к Румянцеву.

– Президент подписал указ.

– Знаю.

– Готовы передать дела?

– А чего их передавать? Пусть материально ответственные лица их передают. Я не завхоз.

– А документация?

– Вся документация в канцелярии и общем отделе. Чего мне эти гроссбухи хранить? Сегодняшнюю почту секретарша передаст тебе – разбирайся на здоровье.

– А секретные бумаги?

– В спецчасти. Но у тебя все равно пока допуска нет.

– Есть ли какие-нибудь пожелания, напутствия?

– Дай мне полдня на сборы, я свои вещички соберу и вывезу. Тут кое-что мое личное – картины вот, сувениры, велотренажер.

– Конечно. Когда можно будет вселяться?

– После обеда, часа в два.

– О-кей. Только у меня к вам просьба – не подписывайте сегодня никаких бумаг, они будут нелегитимны.

– Понимаю, не дурак.

– Юрий Геннадьевич, не сердитесь. Вы же знаете – я вас не подсиживал, так получилось. Я вас уважаю и вам от души сочувствую.

– Это я тебе сочувствую. Сегодня вечером к тебе придет Стрельников и принесет сводку по ресурсам: муки осталось на четыре дня, сахара – на пять, табака – на неделю. Вы начнете шарить по сусекам, звонить в Госрезерв, в Главснаб, в Совмин. Потом Стрельников поедет в Москву, откуда вернется с пустыми руками – нет сейчас у государства ничего. Потом к вам придут жулики-кооператоры, и вы купите у них втридорога или обменяете на лес-кругляк дрянную махру и паленую водку. Потом, когда все это счастье, с учетом усушки и утруски, поступит на склады, вы облегченно вздохнете, затребуете сводку, а там все то же самое: муки – на четыре дня, сахара – на пять. Потому что народ ест, пьет и курит быстрее, чем вы покупаете. И снова круговерть, и снова, и снова. Я уж не говорю о топливе – его примерно на месяц хватит, это запас мизерный, но как его пополнять, даже я не знаю. Мазута даже на бирже нет, ни за какие деньги.

– А в волшебную руку рынка вы не верите?

– Нет. И в волшебную руку президента тоже не верю. И вообще мало уже во что верю. Раньше вот в партию верил, в Ленина, в то, что наверху умные люди сидят, все видят, все знают и все понимают. А сейчас… Жаль мне вас, ребята. Искренне жаль.

Бутылка в сейфе

Пока Юрий Геннадьевич освобождал кабинет, я устроился в зале заседаний. Тексты первых двух постановлений надиктовал румянцевской секретарше, которая от волнения наделала кучу ошибок и перепечатывала короткие тексты несколько раз. Третье постановление – о назначении замов – я пошел диктовать секретарше Стрельникова, которая работала более уверенно. Затем мы вместе с Сан Санычем изладили постановление о том, что до утверждения структуры обладминистрации все подразделения облисполкома автоматически переходят под новую крышу, а руководители подразделений получают статус «и.о.». Исполняющие обязанности, собранные мною в зале заседаний, восприняли эту новость спокойно, но и без энтузиазма. После совещания я сказал Стрельникову:

– Как считаете, аппарат будет саботировать?

– Да нет, что ты, народ у нас в облисполкоме хороший.

– Ага, только пришибленный какой-то.

– Не пришибленный, а осторожный, тем более в присутствии «новой метлы». К новому начальству сначала надо присмотреться, прислушаться, приноровиться, а потом уже вякать, или проявлять эмоции. Осторожность чиновника – залог его безопасности.

– А также залог бюрократизма, волокиты, канцелярщины и застоя. Давайте договоримся, что от особо осторожных мы будем избавляться.

– Давай. У тебя все? Тогда есть еще один фундаментальный вопрос. Или мы друг друга называем на «вы», или на «ты». Не может заместитель в одностороннем порядке «тыкать» начальнику.

– Значит, давай на «ты».

– Заметано!

Вместо двух часов дня Румянцев освободил кабинет только в девять часов вечера. На столе лежали две толстенные папки, набитые бумагами – ежедневная почта. Разбор корреспонденции я решил отложить на завтра – сил вникать в документы уже не было. На правах нового хозяина я неторопливо прошелся по огромным апартаментам, выдержанным в стилистике советского партийно-хозяйственного шика. Заглянул в комнату отдыха, вымыл руки в персональном санузле с душевой кабинкой. Открыл большой сейф, в котором не было ничего, кроме початой бутылки армянского коньяка «Ани». Подставив стул, снял со стены большой красивый портрет Ленина, вытащил с книжной полки 55-томное полное собрание сочинений вождя и вынес всю эту лениниану в приемную. Других излишеств вроде бы не было. После нанесения политкорректных штрихов я решил, что первый день в новой должности прошел продуктивно.

1991

Сырки и печенье

«Я знал, что будет плохо, но не знал, что так скоро». Эта строчка из песни Цоя все последние дни постоянно крутилась в моей голове. Ситуация в области ухудшалась, выходила из-под контроля. Прогноз Румянцева сбывался в полной мере. Если с продуктами, табаком и водкой мы, работая в режиме ежедневного «ручного» диспетчирования, худо-бедно выруливали, то отопительный сезон рисковали провалить: область вошла в него уверенно, но гарантированный запас топлива заканчивался 1 ноября, а дотянуть нужно было до 1 мая, а по северным территориям – до 1 июня. Но это еще полбеды. Беда была в том, что я не справлялся. Мне казалось, что это очевидно для всех, по крайней мере, для людей из ближнего круга. Для Стрельникова уж точно.

Отныне на каждого входящего в мой просторный кабинет я смотрел как на потенциального разоблачителя «лже-губернатора». Я ждал и боялся, что очередной визитер, разочарованный вопиющей некомпетентностью новоиспеченного областного руководителя, заорет: «Мальчишка, самозванец, расселся в роскошных хоромах, а ни хрена не знает и ни хрена не может! Вон отсюда, возвращайся обратно в свою песочницу!».

Я работал ежедневно с семи утра до полуночи, почти не выходя из кабинета, ночуя на диване в комнате отдыха, питаясь исключительно чаем, плавлеными сырками и печеньем «Юбилейное» (эти вкусовые пристрастия сформировались еще в армии), прорабатывал горы бумаг, проводил десятки совещаний и встреч. Дверь в кабинет не закрывалась, телефоны звонили беспрестанно (шесть аппаратов плюс устройство селекторной связи занимали весь приставной столик). За день теперь я уставал гораздо больше, чем раньше за неделю. Несмотря на все это, мне казалось, что чем больше и интенсивнее я работаю, тем хуже результат. Может быть, я все делаю неправильно, так сказать, кручу колесо в обратную сторону?

Я запаниковал и написал заявление об отставке по собственному желанию. Немного подумав, порвал бумагу. Потом написал повторно и пригласил Сан Саныча.

– Товарищ Стрельников, я ухожу в отставку. И.о. назначаю тебя, а там пусть президент решает. Возвращаюсь в родную редакцию, буду делать то, что хорошо знаю, умею и люблю.

– Ты уже с кем-нибудь говорил на эту тему?

– Да нет, ты первый.

– Вот и отлично. Я уже все забыл. Считаем, что этого разговора не было.

– Нет, был. Я пишу заявление, посылаю его в Москву, а потом ухожу в отпуск и жду указа президента.

– Тебе отпуск не положен, ты одиннадцати месяцев еще не отработал, а за одиннадцать дней отпуск не дают. И в отставку тоже не отправляют. Не будь слюнтяем, возьми себя в руки! Назвался груздем – полезай в кузов.

– Да, я сдуру назвался груздем, но ситуация оказалась хуже, чем я предполагал, и задачи оказались сложнее, стократ сложнее! А я не знаю, как их решать! Не знаю! Я не могу здесь работать!

– Прекратить истерику! Ты чего разорался? Миша, я прошу тебя успокоиться, тем более, что никаких оснований для паники нет. Пока все нормально: власть дееспособна, рычаги управления на месте, система выстроена, аппарат работает, раздрая, разброда и шатаний нет. То есть, все первоочередные задачи ты решил, и в целом, я считаю, с работой справляешься. Посему я настоятельно предлагаю забыть о заявлении. Это мальчишество на фоне сильного стресса и избыточной нагрузки.

– Сан Саныч, я принял решение.

– Искусство руководителя состоит в том, чтобы быстро принять нужное решение и найти грамотного исполнителя. Отсюда следует несколько выводов. Первое: тебе все-таки надо отдыхать – работая в нынешнем режиме, ты можешь сломаться, получить ранний инфаркт, или еще какую-нибудь гадость. Второе: тебя надо разгрузить. Отныне мелочевку сразу отписывай мне, не вникая. Третье: не принимай все близко к сердцу, не верь всем подряд. Люди врут всегда, а губернатору – тем паче. Раньше врать побаивались, а сейчас не боятся. Отсюда – четвертое: поскольку просят всегда как минимум с двукратным запасом, все просьбы надо делить на два, а то и на три. Пятое: нужно скорее заполнять вакансию промышленного зама. Шестое: в течение двух следующих недель надо кровь из носу переназначить всех муниципальных глав. Я завтра-послезавтра добью предварительный список, чтобы в каждом районе было по три-четыре приличных кандидата. Будем их вызывать гуртом, и по итогам личных собеседований и анкетирования немедленно назначать. На местах появятся хозяева, и нам сразу же станет легче жить и работать. Ну что, задачи понятны, работаем дальше?